https://story.ru/istorii-znamenitostej/avtorskie-kolonki/lev-rubinshteyn-peresmenok/

story.ru

Лев Рубинштейн: Пересменок — авторские колонки журнала STORY

Лев Рубинштейн: Пересменок — авторские колонки журнала STORY. Читайте на нашем сайте.

https://republic.ru/posts/111032?fbclid

republic.ru

О Новом и Другом. Самое главное пожелание для наступившего года

В привычном с самого раннего детства словосочетании «Новый год» в качестве ключевого слова поэт Лев Рубинштейн решительно выделяет слово «новый»

https://republic.ru/posts/110941

republic.ru

Сны о чем-то большем. Как в ожидании Нового года почувствовать новое счастье

Именно в тот раз я наглядно увидел, как выглядит то самое, о чем я слышал тысячи раз от взрослых, особенно в контексте дежурных околоновогодних приветствий

https://story.ru/istorii-znamenitostej/avtorskie-kolonki/lev-rubinshteyn-letnee-nastuplenie-na-grabli/

story.ru

Лев Рубинштейн: Летнее наступление на грабли — авторские колонки журнала STORY

Лев Рубинштейн: Летнее наступление на грабли — авторские колонки журнала STORY. Читайте на нашем сайте.

Впрочем, запомнились и многие другие, куда менее драматичные. Есть вещи необратимые. Рождество ушло и не спешит возвращаться, как ни зазывают его со всех уличных растяжек. А Новый год остался со всеми своими теле-обращениями и пародистами, телефонным перезвоном и пригоревшим пирогом, салатами и холодцами, с детскими надеждами на то, что с завтрашнего дня ... А что – с завтрашнего дня? Как будто бы первый раз. Как будто бы сами не знаем, что завтрашний день – это похмелье, одышливость и апатия. Но зачем теперь-то об этом? Это же все завтра, не теперь. К тому же есть еще и послезавтра, и другие дни. Есть и другие дни, но их всегда так мало остается до следующего Нового года, что уж не будем их торопить. Зачем?

Вот старый новогодний текст:
Торжество неумеренности
Новый год – это праздник сугубо советский. Не в том смысле, что его, как большинство советских праздников, изобрели большевики, а в том, что празднование Нового года стало неким компромиссным эвфемизмом Рождества Христова. Сначала, во времена революционного пуризма, Новый год третировался наравне с мракобесными Рождеством, Пасхой, Троицей и другими опиумами для народа.
Но как-то он все же пролез, прополз, просочился в советский быт и стал-таки праздником, вначале -полуофициальным. Окрашиваться в казенные цвета он стал постепенно. Я помню те легендарные времена, когда генсеки еще не поганили интимного новогоднего таинства своими физиономиями во весь экран телевизора. Было время, когда даже не было новогодних «Огоньков». Да и телевизоры – теперь в это трудно поверить – были не всегда. Руководящая роль партии осуществлялась в этой чуждой, неуютной для нее атмосфере почти партизанскими средствами, подпольный райком действовал, как умел. На елочных ветвях среди безыдейных шишечек, снежинок и завернутых в фольгу грецких орехов мелькали там и сям ублюдочные картонные красноармейцы в буденновках, салютующие пионеры, танки Т-34 и самолетики с красными звездами. Красная же звезда венчала елку, придав ей вид Спасской башни Кремля, даром что под ней хоть и стоял чекист, но все же не в кожанке и с маузером на боку, а деликатно замаскированный под Деда Мороза.
Новый год – это праздник несоветский, ибо он стал калиткой в другой мир – мир дооктябрятского детства, невнятных семейных преданий, летучих частностей, утробного тепла, мир, в котором такие пустячные вещи, как запах хвои или мандариновой корки с шампанским хлопком и бенгальским шипением, взрываются внезапным и мощным ощущением того, что не вчера мы родились и не завтра умрем.
Новый год легитимирует всяческую лихость. Это торжество неумеренности. Но как бы мы ни были уверены в своем полном праве на обжорство и пьянство, всякая причина, увы, все равно чревата своими последствиями. А потому каждый хранит в памяти пару-тройку связанных с таковыми последствиями эпизодов.
Вот и я не могу забыть мучительного пробуждения первого января такого-то года в чужой квартире, где еще несколько часов тому назад было так шумно, пьяно и весело, что совершенно непонятно, почему вдруг все полегли чуть ли не в одночасье в тех самых позах, в каких настиг их предательский сон. Открыв глаза, я обнаружил себя на краю какого-то то ли дивана, то ли сундука, где, кроме меня, непостижимым образом разместились еще человек шесть разнообразно храпящих людей. Кроме этого, я обнаружил нешуточную головную боль, характерную сухость в полости рта и некую как бы предсмертную тоску. Беглый взгляд в сторону вчерашнего пиршественного стола тоски никак не развеял и даже наоборот. Тем не менее предпринять что-либо решительное было необходимо, иначе никак. Тут последовало знамение в виде тонкого и яркого солнечного лучика, пробившегося сквозь закрытые шторы.
Спасительный лучик пошарил по заляпанной, обсыпанной и усеянной мертвыми утиными костями скатерти и выхватил-таки из мерзостного хаоса сверкавшую девственной чистотой рюмочку, заботливо наполненную чем-то прозрачным. «Вот оно», – подумал я, взял это чудо двумя пальцами и вдумчиво выпил. Взгляд привычно задвигался в поисках хоть чего-то, чем бы все-таки закусить. Самой пригодной показалась одинокая шпрота, терпеливо и застенчиво дожидавшаяся моей благосклонности. Я бережно взял эту шпроту, я стряхнул с нее капельки масла, я положил ее в рот и энергично разжевал. Последовавших ощущений я описать не берусь, но вы сами все поймете, если я всего лишь скажу, что шпрота оказалась никакой вовсе не шпротой, а основательно разбухшим в масле сигаретным окурком. А также вы легко поймете, почему именно этот Новый год мне так запомнился.

Вот моя новогодняя колонка на republic.ru

Вот из нее пара фрагментов:

«Концовка моего недавнего стишка получилась такой:

«Теперь такое время, что ни встать,
Ни сесть, ни выкрикнуть проклятье.
Проснешься ночью, а твоя кровать
Идет ко дну. И ты вместе с кроватью».

Ну, такое время. Такое настроение. Уверен, что не у одного меня, мягко говоря.

Вот прямо сейчас я занят делом, уже давно ставшим неким персональным ритуалом, а именно - сочинением очередного новогоднего текста. С каждым из недавних годов это дается мне все тяжелее и все мучительнее.

Но почему-то я уверен, что это делать все равно надо. Ну, я и делаю. Уж как получается, так и делаю.

Над традиционной новогодней лексикой и фразеологией настойчиво, хотя и часто незримо, хотя и грубо противореча ходу внешних и внутренних процессов, витает категория счастья. Да, счастья, что бы для кого это ни значило».

……..

«С новым счастьем! - говорили разными торжественными голосами по радио. «С новым счастьем!- говорили друг другу знакомые моих родителей.

Что за счастье такое! Счастье-то с нами случалось, но кто из нас мог знать тогда, что внезапно обрушивавшиеся на нас время от времени и накрывавшие нас с головой и подхватывавшие, как будто мама на ручки, теплые волны и нежно щекочущие струи первозданного восторга называются именно так».

А полностью здесь:

https://republic.ru/posts/110941?fbclid

republic.ru

Republic. Независимая аналитика и комментарии

https://story.ru/istorii-znamenitostej/avtorskie-kolonki/lev-rubinshteyn-posle-vsego-etogo/

Лев Рубинштейн: После всего этого… — авторские колонки журнала STORY

story.ru

Лев Рубинштейн: После всего этого… — авторские колонки журнала STORY

Лев Рубинштейн: После всего этого… — авторские колонки журнала STORY. Читайте на нашем сайте.

Арсений Рогинский. 30 марта 1946 - 18 декабря 2017. Светлая память