Маяковский шеъри

t.me/Feruz_Nematullayev

SOVET PASSPORTI

Bo‘riday g‘ajirdim byurokratizmni.
Har xil mandatlarga
yo‘q menda ixlos.
Qog‘ozbozlikni yo‘q ko‘rgali ko‘zim.
Qurib ketmaydimi
har qanday qog‘oz!
Ammo bu...
kupelararo yo‘lakdan
Amaldor alanglab
tashlaydi odim.
Hujjat tekshirmoqda:
men ham cho‘ntakdan
yoqut kabi alvon
daftarni oldim.
Birovdan olarkan
bujmaytar aftin,
Birovga shuni ham ko‘rmaydi lozim:
Sher tamg‘ali
ingliz pasportin
Olarkan amaldor
qiladi ta’zim.
“Saxiy” amakiga
ko‘z yiltillatdi,
Yuz bor qulluq qildi,
tikildi kulib,
Amerikalining oldi pasportin,
Choy chaqa undirgan qulday
bukilib.
Afishani chaynamoqchi bo‘lgan echkiday,
Polsha pasportiga
Och nazar tashlab
Ko‘zining paxtasi chiqdi,
gangidi,
Politsiyaga xos to‘nglik bilan dedi:
— Bu, qanday joy,
qachondan boshlab
Geografiyada bunday yangilik?
To‘ngakday boshini —
qayirib boqmay.
Pinak buzmay,
kiprik qoqmay, tin,
Daniyalilarning
va boshqa har xil
Shved-mvedlarning ko‘rdi
pasportin.
Birdan
bu janobning burishdi yuzi,
Qaynoq suv og‘zini
kuydirdi xuddi:
Janob amaldor
mening qip-qizil
Jildli pasportimni
qo‘liga tutdi.
Bu unga
bombaday ko‘rindi,
go‘yo
Portlaydi qo‘liga olishi bilan,
Go‘yo tipratikan,
o‘tkir ustara,
Go‘yo ikki gazli,
qirq boshli ilon.
Bir hommol
ma’nodor
qisdi ko‘zini,
Yukingizni
bepul berguday tashib.
Jandarm
josusga
boqdi suzilib,
Josus
jandarmga qaradi shoshib.
Naq qo‘yib bersa-yu,
jandarm huzur qilib
Rosa kaltaklasa meni yotqizib.
Negaki,
Qo‘limda Sovet pasporti,
O‘roq-bolg‘asi bor,
cho‘g‘day,
qip-qizil!
Bo‘riday g‘ajirdim
byurokratizmni.
Har xil mandatlarga
yo‘q menda ixlos.
Qog‘ozbozlikni yo‘q ko‘rgali ko‘zim.
Qurib ketmaydimi
har qanday qog‘oz!
Ammo bu...
Olaman
Keng shim kissamdan
Bebaho boyligim dublikatini,
Ko‘ring,
havas qiling,
grajdaniman —
Men ulug‘ Sovetlar mamlakatining!

Mayakovskiy
1929

Asqad Muxtor tarjimasi, 1951-yil

@V_V_Mayakovskiy

Градскийдан янги йил совғаси! Маяковскийнинг "Иштон кийган булут" тетраптихтидан парча!

. . *.
Мария! Мария! Мария!
Пусти, Мария!
Я не могу на улицах!
Не хочешь?
Ждешь,
как щеки провалятся ямкою,
попробованный всеми,
пресный,
я приду
и беззубо прошамкаю,
что сегодня я
«удивительно честный».
Мария,
видишь —
я уже начал сутулиться
Дождь обрыдал тротуары,
лужами сжатый жулик,
мокрый, лижет улиц забитый булыжником
труп,
а на седых ресницах —
да! —
на ресницах морозных сосулек
слезы из глаз —
да! —
из опущенных глаз водосточных труб.
Всех пешеходов морда дождя обсосала,
а в экипажах лощился за жирным атлетом атлет:
лопались люди,
проевшись насквозь,
и сочилось сквозь трещины сало,
мутной рекой с экипажей стекала
вместе с иссосанной булкой
жевотина старых котлет.
Мария!
Мария!
Имя твое я боюсь забыть,
как поэт боится забыть
какое-то
в муках ночей рожденное слово,
величием равное Богу.
Тело твое
я буду беречь и любить,
как солдат,
обрубленный войною,
ненужный,ничей,
бережет свою единственную ногу.
Мария —
не хочешь?
Не хочешь!
Ха!
Значит – опять
темно и понуро
сердце возьму,
слезами окапав,
нести,
как собака,
которая в конуру
несет
перееханную поездом лапу.
Кровью сердца дорогу радую,
липнет цветами у пыли кителя.
Тысячу раз опляшет Иродиадой
солнце землю —
голову Крестителя.

МАРИЯ!
МАРИЯ!
ТАТА!
ВЕРОНИКА!
ЛИЛЯ!!!!!!

t.me/V_V_Mayakovskiy