Дурову предъявили обвинения по всем 12-ти пунктам, описанным в пресс-релизе (их объединили в шесть) – включая соучастие в наркотрафике и отмывании преступных денег. Теперь последует как минимум несколько месяцев следствия, Дурова в статусе обвиняемого отпустили под залог и обязали дважды в неделю отмечаться в комиссариате. Не знаю станет ли он соблюдать этот режим. Авдокаты его заявили, что обвинения, особенно касательно соучастия – абсурдны – и в этом и есть теперь ключевой вопрос. Кейс Дурова первый, на котором тестируются принятые в последние несколько лет законы, если суд признает теорию обвинения верной, можно будет зафиксировать настоящую революцию в уголовном праве — и в очень нехорошую сторону.

Отвечу на некоторые примечательные соображения о деле Дурова.

'Хорошо, что он не сотрудничает с тоталитарными режимами, но почему бы не сотрудничать с демократиями?'

Телеграм сотрудничает с демократиями, да и с Россией сотрудничает. Предположение, что Телеграм просто жестко отказывался делать что-либо модерационное – явно неверно. Телеграм не только блокировал игиловские каналы, но и запрещает европейским клиентам доступ к российским госканалам. Он также энфорсит некоторый копирайт, закрывая ботов распространителей. Многие из вас с этим сталкивались напрямую, но как будто этот факт совершенно затерся. Телеграм не отказывался от сотрудничества, а лишь не сотрудничал так полно и рьяно с некоторыми французами, как им хотелось бы.

С кем вообще обязана сотрудничать компания, чья операционная деятельность протекает в Дубае? Если она выбирает не сотрудничать с определенной юрисдикцией, то каковы должны быть последствия? Уголовное ли это дело? Всё это вопросы на которые нет устоявшихся ответов, их мы ищем прямо сейчас и дискуссия о Телеграме -- часть этого поиска.

'Права идут рука об руку с обязанностями, защищать Дурова значит защищать правовой нигилизм.'

Телеграм не отказывался от обязанностей, но не менее важно другое. Мусорить на улице нельзя. Давать людям десять лет строгого режима за мусоренье на улице тоже нельзя. Публично оспаривать в самых жестких терминах десятилетние сроки не значит поддерживать, оправдывать или защищать вседозволенность вываливания пепельниц на тротуар. Диспуты между компанией и государством о полноте исполнения обязанностей — это нормальная часть жизни, которая должна протекать в правовом, преимущественно гражданско-административном поле. Растяжение уголовного процесса, и особенно статуса соучастника, на любого старшего менеджера лишь в силу неисполнения ордеров – это не нормальное положение дел. Мы можем утверждать это даже считая, одновременно, что само по себе неисполнение ордеров это уголовное преступление.

'Суд разберется, во Франции хорошие институты'

Хорошие институты это результат борьбы граждан за свои права, их воспроизводство это продолжающася работа. Все институты подвержены эрозии — об этом еще с античных времен говорили Платон с Цицероном, это описано и в современной политической науке, скажем Мансуром Олсоном в Rise and Decline of Nations. Эта эрозия внутренне присуща в том числе и демократиям, аспекты демократического политического устройства позволяют, в некоторых случаях, интересам узких групп лиц превалировать над интересами электората. Интересы узкой группы необязательно даже злонамеренны, они могут просто плохо понимать что они делают, и какой ценой они добиваются своего. Кроме того, цифровая трансформация мира это настоящая трансформация -- она требует развития права, понимания новых вещей, которых никто не понимал, насколько хороши бы институты ни были. Нормально что такое понимание приходит в том числе путем проб и ошибок.

Я ожидаю, что французская прокуратура и судья (дело уже ведёт судья, происходящее это уже результат судебных решений) действуют в рамках тех законов, что были приняты за последние годы, а не занимаются произволом. Если так, то проблема в том, что законы плохие -- да, даже в демократии так бывает, и то что законы есть какие есть вовсе не отражает "воли французского народа". Какая вообще может быть воля, пока действие законов не было продемонстрировано на практике? Могут быть только догадки, и лишь сейчас мы переходим от гипотез к фактам, и пока факты очень нехороши. Указывать на неудачный результат эксперимента с законодательством -- нормально, такое указание и есть часть тех самых "хороших институтов".

Медийные и интернетные комментаторы текуших событий живут в своем, достаточно изолированном мире. После президентских дебатов между Трампом и Байденом, на которых Байден выглядит еле живым дедом, однозначное мнение всех обитателей медиамира состояло в ожидании падении популярности старины Джо. Прошло две недели, и в опросах Байден нисколько не потерял, а то и подсократил разрыв.

Сейчас у обитателей интернета точно так же нет сомнений, что покушение на Трампа сильно ему поможет на выборах. Почему? Ну вот такое вот сильное ощущение. Само собой разумеется. Причем так думают, как и в случае теледебатов, что сторонники, что противники Трампа. В реальности же интернет-обитатели это просто очень специфический срез людей, с достаточно отформатированным сознанием и реакциями. Разделяет ли народ США эти реакции совершенно неочевидно, и собственно раз за разом интернет-комментаторы оказываются удивлены, что куча людей думают вовсе не так, как они, а даже как-то наизнанку.

Как интернет-обитатель я разделяю воспроизводящиеся вокруг реакции: фотки Трампа потрясающие, его инстинкты безупречные, событие выглядит катализирующим. Ну выглядит и выглядит, толку-то от нашего мнения — реальные данные поступят позже. Они будут зависеть, кроме прочего, от того, что сам Трамп решит делать с этим событием и как его использовать. Также не исключено, что через две недели это событие окажется целиком заслонено, как само заслонило решение Верховного Суда по иммунитету, а то заслонило теледебаты. А интернет-обитатели продолжат давать свои ценные комментарии — надо же вас развлекать.

Выше длинная цитата из текста Николая Бердяева 1907 года. Интересным заковыком русской интеллектуальной истории является порождение в ней, где-то за полвека до американцев, собственной радикальной либертарианской традиции в политической мысли. Бердяев этого времени — один из самых эмоциональных, прямо таки надрывных её представителей. Это традиция именно либертарианская, она выстроена, как и впоследствии американская, на принципиальном отторжении сразу и государства, и социализма. Она также выстроена вокруг провозглашения свободы личности как несущей ценности, наследуя немецкой философской традиции, особенно Канту и Гегелю.

Вышеописанный текст, за исключением тех немногих религиозных моментов, что в нем всплывают, с равным успехом мог бы быть полемическим текстом Айн Рэнд — и направленным в том числе против Ротбарда. Конкретно у Бердяева, впрочем, эта традиция получает именно религиозное облачение, причем в высшей степени таковое. Совершенно верно замечая, что в мире природы сколько ты её не разглядывай в микроскоп никакой личности и свободы обнаружить невозможно, Бердяев решает, что найти её можно только в религиозном сознании.

Это, конечно, оказывается совершенно губительным для русского либертарианского проекта в 20-м веке, и поэтому сегодня к Бердяеву если и обращаются, то не сторонники радикальной свободы и ниспровержения ложного авторитета государства, а ровно наоборот — те, кто в нарочитой религиозности видят даже какой-то плюс. Эти современные сторонники Бердяева, конечно вовсе не могли бы ни понять, ни принять нижеследующих слов:

Социализм не понимает, что не только всякая власть, хотя бы и пролетарская, хотя бы и всенародная, но и всякое общественное соединение невыносимо для личности, враждебно ей и отвратительно, если соединение это не на личном начале покоится, не поставило личности во главе угла. Но общество социалистическое так же враждебно личности, так же безлично, как и общество буржуазно-капиталистическое или феодально-крепостническое. Анархизм понимает отрицательную сторону вопроса и потому идет дальше социализма, смотрит глубже. В нем нет этого беса устроения, затемняющего сознание. Очень наивно было бы думать подобно некоторым эклектикам нашего времени, склонным все примирять, что анархизм есть только дальнейшая ступень социализма: сначала-де пройдем этап социализма, а затем и анархизм наступит. Нет, уж если вы до последнего конца пройдете путь социализма, то до анархизма никогда не дойдете, поздно будет думать об анархической свободе и личном начале, слишком далеко зайдет победа начал противоположных. Распря между личностью и обществом носит трагический характер и не может наступить мир в плоскости социально-позитивной, в которой всегда будут господствовать отвлеченные тенденции социализма и анархизма. Примирение личности и общества в личной общественности, в соборности личностей возможно лишь в перспективе религиозной. Только теократия может соединить совершенный социализм, общественное соединение людей, с совершенным анархизмом, освобождением личности от всякой власти, но в ней начинается переворот мистический, а не только социальный.

Но кто бы вообще мог подписаться сегодня вот под такой своеобразный комплекс.

Анархические учения очень разнообразны, часто противоположны, так что само понятие анархизма колеблется. [...] Все анархисты ненавидят насилие и власть над личностью и все хотят организовать общественность из свободных стремлений личности, хотя бы одни, как Толстой, полагали это свободное стремление в христианской морали, другие, как Штирнер, – в эгоизме, третьи, как Прудон, – в присущей человеку справедливости и т.д. Анархизм, как настроение, очень могуществен и значителен, но анархизм, как теория, как философское учение, – слаб и почти жалок. Анархисты никогда не доходят до корней поставленных ими проблем, [...] Последовательный и обоснованный анархизм невозможен на почве позитивизма или материализма, а большей частью, анархисты оказываются [их сторонниками].

Анархисты так же наивно верят в благость человеческой природы, как государственники – в благость государственной природы. Большая часть анархистов думает, подобно Руссо, что человек вышел совершенным из рук природы, но испорчен государственной и общественной жизнью. Достаточно снять с человека государственные цепи и общественные узы и наступит совершенная, свободная жизнь, противоестественное состояние, которое было до сих пор, заменится естественным.

В мире есть какое-то злое начало власти, государственности, общественного насилия над личностью, но в чем корень зла, почему власть человека над человеком явилась в мир и царит, – анархисты, по-видимому, не знают и потому не могут найти силы для искоренения злого начала власти и порабощения. Их философское мировоззрение ничего не может сказать о человеческой природе и вряд ли истины биологии в силах оправдать и обосновать идею благости человека в его естественном, внеобщественном состоянии.

Ведь с позитивно-биологической и позитивно-социологической точки зрения человек есть зверь, укрощаемый государством и муштруемый социальной средой, и личность такова, какой ее создает природная и социальная среда. Что же может природный человек противопоставить насильственному государству и противоестественному обществу с его неравенствами и порабощениями? Первобытный природный хаос, до-общественные звериные инстинкты, но на этом основании мудрено создать свободную гармонию.

Анархизм увидел источники зла в самом начале властвования, какого-то первичного порабощения человека человеку, признал всякую власть безнравственной и заглянул глубже других учений в темную стихию общественных бедствий и несправедливостей. Изначальное насилие человека над человеком лежит гораздо глубже экономического порабощения и экономическое освобождение не спасает еще от неправды всякой власти, не спасают от власти и никакие политические усовершенствования государства, но анархисты-позитивисты не могут дойти до конца, с роковой неизбежностью останавливаются в середине: они не в состоянии указать на внутренние силы, побеждающие всякую власть и творящие свободную гармонию, ничего не знают о метафизической и мистической природе личности и заканчивают свой мировой бунт довольно пошлой проповедью экономических общин и проектов, взятых на прокат у социалистов. Анархические общины – дело очень почтенное и мы готовы ему сочувствовать, но в них ли искать противоядия от всякой власти, в них ли залог окончательного освобождения.

Анархисты твердо знают, что нужно разрушить до основания старый мир. Новый мир, говорят самые революционные из них, на развалинах старого возникнет, на пепелище созиждется. Слабость и беспомощность современного анархизма – в полном отсутствии творческих сил, в невозможности для него создать новый свободный мир (говорят: он сам собой возникнет), а потому и зло старого мира он не в состоянии окончательно сокрушить, не обладает достаточно сильным противоядием. Слабость и убогость анархизма с рационалистическим позитивизмом и потерей религиозного смысла связана. Бакунин достигает временами почти мистической силы, что-то предмирное ощущается в этом колоссе, но разрешается самыми вульгарными и плоскими идеями, рационалистическое сознание сдавливает его. Анархизм недостаточно радикален, так как не видит корней личного и общественного бытия.

Вот уж чего я в жизни не мог представить, это как РФская пропагандистская машина начнет заниматься отбеливанием ИГИЛа. В качестве совсем уж маргинальщины, такое в принципе было еще 10 лет назад, когда особенно отбитые персонажи предполагали 'украинский след' в убийстве Немцова. Теперь даже Тина Канделаки рассказывает, что никакого исламистского терроризма в помине нет — и подписчики Грейзона рассказывают админу в комментариях тоже самое, они-то спецы покрепче чем он. Даже публичное предупреждение от американцев оказывается признаком их причастности, сделано видимо как раз чтобы удобнее было их обвинить.

Я в общем все понимаю. И упрощенную картину мира, и потребность, чтобы враг был один, и циничную пользу для госполитики. И как-то 'рука всемогущих американцев' помогает оттенить ситуацию, в которой неговорящий по-русски барбер из Иваново в компании таких же случайных людей приехал в ТЦ пострелять из автомата, а спустя полчаса на той же машине укатил в Брянск -- даже не подумав от оружия избавиться. Но неужели этого достаточно, чтобы отказаться даже от какого-то базового инстинкта самосохранения?

Перед лицом опасности надо сохранять искреннее желание узнать, откуда она явилась -- с пониманием, что явиться она могла вообще-то откуда угодно вообще, в том числе из мест неожиданных и может даже ранее неизвестных. Люди, которые ценят хотя бы свою собственную жизнь не могут прилагать силы к убеждению окружающих, "это точно не Х, даже не думайте" -- где на Х есть хотя бы поверхностные указания и пока ещё вовсе ничего не понятно. Если закрыться в ответах, которые уже даны заранее, воспроизводятся механически в любой ситуации, и заставляют с порога отрицать любые альтернативные версии, то можно же просто сдохнуть. Вроде не совсем просто должно быть впасть в такое помешательство. А вот же.

После почти часа расстрела толпы и планомерного поджога ТЦ террористы беспрепятственно испаряются.

По официальной версии, этот трюк им удается следующим образом — они садятся в машину и едут по федеральной трассе. Проехав по ней более 400 км они впервые встречаются с досмотром, вступают в перестрелку и выжившие оказываются задержаны.

Что бы произошло, если бы где-то под Калугой или Обнинском они бы просто свернули в леса в неопределенном месте? Собственно, учитывая организованность и точность плана самого теракта, не так просто поверить, что схема отхода сводилась к 'садимся в тачку и катимся по федеральной трассе поближе к зоне СВО, авось доедем, а там посмотрим'.

В любом случае, официальные версии пока едва ли превосходят своей достоверностью сетевой инфошум – выдавать хоть какой-то контент необходимо не только пропагандистам, но и спецслужбистам. Лучше говорить о том, в чем сомневаться не приходится и домысливать не нужно. А именно, что вся система контроля, надзора, устрашения и слежки, выстраиваемая годами под лозунги обеспечения безопасности способна ловить митингующих и травить Навального, а выстроить оцепление и перехват вокруг места теракта — неспособна. Даже перекрыть выезды хотя бы из Московской области вовремя — неспособна.

В паре с отсутствующим противодействием вооруженному мятежу в прошлом году складывается совсем интересная картина институтов государственности.

P.S. Уехали они на той же машине что приехали и даже номера в ходе езды не меняли. Люди не только видели как они выходили из этой машины, она даже на видеорегистраторы попала.

Ужасный день, начавшийся бомбежками и обесточиванием украинских городов, заканчивающийся атакой на концерт в Москве. Зло не делится на стороны. Берегите себя, держитесь за человечность, любите жизнь. Мы из этих темных времен выберемся.

Репортажи из Авдеевки, недавно оставленной ВСУ по итогам многомесячного штурма, заставили меня думать о геноциде Донбасса, о котором так много говорит власть РФ. Геноцид — странное понятие, осознанное как самостоятельное преступление лишь недавно, и до сих пор лишь весьма смутно. Геноцид состоит из многих актов, каждый из которых уже преступен сам по себе, но никакой из которых взятых по отдельности не является геноцидом. Даже самый массовый единовременный расстрел по этническому признаку это ещё не геноцид. Геноцид — это тот самый переход количества в качество. Тот самый случай, когда не считать и не сравнивать количественно просто нельзя, потому что количество настолько огромно, что в совокупности вышло далеко за пределы просто череды событий, а само стало событием какого-то нового толка.

Украинская власть, как известно, бомбила города, включая жилые кварталы. Как минимум однажды (кажется таки однажды, потому что все постоянно вспоминают один этот случай) — был совершен авиаудар по гражданской администрации Луганска. Этого хватало, по крайней мере некоторым, чтобы говорить о геноциде. Как тогда назвать, то что произошло с городами Донбасса за последние два года? Авдеевка, Северодонецк, Лисичанск, Бахмут и, в чуть меньше степени, Мариуполь были не просто атакованы, они были уничтожены дотла. Та же Авдеевка, пригород Донецка, практически его район, не просто исчезла на её месте теперь полные опасности, мин и невзорвавшихся боеприпасов руины, которые ещё предстоит расчищать прежде чем — в лучшем случае через годы — туда сможет вернуться нормальная жизнь. Совершает ли РФ геноцид Донбасса? Если не геноцид, то "регионоцид", как бы это ни называть? Что-то, что далеко за пределами просто атак на гражданских, что-то переросшее из череды преступлений в совокупность, ставшую преступлением уже нового рода.

Представляют ли те, кто убеждены, что РФ ведёт оборону от нацисткого режима, что этот режим планировал нечто подобное? Что города по другую сторону сложившейся в 2014 линии — тот же Луганск, Горловка, Донецк будут подвергнуты такому же всестороннему разрушению? Что их жители массово сбегут, и после им будет просто некуда вернуться. Что обстрелов будет столько, что ещё годами там будут работать саперы? Киевский режим, конечно не совершал ничего подобного с теми донбасскими городами, с которыми мог — Славянск и Краматорск до сих пор стоят, и если будут стерты с лица земли, то Москвой, а не Киевом. Но даже если чего-то не было в действительности, его можно было воображать. Мне хочется знать, воображали ли радеющие за Донбасс, что геноцид может принять форму не просто Аллеи Ангелов в память о сотнях погибших детей, а ситуацию в которой Аллею создавать некому и негде. Донбасских детей убитых с февраля 2022 года просто некому считать. На Аллее Ангелов никогда не появится имени с пояснением "убит обстрелом ДНР", "подорвался на мине ВС РФ", "был в здании, пораженном ракетой Калибр".

Из разрушенной Авдеевки ВСУ отступили. Дальше будет ещё один рубеж, ещё один город. Целью РФ, тем что некоторые предлагают приветствовать как победу и славу русского оружия, является "освобождение" Донецкой области. То есть — Славянска и Краматорска. Они тоже будут уничтожены. Наверное, геноцид Донбасса все-таки идет. Но есть нюанс.