Я наконец сняла плёнку с двух томов «Достойного жениха» Викрама Сета, так что следующие пару недель только «Джимми, Джимми», только «ача, ача», встретимся осенью.

Пока разглядывала и щупала суперкрасивую обложку мэйд ин фотостоки, заодно повспоминала, что интересного из современной нежанровой индийской литературы есть в моём читательском багаже и чего там ещё нет, но очень хотелось бы однажды сложить. Вот что получилось:

?«Белый тигр» Аравинд Адига
?«Бог мелочей» Арундати Рой
?«Жизни, которые мы не прожили» Анурадха Рой
?«Жжёный сахар» Авни Доши
?«Небо цвета надежды» Амита Траси
⚫️«Дела семейные» Рохинтон Мистри
?«Низина» Джумпа Лахири
?«Дети полуночи» Салман Рушди
?«Без лица» Хари Кунзру
?«След сломанного крыла» Седжал Бадани

А у вас как дела с индийской прозой? Чем бы дополнили список?

Далека от мира Тик-Ток-трендов, но даже до меня докатилась история «традиционной жены» Ханны Нилман, собирающей по тридцать миллионов просмотров на видосиках о том, как она самостоятельно замешивает тесто для домашнего багета или доит корову, кормя грудью восьмого ребёнка. После того, как скрывающаяся за ником Ballerina Farm тридцатидвухлетняя блогерка дала интервью New York Times и рассказала об отказе от мечты стать балериной ради жизни на молочной ферме в Юте и роли многодетной матери, все те, кто до этого обвинял тиктокершу в трансляции нереалистичного образа жизни и завышенных стандартов для замужних женщин, стали её жалеть. Мол, конечно же, она не могла выбрать брак с сыном миллиардера самостоятельно, сидит, бедная, в золотой мормонской клетке, а могла бы сейчас партию белого лебедя исполнять, вместо того, чтобы прислуживать мужу-арбузеру.

Пока количество подписчиков аккаунта Ханны Нилман росло, как на дрожжах, а продажи их с мужем фермерских товаров летели к небесам, я читала роман Имоджен Кримп «Реальная жизнь», сюжет которого волшебным образом перекликается с историей несостоявшейся балерины. В нём студентка консерватории Анна, подрабатывающая по вечерам джазовой певицей в баре, встречает состоятельного финансиста Макса. Мужчина на четырнадцать лет старше, не скрывает, что за океаном у него есть жена, с которой он в процессе затянувшегося развода, и сразу заявляет, что на «серьёзные отношения» у него нет ни сил, ни времени. Конечно, же, Анна влюбляется в Макса по уши, начинает прогуливать репетиции, и когда мужчина говорит «хватит распыляться по мелочам, бросай эту дурацкую работу, заканчивай с заведомо провальными пробами, сосредоточься на главном», чуть ли не прыгает от счастья, ведь главное в её жизни – это больше не карьера оперной дивы, а он, человек, протягивающий поутру конверт с деньгами на такси, и впускающий её переночевать в свою шикарную квартиру с панорамным видом на Лондон.

Насладиться ролью Золушки, наконец встретившей прекрасного принца, Анне не дают две вещи: подружки-феминистки, подтрунивающие над содержанками, и собственная паранойя. Каждое слово и поступок Макса рассматриваются под лупой, ведь он мужчина, а значит, потенциальный абьюзер. Чуть отвлеклась, и вот он уже использует и манипулирует, врёт о собственном семейном статусе и занятости на работе. Или нет? Не важно, главное, не прекращать бдить и искать подвох в любой фразе, а ещё лучше, даже во взгляде. Чтоб он ещё только задумал свои абьюезерские делишки, а ты его уже раскусила и нанесла превентивный удар или закатила превентивную истерику.

Я рассказываю об этом иронично, потому что поведение героини во многом больше похоже на то, как ведёт себя ввязавшаяся в первые отношения девочка-подросток, но писательница относится к Анне с куда большим сочувствием. Да, «снежинка», да, эгоистична, но каждый поселившийся в её голове таракан принёс с собой брошюрку с указанием причины своего пребывания здесь. Женщина из бедной семьи с отстранённой матерью, не имеющая никаких привилегий, кроме разве что возраста да внешности, вынуждена в одиночестве бороться со всеми «вызовами», встающими на пути к мечте и смотреть, как её раз за разом обгоняют другие. По большому счёту, нет ничего удивительного ни в том, что в какой-то момент эта мечта начинает казаться куда менее реальной и желанной, чем статус содержанки любимого человека, ни в неумении доверять тому, кто рядом.

Не буду выкладывать все карты на стол и рассказывать, смогла ли героиня перестать высматривать в себе жертву или осознала ли, что проблемы в этой жизни, вообще-то, есть не только у неё, читайте сами, оно того стоит. Скажу лишь, что Тик-Ток не завела, и на том спасибо.

Чтобы не нагонять на вас скуку и не слушать сверчков под постами с одиночными обзорами, принесла целую охапку переводного прочитанного. Не скупитесь на китиков, они моя главная мотивация в ведении блога.

«Почтовая открытка» Анн Берест
Писательница наверняка думала, что в своём романе отвечает на вопрос «что значит быть евреем?», но на самом деле после прочитанного в первую очередь хочется спросить «что такое “не везёт” и как с этим бороться?». Рабиновичи бегут от еврейских погромов в Латвию, оттуда уезжают фермерствовать в Палестину, разорившись, оказываются во Франции, откуда их и отправляют по концлагерям, ведь на дворе уже 1940е, а у власти вишистское правительство. В последние годы на нас сошла лавина книг о постпамяти, психогенеалогии и протирании пыли с семейного древа, я какое-то время этому радовалась, а теперь уже хочется из-под этой лавины выбраться и молча задаваться вопросом: почему некоторым так интересны умершие до их рождения люди, с которыми у них нет ничего общего, кроме генов да фамилии?

«Городок, что зовётся Гармония» Мэри Лоусон
Одна из тех книг, с которыми ассоциируют издательство «Фантом Пресс». Приятная, но совсем не сиропная история о том, как одинокие люди разного возраста с разным бэкграундом, становятся чуть менее одиноки, встретив друг друга. Кажется, это первое произведение, читая которое, я поверила в описанную в нём дружбу между представителями разным поколений.

«И хватит про любовь» Эрве Ле Теллье
Симпатичный короткий роман о том, что новая любовь в 40 вообще не то же самое, что в 20: ты никогда не будешь на первом месте у женщины с детьми, и обречён в старости доставать из обувной коробки фотографии, на которых твоя половинка, смотря в камеру, улыбается не тебе. Прикола популярности Ле Теллье так и не поняла, все используемые им литературные приёмчики хорошо известны ещё с 1960х, но и худшие опасения относительно сюжета не подтвердились.

«Под опекой» Амели Кордонье
Напоминание о том, что от сумы, тюрьмы и службы опеки зарекаться не стоит, а дом остаётся крепостью лишь до поры до времени. К приличным людям в приличную семью из-за доноса неизвестных стал приходить мужик из Службы защиты детства. Он выкидывает из холодильника вредную еду, представляется детям Кузеном, а взрослым действует на нервы одним своим присутствием. Все соседи под подозрением, любое действие и слово при чужаке нужно обдумывать десять раз, из-за чего героиня с каждым днём всё ближе к нервному срыву. Читается практически мгновенно, а вот мурашки по коже бегают ещё долго. И кто сказал, что в триллере обязательно должен быть маньяк?

«Пойте, неупокоенные, пойте» Джесмин Уорд
Тридцатое место того-самого-списка-NYT – внебрачный ребёнок «Мальчишек из Никеля» Колсона Уайтхеда и «Возлюбленной» Тони Моррисон, в котором описание суровости американской пенитенциарной системы по отношению к темнокожим подросткам соседствует с семейной историей, украшенной вкраплениями афроамериканского магического реализма. Придраться особо не к чему, но каждую страницу думаешь «стоп, я же это уже читала».

​​«ПУТЕШЕСТВИЕ К ВРАТАМ МУДРОСТИ» ДЖОН БОЙН

В Вифлееме времён царя Ирода, в семье солдата из римского гарнизона и дочери купца, появился на свет мальчик с тонкой душевной организацией, сердце которого с годами ожесточилось из-за предательства близкого друга. Он ушёл из дома ради мести, и сам стал причиной других чужих смертей и несчастий. В Бамианской долине и на Шри-Ланке, среди алеутов и инков, в Средние века и в Новое время его история повторялась вновь и вновь с одними и теми же исходными данными, напоминая, что люди всегда остаются всего лишь людьми и одинаковы во все времена.

Замысел романа, который должен охватить сразу пятьдесят исторических эпох, причём в разных точках земного шара, выглядел воистину амбициозно. Казалось, будто Бойн решился на написание своего opus magnum, чьи главные задачи – отразить вневременной человеческий опыт, неизменность поведенческих паттернов и собрать все произведения автора в одну литературную вселенную. К сожалению, масштаб задумки погрёб под собой её содержание, а грандиозная форма оказалась проработана лучше, чем наполнение. Если описывать роман одним словом, я бы выбрала эпитет «небрежный». И дело даже не в том, что всех своих героев Бойн наделяет психологией современного человека, а названия красителей для ткани, существовавших в Европе пятого века, берёт из игры «Легенда Зельды», а в том, с какой лёгкостью писатель игнорирует мировоззренческие особенности, свойственные представителем разных культурных и религиозных общин. Это в то время, когда его коллеги нередко строят сюжеты своих произведений на разнице между тем, что считают «нормальным» и «этичным» представители двух поколений с разницей в тридцать лет.

Особенно хорошо эта небрежность видна при сравнении «Путешествия к вратам мудрости» с другими книгами со схожей художественной концепцией, например, недавно вышедшим «Северным лесом» Дэниела Мейсона, на страницах которого можно найти стилистические подражания американской литературе от Готорна до мейсоновских современников. Хотя очевидно, что Бойн действительно занимался ресёрчем и постарался не ударить в грязь лицом, спутав топонимы или названия народностей, все главы написаны в одинаковой манере, а герои говорят примерно одним языком, без каких-либо характерных особенностей эпох и поправок на их происхождение. Такое упрощение можно найти на всех уровнях текста: хотите узнать, хороший перед вами персонаж или плохой – просто ответьте на вопрос «насилует ли он детей?», пытаетесь угадать, что ждёт героиню – вспомните, как кончили все остальные носительницы икс-хромосом в романе. Конечно, писатель прав, говоря «вещи, что окружают нас, могут измениться, но наши чувства останутся такими, какими они были всегда», однако эта мудрость кажется слишком незначительной и очевидной для такого масштабного книжного путешествия.

Прежде чем разбежаться по отпускам или разъехаться по региональным книжным фестивалям, издательства решили завалить нас летними новинками на любой вкус. В этот раз в подборке только переводная проза, но в июле обещаю исправиться.

«Путешествие к вратам мудрости» Джон Бойн
Если в новом романе Ханьи Янагихары читателя ждала одна история в разных декорациях, рассказанная трижды, то в новом романе Бойна по ходу чтения мы движемся сквозь века и расстояния, наблюдаем, как герои меняют имена, расу и вероисповедание, но продолжают существовать в рамках единого сюжета. Пока не поняла, нравится мне или нет, но оставить такой эксперимент без внимания невозможно.

«Почтовая открытка» Анн Берест
На немецкий последний роман Анн Берест перевели только в конце прошлого года, так что когда я только переехала в Германию, эта книга смотрела на меня из витрин всех книжных магазинов, вызывая жгучий стыд за незнание иностранных языков. Казалось бы, истории о Холокосте и том, как он катком проехался по почти каждой еврейской семье, уже не могут никого удивить, тем не менее «Почтовой открытке» удалось выделиться среди череды ей подобных романов, и, думаю, не только благодаря наличию в сюжете детективной интриги.

«И хватит про любовь» Эрве Ле Теллье
Честно говоря, после прочтения «Аномалии» я так и не поняла в чём прикол книг Ле Теллье, но то, что между сюжетной прозой и психологической ему, как и мне, милее вторая, сильно подкупает. В «И хватит про любовь» речь идёт, как несложно догадаться, о любви, причём нагрянула она в жизни тех, кто уже давно и состоит в браке. Если предпочитаете книги о душевных терзаниях или сами подумываете променять своего законного на вон того с кудрями – присмотритесь.

«Птица скорби» Мубанга Калимамуквенто
Когда в стране несколько десятков лет только одна партия, а её глава почти сорок лет сидит на посту президента, рано или поздно в дело вмешивается такая штука как военный переворот. В Замбии конца ХХ века их было в изобилии, о чём нам и расскажет «Птица скорби», не забыв использовать силу обаяния семейного романа.

«Пустые дома» Бренда Наварро
Книга о похищении ребёнка, в которой вместо того, чтобы описывать ужасти о сажании на цепь и насилии, писательница залезает под кожу двум женщинам: той, у которой ребёнка украли и той, что ради радостей материнства готова была пойти на преступление. Обещают много стыдных мыслей и неприятных вопросов о родительстве, и я, хоть и не мать, жду и то, и другое с нетерпением.

«Летние истории» Миэко Каваками
Под одной обложкой спрятались две истории о том, как тяжко быть женщиной, а женщиной в Японии и вовсе просто невыносимо. В первой сестра главной героини собирается увеличить себе грудь, хотя куда актуальней было бы потратить деньги на арендную плату и бытовые потребности. Во второй тридцативосьмилетняя рассказчица собирается завести ребёнка «из пробирки», отчаявшись сделать это естественным путём. Каваками – любимая писательница Харуки Мураками и интересно проверить, заработают ли мои атрофированные мураками-рецепторы при соприкосновении с её произведениями.

«Разорённый дом» Руби Намдар
Университетский преподаватель литературы еврейского происхождения написал роман об университетском преподавателе литературы еврейского происхождения. Кампусные будни и роман со студенткой, конечно, в наличии, но соль не в них, а в странных видениях, связанных с древним ритуалом.

​​«ЦЕРЕМОНИЯ ЖИЗНИ» САЯКА МУРАТА

В двенадцати кайданах Саяка Мурата пробегается по основным ритуалам человеческой жизни, выворачивая каждый из них так, чтобы задать вопрос об условности и сменяемости нормы. В заглавном тексте сборника герои на поминках поедают блюда, приготовленные из тела их мёртвого коллеги. В «Идеальном материале» перед свадьбой спорят о том, этично ли сжигать или хоронить труп, когда волосы, зубы, кости, кожу и ногти вполне можно использовать для создания каких-нибудь артефактов. А в «Милом застолье» будущая невестка пытается накормить сватов тем, что принято поедать в демоническом городе Дундиласе, отвергая их любимых засахаренных жуков. Занавеска вместо первой любви, сошедший с ума от переработок белый воротничок вместо домашнего питомца – в художественном мире Саяки Мураты возможно всё, что хотя бы теоретически может случиться в нашей реальности.

Каждый рассказ цикла – маленький социальный эксперимент, начинающийся с детского вопроса «а почему?». Именно благодаря готовности нескончаемо спрашивать о том, что другие воспринимают как само собой разумеющееся, у Мураты получается не только шокировать читателя, но и добиться его расположения. Переводчик с японского Дмитрий Коваленин третий год жалуется: финал «Человека-комбини» воспринимают совсем не так, как, по его мнению, должны, вместо трагедии, порабощения человека системой, в возвращении Кэйко в магазинчик мы видим хэппи-энд. На мой взгляд, в этом нет совсем ничего удивительного, учитывая, во-первых, тот факт, что и сама писательница предпочла карьере или семье работу в круглосуточном магазине, а во-вторых, многочисленные обсуждений в текстах Мураты зыбкости норм, предписывающих каждые тридцать лет совершенно разное. Если мир вокруг меняется так стремительно, называет чёрное белым и требует постоянного подчинения не всегда логичным правилам и выполнение утративших смысловое наполнение ритуалов, удивительно ли, что верность героев своим маленьким странностям, читатели воспринимают исключительно со знаком плюс? В конце концов, вполне возможно, они просто живут по нормам будущего.

Как все хорошие писатели, Мурата всю жизнь пишет одну книгу. Речь не только об интересах к определённому кругу тем и используемых приёмах, в «Церемонии жизни» можно найти тексты, из сюжетов и образов которых впоследствии выросли «Земляноиды» и «Каварими». Однако это вовсе не значит, что прочитав у писательницы что-то одно, можно поставить галочку напротив фамилии и больше не возвращаться к её творчеству. Напротив, произведения Саяки Мураты тем и хороши, что на смысловом уровне всегда пропагандируя терпимость и толерантность, на сюжетном удивляют чем-то новым.

Ваня живёт в бабушкиной квартире, фанатеет от «Легенды об Уленшпигеле» и называет всех женщин, кроме коллеги Нади, «фрау». Его мечта – встретить ту, что станет дамой его сердца, и которой он сможет служить, заваливая цветами и комплиментами. Кристина – балерина пермского театра оперы и балета. В анамнезе: женатый любовник, еле живое колено и проживание в одной квартире с абьюзивной бабушкой и ненавидящей всех мужчин мамой. Однажды Ваня подойдёт к Кристине с васильками, а она не станет посылать его куда подальше. С этого начнутся отношения двух неплохих людей, которые отчаянно нуждаются в близости, но совсем не нуждаются друг в друге.

Снятую как советскую сказку «Фрау», застрявшую в каком-то населённом бумажными обоями и песнями Ирины Аллегровой безвременье, никак нельзя назвать остроактуальной. Понятно дело, и мальчики не от мира сего, и девочки, с которыми лучше не связываться, были всегда, но это история даже не о том, как кто-то кого-то развратил или обидел. Тем не менее, несмотря на свою сказочность или даже притчевость, картина Мульменко прекрасно рифмуется с главным сериальным хитом этого года – «Оленёнком» Ричарда Гэдда. Конечно, во «Фрау» почти нет сексуального насилия и сталкинга, но, как и Гэдд, Мульменко рассказывает зрителю о том, что бывает, когда отношения становятся компенсацией наших травм и неудач. Как заканчиваются все истории о доблестных Рыцарях и прекрасных Дамах, когда вниманием, влюблёнными взглядами и томными вздохами мы наслаждаемся только для того, чтобы хоть немного отлепить самооценку от пола, при этом совсем не замечая, что на самом деле не имеем ничего общего с тем образом, которому эти взгляды и вздохи предназначены.

Сказки принято заканчивать фразой «жили они долго и счастливо», но «Фрау» заставляет пересмотреть своё понятие о хэппи-энде. «Я соскучился быть один» – пишет рыцарь своей принцессе, утомившись её спасать, и эта нелепая фраза ничуть не уступает в своей ёмкости афористичной пелевинской «жизнь ой, но да».

​​В мае прочитала 10 книг и, насмотревшись в Инстаграме обложек нового романа Салли Руни, включила режим ждуна.Intermezzo обещают осенью, но пока не понятно, что с русским переводом. Вполне вероятно, ничего.

Последний весенний месяц был богат на внезапности: то понос, то золотуха, то плесень, то гости, то сухарик на голосовых связках, то выключающийся каждые пять минут ноутбук. Из-за этого пропустила славный миг презентации миру папки с каналами прекрасных людей, которые пишут книги, пишут о книгах, пишут о том, как писать книги, а некоторые их даже выпускают. Больше половины этих людей я знаю лично, и, считаю, это повод для гордости. Если хотите добавить в подписки два десятка классных каналов (а вы, конечно, хотите!), тыкайте на ссыль.

Пока в мае я ходила на Аигел, ездила в средневековую деревню и на озёра, гладила овечек и козочек, залипала на слонов, рассматривала картины Каспара Давида Фридриха, Амедео Модильяни, одного Моне, другого Мане и остатки реквизита со съёмок «Бесславных ублюдков», Германия готовилась принимать «Евро 2024». Цены на отели уже выросли, центр Берлина уже сломали, ну а я уже выучила названия местных футбольных клубов и кричалку «Коттбуса». Не то, чтобы во мне проснулся футбольный болельщик, но, когда оказываешься в толпе отмороженных ультрасов, после домашнего матча которых за медицинской помощью обращаются полторы сотни полицейских, других вариантов не остаётся. Склоняюсь к тому, что до конца чемпионата лучше оставаться в Потсдаме и ловить в Бабельсберге Уэса Андерсона, снимающего здесь новый фильм с Биллом Мюрреем.

Главное достижение прошедшего месяца – сданный модуль А1.1 по немецкому. Если помните, в итогах апреля я оставила вас с информацией о том, что меня отбрили на языковых курсах при университете. Решение своё никто не изменил, но надо мной сжалился кемеровский Центр изучения немецкого языка, так что за месяц я уже добралась до А1.2. Не знаю, есть ли у моей преподавательницы тайный чатик, куда она кидает гневные голосовухи после того, как на занятии тридцать раз повторит, что глагол должен стоять в предложении на втором месте, но я поражаюсь её выдержкой и терпением. Зелёной сове неплохо бы взять с неё пример.

Внезапно блог приблизился к отметке в 5000 подписчиков, так что я уже начала думать над традиционным для Телеграма юбилейным постом о том, какие каналы читаю. Если хотите узнать, куда я хожу растрачивать все свои утроенные премиумом реакции или смотреть на собак, – самое время рассказать о моём блоге в своём блоге, ускорив выход поста, ну или хотя бы просто не отписывайтесь, я уже список каналов подготовила.

В «Дюне» Вильнёва у Ани Тейлор-Джой была одна реплика, в «Фуриосе» Миллера уже целых тридцать строчек. Глядишь, через год-два увидим её в блокбастере, где девушке наконец доверят нечто большее, чем «всё ясно».

Если без иронии, то никто, конечно, и не ожидал от очередной части франшизы о Безумном Максе сногсшибательных диалогов и психологических глубин. Фильм, пересказ которого укладывается в одно предложение (приспешники злого Дементуса похищают юную Фуриосу из Зелёных земель, и, повзрослев, героиня пытается вернуться домой, попутно отомстив злодею), должен был расширить вселенную и напомнить зрителям о том, что наблюдение за погонями, перестрелками и фриками в костюмах для фестиваля Burning Man может быть вполне годным времяпрепровождением. Но, как часто бывает с тридесятыми частями долгоиграющих кинопроектов, что-то пошло не так, и ко второму часу довольно однообразно выстроенного сюжета, мечтаешь поскорее увидеть на экране титры.

«Фуриоса», несмотря на самостоятельность сюжета, всё-таки не еда, а то, что едят с едой. Возможно, проблема в том, что в «Дороге ярости» Миллер показал слишком многое и ничего принципиально нового придумать уже не получилось. Возможно, стоило подумать над тем, чтобы впихнуть в картину Нюкса с гитарой, добавив истории драйва, потому что на одном Хемсворте-Дементусе, корчащим из себя Капитана Джека Воробья, лыжи не едут. В общем, история о том, что, сохранив косточку плода доброты, из неё всегда можно вырастить нечто прекрасное, посадив в благодатную почву, смотрится несколько блёкло.