Хам пришёл и победил. Два Хама. С Востока и с Запада. И, кажется, последний, кто противостоит им, это тот искалеченный, но чудом выживший украинский ребёнок. И когда эти двое начнут переговоры, они не поглядят ему в глаза: слишком уж они огромные, чтобы посмотреть вниз, слишком долго живут на свете, гораздо дольше, чем никому не нужное это трёхлетнее существо со связанными руками.

А я бы и рад тихонечко возделывать свой метр земли, да всё чаще меня тошнит от этих моих красивеньких цветов. При этом, однако, я очень боюсь их потерять.

Я быстро-быстро плыл за огромным надувным розовым фламинго, но метров через двадцать выдохся, фламинго продолжал уплывать от берега на той же скорости, я перевернулся на спину, стал глубоко и тяжело дышать, подумалось, что, наверное, вот так и тонут люди, испугался и медленно поплыл к берегу. Этот фламинго позже прибился к камышам и я спокойно притащил его обратно к тому месту, где наши дети одолжили его на время у каких-то добрых поляков.

- Извините, пожалуйста, - сказал я им.

- Всё отлично! - ответили жизнерадостный поляки.

Потом мне сделалось плохо. Всё-таки несколько дней на природе, не без алкоголя. И тяжело было уйти в такой заплыв на следующий же день. А ещё чуть позже вспомнился текст Мережковского, который начинается так:

"Мещанство победит и должно победить", - пишет Герцен в 1864 году в статье "Концы и начала". "Да, любезный друг, пора прийти к спокойному и смиренному сознанию, что мещанство - окончательная форма западной цивилизации".

Текст этот называется “Грядущий Хам”. И я вдруг с мерзостью подумал о себе: Хам пришёл сюда, где я сейчас живу. И он победил меня. Только что я боялся умереть, гонясь по великолепному чистому озеру за надувным розовым фламинго! Что может быть отвратительнее?!

В отпуске так легко выключиться из повестки! Особенно по ту сторону российско-белорусского концлагеря. Здесь красиво и доступно, вкусно и радостно, легко и приятно. Только не нужно новостей! Никаких. Ниоткуда. И вот уже через пару дней я ощущаю себя радостно шагающим в “толпе сплоченной посредственности”. Я готов - о, как быстро это со мной сделалось! - променять чужие страдания на собственное мещанское благополучие.

А третьего дня дошло до того, что без отвращения посмотрел “Доживём до понедельника”. Даже с наслаждением! Смотрел и думал: вот, были же люди, но куда исчезли? И сам же себе отвечал: пошлячка завуч победила и Мельникова, и Генку Шестопала. И Митишатьев победил Лёву Одоевцева. И Михаил Круг - Окуджаву. Вот и всё. И очень просто, как сказал бы Шариков.

“Третье лицо (грядущего Хама в России) будущее - под нами, лицо хамства, идущего снизу - хулиганства, босячества, черной сотни - самое страшное из всех трех лиц”. Это снова Мережковский. В 1906 году. И вот Хам - пришёл. С Востока - такой. С Запада - такой, как я, обожающий лёгкую пьяную вечернюю Варшаву и доступный прохладный бассейн в жаркую погоду. Это ведь Герцен обо мне писал почти две сотни лет назад: “Джон Стюарт Милль [...] вовсе не преувеличивал, говоря о суживании ума, энергии, о стертости личностей, о постоянном мельчании жизни, о постоянном исключении из нее общечеловеческих интересов, о сведении ее на интересы торговой конторы и мещанского благосостояния”. Не преувеличивал, это правда.

Но самое страшное, что и Мережковский справедлив, говоря о Герцене и Милле, и это тоже - обо мне: “...Нет никакого вывода, знания, а есть лишь крик неизвестной боли, неизвестного ужаса”.

Что я такое? И зачем - я, - если израненная осколками, со завязанными ручками трёхлетняя девочка выживает на куче убитых людей в Украине? Зачем? Куда нам теперь с ней жить? И как?

Впрочем, может быть, я и вру вам для красоты. Есть и вывод, и знание. В моём случае они совпадают: трусость. Страх потерять всё, не догнать своего надувного розового фламинго и утонуть как будто бы бессмысленно в живописном польском озере. Я, как и многие здесь, к ужасу своему довольно быстро прочертил эту границу: вот здесь - территория барби, и мы легко защитим наши “интересы торговой конторы”, а там, за чертой, пусть всегда будет, как оно есть. Я ЖЕ ЭТОГО НЕ ХОТЕЛ! Я ЖЕ НЕ ВИНОВАТ В ЭТОМ! Я ЖЕ СВОЙ ВЫБОР СДЕЛАЛ!

……………………………………………………………………………………………………………………

О военном параде в центре Варшавы мы узнали из случайных новостей, и только на следующий день. Он был огромным, этот парад! И когда мне передали слова знакомой украинки, которая посетовала, что ничегошеньки из этой польской мощи её несчастная страна за год с половиной войны и не видела, я даже не сразу понял, о чём она говорила и по какой причине. Да, понял через секунду, но эта секунда - была!

Все понимали: будет. Что-то такое будет, чего ещё никогда не было. Понимали и чувствовали. В тяжелом августовском воздухе висело. Дежурно улыбались детям, дежурно болтали с соседями, стоял во дворе в пасмурную погоду того дня тяжелый дежурный гул. А, может, это всё оттого, что я не спал накануне часов до шести?
Предыдущим вечером в Борисове была игра. Чтобы пришло поменьше народу, матч перенесли на Городской стадион. На «Капский-Арене» - тринадцать тысяч с небольшим, на старом – пять с хвостиком. И всё равно дважды за игру начинали: «Жыве Беларусь!» Почти все. На нашей трибуне только какой-то старик недовольно ворчал: поболеть нормально не дают. На него смотрели снисходительно, улыбались. И продолжали: жыве! жыве! жыве! Суетились менты – не знали, кого хватать. Не было зачинщиков. Всё как-то само. И висело что-то тяжёлое.
А по дороге домой узнал, - Колесникову похитили. Но через пару часов отпустили. И такая радость была: побоялись, значит!
И вот – девятое. Не спалось, как ребёнку, который ждёт утром под ёлкой заветное.
Когда-нибудь я напишу и про первое перекрытие Победителей (первое в моей жизни громкое, страшное: «Выходим на дорогу! Выходим на дорогу!»), и про первые свето-шумовые, и про мою ногу после операции, которая не давала мне бежать, я тогда сказал пацанам: за всех посижу, а они даже отвечать не стали, - так, кинули что-то вроде «дебил ты, братец!» и остались со мной курить, и про девочку с охапкой цветов (совсем ещё девочку!), которая кричала навстречу убегающим от ОМОНА: «Куда же вы, мальчики?!». Она почти рыдала. А мы убегали. Вернее, уходили (чёртова нога!), и, когда отошли к Свислочи, увидели огоньки под водой – какие-то боевые машины, и кто-то сказал: ёбаный ты в рот, БТРы против людей! это ж надо, какая мразь!
И как мой друг детства, теперь уже полковник вооруженных «ихних» сил, писал мне накануне: «Конечно, мы тут всё понимаем; не волнуйся, армия – с народом», и как я спросил у него на следующий день: где вы?! А он отмолчался. И тогда я написал, что больше не подам ему руки. Он опять не ответил. По сей день.
Как нам казалось, что носки, трусы и футболки в рюкзаках вполне подойдут для пятнадцати суток, как потом мы узнали, что там, на сутках, происходило и как встречали синих людей…
Расскажу, а не рассказываю, потому что даже спустя три года нету ещё у меня формы, недостаёт подходящих слов, не понимаю, как выписать, что произошло. Возможно, получится после победы.
Будет ли победа? Да. Мы обязательно до неё доживём. И эта дата – 9.08.2020 – будет в новой стране и днём общенациональной скорби, и – одновременно – праздником национального возрождения. Не бывает рождения без крови.

Изучению польского, легализации и оформлению разных документов предпочитаю лежать на кровати, плевать в потолок и слушать по кругу собственный плейлист, который состоит всего лишь из нескольких треков, потому что больше добавлять лень. А завтра - в музей. В Национальный варшавский Шагала подвезли. Пойду гулять по Витебску.
Отпуск - лучшая придумка человека!
Если вам тоже ничего не хочется, вот, пожалуйста, пользуйтесь:
"We Don't Know What Tomorrow Brings" - The Smile
"Weird Fishes/Arpeggi" - Radiohead
"Flimsier" - King Krule
"Seaforth" - King Krule
"Bending Hectic" - The Smile
"House Of Cards" - Radiohead
"Jigsaw Falling Into Place" - Radiohead
"The Smoke" - The Smile
"There There" - Radiohead
"Ludus" (Tabula Rasa) - Arvo Pärt
"Свершилось!" (Семь слов Христа) - Софья Губайдулина
Хорошего дня!

В небольших беларуских городах каждый более или менее имеет о каждом своё собственное представление. Как минимум, если речь идёт об обитателях одного района. Ну, то есть, может, люди и не общаются друг с другом, не ходят друг к другу в гости, но лица друг друга знают хорошо - то на рынке мелькнёт, то в магазине, то в автобусе. Так вот, живёт в таком беларуском городе (с населением от пятидесяти до ста тысяч человек) женщина. Она из тех, которых невозможно остановить тюрьмой или пытками - выйдет, и тут же снова давай помогать людям. Как? А очень просто. У неё каждый "политический" в городе - на карандаше. Объезжает семьи, спрашивает, что нужно, потом - по знакомым, те - по своим знакомым, ну, и так деток в школу собирают, передачки сидящим, а когда и просто - огород помогают вскопать, бульбу посадить. И всё - тихонечко, подпольно. Она немолода уже, эта женщина, на пенсии, поэтому и время есть. После двадцатого, можно сказать, посвятила себя такой вот деятельности.
Разумеется, знают о ней и местные. Кто-то хорошо осведомлён и сам принимает посильное участие, кто-то просто слышал: ага, та самая, которая... И в ментовке про неё давно знают, но как будто бы махнули уже рукой: хай сабе там капошыцца, не нужно лишний раз местных злить.
И вот она рассказала, как в эту субботу, двадцать девятого ноль седьмого, вышла из магазина, свернула во двор, где почти не было никого, и её вдруг окликнули: Ольга Валентиновна? (естественно, имя изменено) Отозвалась: да. А сама чувствую, говорит, как деревенею, - когда на улице начинают с имени и отчества, добром не кончается.
Но - другое. Чуть ли не из-за кустов появилась женщина, которую наша героиня вроде бы и не знает, но совершенно точно - видела. То ли на рынке, то ли в магазине, то ли в автобусе. Эта женщина быстро подошла, молниеносно сунула что-то в руку, прошептала: "Всё, что могу. Помогите, кому сможете", - и быстрым шагом удалилась.
Я, говорит, смотрю, а там трубочкой скрученные деньги. Сунула в карман, пришла домой, пересчитала. Там было ровно 500 евро. Вот и всё, говорит.
Мне кажется, то, что случилось в эту субботу со всеми нами, не оставляет сомнений: три года назад нам не показалось.
Спасибо!

Честно говоря, меня разрывает от радости. Но более или менее связанные мысли озвучу позже. Прямо сейчас не могу по объективным причинам.))
412 431 на сию секунду.
Это пиздец!

Вельмі добра памятаю, як у лютым 21-га, за год да вайны, я сядзеў у сваёй любімай піўнухе на Лябяжым і пісаў, як мне робіцца невыносна, калі хтосьці кудысьці з'яжджае. "Я тут адзін", - напісаў тады, дапіў сваё піва і пайшоў па цёмнай, сумнай, марознай вуліцы да пустой хаты - Светы з Палінай таксама не было.
Мінула два з паловай гады. І зараз - усё наадварот. Я і сам з’ехаў, і радуюся цяпер, калі хтосьці зьбягае.
А бягуць - розныя. Старыя і маладыя, сем’ямі і паасобку, з дзецьмі і без. І тыя, хто "ну, дакладна - ніколі!", і хто рыхтаваўся, і з грошамі бягуць, і зусім пустыя, і здаровыя, і бальныя, і бягуць, багуць, бягуць... І кожны раз, як даведваюся, што яшчэ адзін - на свабодзе, нібы лягчэй дыхаць.
А такі чалавек сядзіць побач і распавядае: самі - уяўляеш?! - самі, сукі, узялі тэлефон і падпісалі на "Перамогу"! "Вот, - кажуць, - и всё, и доказательств не надо". Ухмыляюцца. І чамусьці адпускаюць да панядзелка - у пятніцу было, і хтосьці там ужо пайшоў дадому, і падпісаць штосьці без яго ўжо нельга, - і таму, кажуць, ідзі, а ў панядзелак судзіць цябе будзем. Рукі трасуцца, у галаве зьвініць, грошай ніякіх няма, прашу знаёмых карткай аплаціць да Тбілісі, а яны адмаўляюцца, - страшна; кажуць, прыязджай, дадзім грашыма, але карткай - не-не... І вось сяджу ў самалёце, а ён усё стаіць, стаіць, стаіць бясконца. І раптам - сцюардэса ў нейкую сваю трубку: як-як? Ксенія? ага, так, ёсць такая, тут яна. І ідзе да мяне. Ідзе, ідзе, ідзе. І прашыбае ліпкі пот, і галава зноў - кругам, і дурнее. Але праходзіць міма. Можа, памылілася і зараз - назад? Не паварачваю галавы, не гляджу ўвогуле нікуды, толькі малюся, малюся, малюся. І яшчэ думка: як жа сьмешна - баялася лятаць! Але зноў слышна - крочыць хтось назад. І ўжо відна: спачатку - сцюардэса, за ёй - бледная дзяўчынка. А ў мяне - слёзы. Думала, "брызнулі" - літаратурная выдумка. Не выдумка. Раву моўчкі - ці то за сваё шчасце, ці то за гора той, якую сёння выбралі замест мяне. Не пасьпела зусім крыху. Ксюша.
Бягуць і бягуць людзі, бягуць і бягуць. І за кожнага зьбеглага - радасць. І кожны непасьпеўшы - ...

Если долго-долго лежать на диване и не давать себе физических нагрузок, мышцы атрофируются. Я думаю, то же самое происходит и с мозгом, - если, например, забросить чтение и заниматься ежедневно только привычной работой, рано или поздно он просто потеряет способность к анализу. Та же история - с душой. Когда мы закрываем себя от жутких новостей и когда нам становится лучше и легче, и даже кажется в какой-то момент, что в целом всё не так уж и плохо, а то, что по-настоящему плохо, - это не с нами и далеко, когда мы перестаём сопереживать и, соответственно, работа души поставлена на паузу, тогда, мне кажется, с нами происходит катастрофа. Я склонен называть этот процесс словом "расчеловечивание".
Только что я узнал, что политзаключённую Полину Шарендо-Панасюк избили в колонии. "Вясна" сообщает, будто бы одна из заключенных видела её со следами побоев: была разбита переносица и были заметны два фингала. После избиения Полина попала в больницу.
Ей постоянно накидывают срок, её возили на психиатрическую экспертизу в Новинки, уже несколько раз ей приходилось сидеть в ШИЗО. И вот теперь - избиение. Сделали это, если верить "Вясне", другие заключенные.
Мне становится дурно, когда я представляю себе, что это моя жена валяется на полу вонючей камеры, а другие зэчки лупят её ногами. Что это её бросают в ШИЗО. Что это ей задаёт вопросы психиатр из Новинок. И всё это только за то, что она... Кто-то может представить себе на месте Полины свою дочь. Кто-то - маму. Выбирайте.
Упражненьице не из лёгких, я понимаю. Но оно - необходимо. Чтобы не разучиться сопереживать. Чтобы не останавливать работу души. Чтобы не перестать быть человеком.

Я придумал готовый статус для ВКонтакте. Дарю.
Когда пытаешься быть честным, искренним до конца, через какое-то (чаще всего - непродолжительное) время вдруг обнаруживаешь себя врагом вообще всех.
Страшно ли это? Страшно. Но, похоже, дороги назад уже нет. Поэтому - не поверну. Будь как будет. В конце концов, даже любопытно, чем это всё кончится.))

Ой-ой, нам анонсировали! Уже скоро! Один - с "важными заявлениями", другой "всё расскажет, ответит на всё".

Оба - на хуй.

Донатим ВСУ, друзья!