#FridayFASHION Гришке девять месяцев: он бесконечно болтает, смеется, поет, а когда не делает этого, пытается сжевать зарядку от телефона или укусить меня за нос. Своенравный малыш подстроил под себя весь дом, где главное правило — «не будите Гришу» в те редкие часы, когда он спит. Я смотрю на этого младенца, как на обертку шоколада «Аленка», и до сих пор не верю, что он мой.

Сознание инертно, и я до сих пор строю планы, как в добеременные времена, и каждый раз удивляюсь, что Гришка вносит в них свои коррективы. Но, если честно, совершенно не испытываю FOMO, когда вместо званого ужина укачиваю Гришку под самосочиненные колыбельные, а крошечные пальчики сжимают руку так, будто ты — весь его мир.

На мне:
Блузка — Dries Van Noten
Юбка — Aliona Kononova
Слипоны — The Row

В ролях: Гришка

«Укладываешь ребёнка спать в 8 вечера, снимаешь номер в Beverly Hills Hotel, принимаешь ксанакс, просишь консьержа разбудить тебя в 7:30. Возвращаешься к малышу. Повторяешь это три дня подряд», — таким советом поделилась со мной Руби, трижды мать, красотка и хозяйка поместья — каноническая tradwife.

Мы с ней встретились на развивающих занятиях для малышей, куда я героически вожу Гришку два раза в неделю. Обожаю эти уроки — после них не остаётся и следа от накопившегося чувства вины. Оно растворяется в воздух после часа пересыпания риса лопатками под Twinkle, Twinkle, Little Star. Главный вопрос на этих занятиях уставших мам и розовощеких малышей всегда один — кто сколько спал сегодня ночью? Некоторые девушки после месяцев бессонницы выглядят так себе, будто функционируют на автопилоте. Отдохнувшие, как моя приятельница Руби, сделали sleep training или, как я, отдали ночи на аутсорс.

Но sleep training — это испытание не для слабонервных: оставлять плачущего ночью младенца одного, пока он сам не уснёт. Выдержать это сложно, многие надевают наушники и уходят в другую комнату, чтобы не слышать крик. Руби уверяет, что уже после трёх ночей дети начинают спать до утра без пробуждений. «С третьим ребёнком я начала это делать в шесть месяцев. Если он сыт и здоров, то не должен превращать ночь в ад», — объясняет она. Учитывая, что у нее на ночную вахту с младенцем заступает няня, я не понимаю, в чем смысл. «Никто в моём доме не должен мучиться. Даже стафф», — подытоживает Руби.

У меня лично страдают все. Гришка спит плохо. Он ест всего один раз за ночь, а к пяти утра уже начинает петь и разговаривать. В моё дежурство на рассвете он начинает очень отчетливо и громко повторять «папапапа». Видимо, понимает, что из «мамамама» выжато максимум. После ночи с ним — а такая бывает раз в неделю — я потом ещё неделю прихожу в себя. Американский педиатр уверяет, что sleep training по Ферберу никак не нарушает эмоциональное состояние ребенка. Но у меня перед глазами душераздирающее видео из детдомов, где малыши учатся засыпать сами — плачут, раскачиваются на четвереньках, чтобы самим себя укачать. Для меня важно, чтобы Гришка чувствовал, если он плачет — к нему всегда подойдут. Так формируется базовое доверие к миру. Рано или поздно он все равно будет спать всю ночь. Просто не сегодня 😂

А вы спите?

Материнство открыло мне мир детских аксессуаров, к которым при желании можно и отнести сумку Birkin, куда идеально помещается вся Гришкина жизнь от подгузников до погремушек. Так в моей жизни появился повод разобраться в слингах и эрго-рюкзаках. Я не из тех, кто следует правилу, что младенца нельзя приучать к рукам, тем более если их много, а не только мои. Гриша как переходящее знамя передается няням, сестрам, бабушкам, друзьям. И однажды даже сердобольной иранской женщине с десятью внуками, предложившей потаскать моего ноющего сына пару часов во время пятнадцати часового перелета Лос-Анджелес-Стамбул. Грише нет разницы на чьих руках изучать мир и смотреть на что-то новое. Цена за это детское любопытство весом в 9 килограм — еженедельные сеансы у остеопата. Мою спину спас эргорюкзак Artipoppe. Он такой стильный, что хочется носить его и без Гришки. Нашла только два минуса: разобраться в конструкции без звонка другу у меня не получилось и отпугивающая реклама с отваливающейся головой младенца.

Что думает Гришка: «Обожаю висеть в Artipoppe и смотреть на мир больше, чем в коляске, Правда, пока я не вырос до 68 см, то ничего видно не было, и я плакал от скуки и неудобства. Сейчас все хорошо уже. Я иногда соску выплевываю в траву, когда мама забывает ее закрепить, и, пока она ееищет, жую край рюкзака. Он сделан с органического льна, есть еще твидовые и из викуньи за 4 тысячи долларов. Подозреваю, что они могут быть вкуснее. Я часто засыпаю в Artipoppe, когда слишком много впечатлений. Тогда мама меня перекладывает лицом к себе. Очень тепло и уютно. И мы везде в нем гуляем и по парку Малевич, и по Пушкинскому музею. Он классно с маминой одеждой сочетается, а это хороший знак. Папе все это не нравится, думает, что вредно, а педиатр никаких возражений не имеет. Папа считает, что доктор явно сидит на проценте от Artipoppe и что эрго-рюкзак за 400 долларов как минимум быть с искусственным интеллектом. Но маме можно всё — ведь я у нее в первый раз».

«Мама говорит, что без папы меня бы не было. Она вообще никаких младенцев не рассматривала. Со мной живут две сестры и две девочки шпица, поэтому папа считает, что нам надо держаться вместе. Я обожаю с папой время проводить. Мама, когда видит, как мы веселимся, сразу начинает причитать, что хорошо бы младенца сохранить, потому что она больше рожать не собирается. Папа всегда что-то интересненькое придумывает. В 2 месяца дал мне попробовать желтую черешню. Я так обалдел от этого вкуса, что целый час радовался, а потом сутки орал и просил еще. Не дали. Папа бы дал. Потом он меня на пляж принес, где я был весь в песке, но очень счастливый. Еще он меня в коляске катает по выбоинам так, что голова отваливается, и подбрасывает до потолка (а они у нас 9 метров), а я смеюсь. Папа мне рассказывает про жизнь. Как-то мы пришли к женщине-педиатру, я ей улыбался, а она сразу ко мне в памперс полезла. Папа говорит, что с женщинами всегда так и надо быть начеку: чуть что — они сразу в трусы. Он до 40 лет до встречи с мамой вообще был как скала, а она ему мозги запудрила. Ее на журфаке в МГУ этому научили. Но мама уверяет, что это сказки. В общем, папа — это классно. Поздравляю тебя с днем отца!»
Гришка

После рождения Гриши мне открылся новый вид шоппинга. Курьеры Amazon не успевают перебрасывать через забор посылки с поющими кактусами, модными сосками, японскими памперсами, светящимися погремушками и прочими неведомыми мне ранее штучками, которые должны либо веселить, либо успокаивать младенца. Из всех этой тысячи вещей есть самая нужная и реально работающая — бэби-шушер. Маленькая оранжевая машина производит только один протяжный звук «шшшшшшш». Задумавший орать Гришка тут же успокаивается и даже засыпает. И я вместе с ним.

Что думает Гришка: «Мама разрешает петь мне только папе, потому что у него хороший слух. Она рассказала, что ей медведь на ухо наступил из-за бабушки. Она ей пела песни, не попадая в ноты, и теперь ей на пианино сложно играть. Я медведя боюсь и ушей мне жалко, поэтому громко протестую на всякий случай, как только няня или сестры начинают затягивать колыбельные. Тогда они включают шушер. Я это «шшшш» обожаю, слышал его, пока был у мамы в животе. Сразу замолкаю. Накрывает такая ностальгия по этому времени, когда мы с мамой по пять клубничных коктейлей в день выпивали. Сейчас никакого разнообразия. Мама, когда «шушер» забывает дома, очень чертыхается. Сама начинает делать «шшшш» мне в ухо. Грозится, что пойдет работать в Сикстинскую капеллу: там люди за это «шшшш» зарплату получают. Папа почему-то уверен, что ее там не потянут. Но что это значит, я так и не понял. Уснул».