Вечером Скарбург записал последние слова монарха: «Я мучился гораздо больше, чем вы можете себе представить. Извините меня, джентльмены, я был плохим больным».

В 23:15 6 февраля 1685 года Карл II скончался. Из оставленного Скарбургом описания непонятно, умер король от болезни или же от методов лечения и непонятных лекарств, которые вполне могли отправить на тот свет даже здорового человека. Однако именно подобное врачевание методом проб и ошибок и двигало медицину вперёд.

Хорошее повтори)))

Тяжело в леченье — легко в гробу.

Больше всего сохранилось документов, касавшихся венценосных особ. Посмотрим, как и чем лечили людей на примере английского короля Карла II. Современные медики считают, что монарх умер от болезни Брайта — заболевания почек, которое приводит к развитию водянки. Однако, похоже, у него был целый букет болезней: уремия, малярия, отравление ртутью, хронический нефрит и, вполне возможно, какая-то форма ЗППП.

День первый, 2 февраля 1685 года. Утром Карла II Английского брили в его спальне. Внезапно он вскрикнул, упал на спину и потерял сознание, начались судороги. Карла лечили 12 или даже 14 врачей. Отчёты составлял доктор Скарбург. Вот лечение, которое получил английский самодержец.

Сначала ему выпустили пинту (0,568 л) крови из вены. затем сделали надрез на плече и с помощью банки отсосали ещё около 8 унций (248 мл) крови. После этого королю ввели рвотные и слабительные средства. Поставили клизму из раствора каменной соли, сурьмы, листьев мальвы и фиалки, свекловичного корня, цветов ромашки, льняного семени, семени фенхеля, корицы, алоэ, семени кардамона, шафрана и кошенили (уточним, что кошениль — это насекомое, в нашем случае уже мёртвое). Через два часа повторили клизму. На выбритое темя короля наложили вытяжной пластырь. Чтобы «укрепить мозг», Карлу дали чемеричный чихательный порошок и порошок из цветков примулы. Короля поили лакрицей, сладким миндалём и ячменной водой, белым вином, анисом и полынью, экстрактами чертополоха, мяты, дягиля и руты. К ногам прикладывали голубиный помёт.

Затем настал черёд пластыря из бургундской смолы. В его состав входили: живица — 60 г, смола молочая (млечный сок) — 45 г, порошок из травы донника жёлтого — 15 г, жёлтый воск — 30 г, свиной жир — 90 г. Ингредиенты переплавляли на водяной бане, а затем жидкий состав наносился на пергаментную бумагу. Пластырь накладывали на болевую область и держали до тех пор, пока кожа не покрывалась волдырями. На первый взгляд этот метод может показаться странным, однако тут всё просто: повреждением эпидермиса искусственно вызывается воспаление, к которому устремляются фагоциты. Одновременно королю продолжали давать слабительные и делали кровопускания. В ход пошли дынное семя, манник, экстракт коры вяза, черешневая вода, экстракты цветков лайма, ландыша, пиона, лаванды и растворённый в уксусе жемчуг. Лечение продолжалось 12 часов без перерыва, пока король просто не уснул от изнеможения.

День второй, 3 февраля 1685 года. Когда король проснулся, он «выглядел значительно лучше», то есть, по мнению Скарбурга, лечение работало. Чтобы закрепить успех, врачи вскрыли королю яремные вены и выкачали ещё 10 унций (300 мл) крови. Затем в дело пошла микстура, содержавшая чёрную вишню, пион, лаванду, сахар и измельчённый жемчуг. Выпив эту смесь, Карл упал и проспал на весь день и всю ночь.

День третий, 4 февраля 1685 года. Едва король проснулся, у него случился очередной припадок. Врачи снова прикладывали бургундский пластырь, чтобы вызвать ожоговые волдыри, затем пустили кровь, напоили пациента настойкой сены (слабительным), дали белое вино с мускатным орехом, затем «принудительно влили 40 капель экстракта из человеческого черепа», взятого у покойника, пережившего «очень жестокую смерть», а также заставили рассасывать безоар — извлечённый из желудка камень. После этого врачи уверенно заявили, что пациент выживет.

День четвёртый, 5 февраля 1685 года. Король находился при смерти. Врачи пошли по кругу: опять бургундский пластырь, клизма, рвотное средство. Потом ввели новое лекарство — иезуитский порошок, представлявший собой смесь толчёной коры хины и опиума в вине. Король заснул.

День пятый, 6 февраля 1685 года. Скарбург пишет: «Увы! После злополучной ночи силы Его Величества оказались истощены до такой степени, что все врачи впали в уныние и потеряли надежду. В этот день, пытаясь оживить короля, врачи решились создать более сильное зелье — они собрали противоядие, содержащее экстракты всех трав и всех животных Королевства. Затем ингредиенты смешали с аммиаком и влили королю в горло».

О пользе быстрой и качественной связи.

Из рубрики "Потому что в кузнице не было гвоздя...".
Все мы знаем, что Александр Первый был (ну или слыл) либералом, и даже после победы над Наполеоном просил и французского, и испанского короля о даровании своим подданным конституции. Но в 1820-21 годах скатился к махровой реакции и делать это перестал.
Одна из причин - почему.
Год 1820-й вообще был трудным для монархов Европы. Революционные брожения в южной Европе не прекращались с начала 1820 г. вплоть до 13 марта 1821 г., когда король пьемонтский, напуганный революционным движением в Турине, отказался от престола в пользу брата своего Карла-Феликса, а регентом назначил впредь до приезда Карла-Феликса принца Карла-Альберта, имевшего репутацию либерала.
Эта революция в стране, считавшейся до тех пор одною из консервативнейших в Европе, произвела на европейские правительства тем большее впечатление, что с января 1820 г. не прекращались брожения в Испании, Сицилии, Неаполе, Португалии. Еще до усмирения неаполитанской революции Меттерниху понадобилось созвать конгресс представителей пяти великих держав, чтобы получить от них полномочия отправить австрийскую армию в пределы Неаполя.
В октябре 1820 г. конгресс собрался в Троппау, а весною 1821 г. переехал в Лайбах и 12 мая подписал важную декларацию против пьемонтской революции. Государи, бывшие на конгрессе (Александр I, австрийский император и прусский король), покинули Лайбах еще в мае, но дипломаты продолжали заседать до конца июля.
Австрийская армия, еще во время заседаний конгресса, вторглась в итальянские королевства, разбила конституционалистов и заняла Неаполь (22 марта 1821 г.). Самодержавие было восстановлено в Неаполе, как и желал того Меттерних, хотя сначала Александр I склонялся в пользу дарования королевству умеренно-либеральной конституции.
Так почему же Александр изменил свое мнение?
Дело в том, что в октябре в России произошло восстание Семеновского полка.
И во время заседаний конгресса пришло известие о так назыв. "семеновской" истории в Петербурге, т. е. о возмущении офицеров Семеновского полка против их командира, Шварца. Меттерних получил известие о восстании раньше царя и первый сообщил об этом Александру, представив ему дело в виде начинающейся революции. Этим и объясняется, что Александр в течение всего конгресса не играл той сдерживающей роли, как раньше, при слишком уж безоглядных реакционных вожделениях Меттерниха.
В результате Пьемонт постигли страшные казни и репрессии, которые совершались под прямым воздействием Троппау-Лайбахского конгресса, а точнее - под воздействием реакции Александра на восстание Семеновского полка в пересказе Меттерниха. Такие дела.

Один из гласных укорял власти в том, что полив производится только в кварталах, где проживали состоятельные горожане, а там, где не было мостовых и водопровода люди задыхаются от пыли. При этом гласный считал, что поливать улицы необходимо именно водой в связи с тем, а еще нефть вредна для паркетных покрытий.
Городской голова М.Д. Челышев отверг претензию о том, что поливаются только «богатые улицы». Совместно с городским полицмейстером и санитарным бюро было решено полить именно нефтью все замощенные улицы. В первую очередь были политы набережная, Троицкий базар, Вокзальная и Ильинская площади, а также линии от пристани к вокзалу. Затем был произведен полив улиц с «большим движением» по заранее определенному плану. Городские власти объяснили, что при отсутствии во многих местах водоразборов, бороться с пылью с помощью воды по всему городу проблематично. Поливка же нефтью требует гораздо меньше воды, да и действует она на пыль гораздо эффективнее. Кроме того, было определено, что на тех улицах, где поливка нефтью использовалась в прошлом год, уменьшилась заболеваемость холерой. Как было справедливо замечено: «Порча паркетных полов не так важна, как важно здоровье тех жителей, которые лишены возможности выехать на дачу и принуждены дышать пылью». Все эти факты были аргументацией М.Д. Челышева.
Кроме Челышева в городской Думе выступал и заведующий санитарным бюро И.И. Мальковский. Фактически гласным в его лице была представлена та же аргументация, но уже с позиций специалиста-медика. Мальковский объяснил, что главными распространителями болезней в Самаре являются пыль и мухи, причем последние, как доказали новейшие на тот период исследования, являлись переносчиками не только холеры, но и чумы. Нефть же по отношению к пыли является вяжущим веществом, не давая ей подниматься и распространять «горловые заболевания». Мухи и их личинки также эффективно уничтожались после такой поливки. Главный санитарный врач города подчеркнул, что такой способ применяется за границей, причем не только для поливки улиц, но даже для пропитки камней, которые используются для замощения улиц.
Доклад городского головы был принят. Поливка улиц нефтью началась с середины мая и прошла по утвержденному плану, затронув те же улицы, полив которых осуществлялся и в прошлом году. Продолжилась ли такая практика в последующие годы - пока в архивных документах не удалось найти ответ на этот вопрос. Но мы знаем точно – когда-то с пылью в Самаре боролись нефтью.

Е.М. Малинкин – главный специалист отдела ИАД Самарского областного государственного архива социально-политической истории, к.и.н.

http://www.regsamarh.ru/info_act/publication/25.08.2015/all/1/20462/

Опять Самара, XIX век.
Если бы мы оказались в Самаре летом где-нибудь в конце XIX в., да и даже в начале XX, мы бы столкнулись с тем, что в городе было просто невозможно дышать. Машины в городе являлись еще экзотической новинкой, имеющиеся предприятия мало что могли сделать с чистотой воздуха, но проблема с чистотой воздуха была одной из самых насущных. Отсутствие зеленых насаждений (фактически единственным их островком был Струковский парк) да грунтовые дороги приводили к тому, что в Самаре постоянно возникали самые настоящие пылевые бури. Ситуация усугублялась тем, что пыль с дорог смешивалась с высохшими экскрементами животных, что делало эту пыль еще и – как тогда писалось в документах – источником «болезнетворных начал». Болезнетворной пылью дышали люди, она осаждалась на продуктах на самарских рынках. Купцы могли укрыться от этой напасти на своих дачах, но и они вместе с другими самарскими обывателями терпели серьезные неудобства и разделяли опасность заразиться опасными заболеваниями.
Власти города естественно понимали всю серьезность проблемы и принимали необходимые меры. Главным средством в борьбе с пылью стала поливка улиц, причем не только водой, но и нефтью. Как это происходило можно увидеть на примере того, что случилось в Самаре в 1911 году.
Откуда вообще возникла идея поливать улицы нефтью, да и вообще бороться с пылью? Впервые поливку улиц водой осуществил в Москве инженер Петр Щекотов еще в 1874 году. Но это оказалось не лучшим решением проблемы. О том, что стали делать дальше, писала московская газета «Новости дня» уже в 1902 году: «Как известно, поливка улиц водой способствует развитию на мостовых бактерий. Наука окончательно выяснила, что поливка улиц водой крайне вредно. В санитарном отношении не опасны улицы совсем не подвергающиеся периодическим поливкам. По инициативе городского инженера П.М.Щекотова, в непродолжительном времени на одной из московских улиц будут произведены опыты поливки улиц нефтью. [...] Испытания такой поливки мостовой были не так давно произведены в Америке и дали хорошие результаты. Оказываются, бактерии гибнут от нефти, пыль липнет к мостовой, которая, несмотря на большую жару, не просыхает».
Судя по всему, практика использования для поливки улиц Самары нефтью началась в 1910 г. Полив осуществлялся на значительной части города: на Алексеевской площади (ныне пл. Революции) вокруг памятника Александру II, на набережной Волги, на Троицкой площади, около городского театра, полностью или частично на улицах Преображенской (ныне Водников), Казанской (ныне А. Толстого), Дворянской (ныне Куйбышева), Саратовской (ныне Фрунзе), Николаевской (ныне Чапаевской), Соборной (ныне Молодогвардейской), Самарской и Старо-Самарской (ныне Крупской), Предтеченской (ныне Некрасовской), Садовой, Воскресенской (ныне Пионерской), Заводской (ныне Венцека), Панской (ныне Ленинградской), Льва Толстого, Почтовой (ныне Рабочей), Троицкой (ныне Галактионовской), около железнодорожного вокзала. Всего было использовано 445 бочек нефти емкостью 25 пудов каждая (1 пуд – 16, 381 кг). Снова возникает вопрос: это была чистая нефть? По документам можно сделать вывод, что это были, вероятнее всего, остатки переработки нефти, накопившиеся в работе городского водопровода, мельницы, городской бойни. Часть подобного продукта была предоставлена Товариществом бр. Нобель, Каспийским товариществом и Товариществом «Мазут».
Уже весной следующего года в городскую управу начинают обращаться не только жители города, но и сам губернатор Н.В. Протасьев, указавший на необходимость продолжить в текущем году поливку улиц. Просьба о поливке улиц звучит не только от купцов, владельцев рыночных лавок, но, например, от директора самарской 1-й гимназии, где пыль мешала летним гимнастическим занятиям учащихся. Но не все были «за». Ряд гласных городской Думы высказывались и о недостатках такой практики. Говорилось о том, что такой полив вредно сказывается на обуви и автомобильных шинах, загрязняет одежду, а самое главное может негативно сказаться на здоровье и вообще способ пожароопасен.

Согласно оценкам французских и английских ученых, только в Китай, и только в период с 1719 по 1833 годы было ввезено для покупки чая от 306 до 330 миллионов пиастров, или 1/5 часть всего серебра, добытого в Мексике. Если же считать и другие закупленные товары в Китае - то сумма увеличится до 500-580 миллионов пиастров, или до 1/5 всего серебра, принадлежащего Европе, включая Россию.

Ну мне так для себя, чисто поржать.

Итак, 27-28 марта 1854 года союзники объявляют войну России. Ну а 19 июня, как гром среди ясного неба, в Парламенте начинают обсуждение соглашения между Австрией и Пруссией. Те приняли буквально следующий меморандум: "Оба кабинета согласились с кабинетами Парижа и Лондона в убеждении, что конфликт между Россией и Турцией не может продолжаться без ущерба для общих интересов Европы, а также для интересов их собственных государств. Они признали, что сохранение целостности Османской империи и независимости правительства султана являются необходимыми условиями политического равновесия и что война ни при каких обстоятельствах не должна иметь результатом никаких изменений в существующих территориальных границах".
И тут у парламентариев подгорело. Это че за фигня какая? То есть получается, территориальных уступок ни для себя, ни даже для Турции мы требовать не можем?
Ну хотя бы что-то мы можем у Петербурга отнять?
И далее пошел разговор об устье Дуная. Смысл какой? Короче, Россия во время одной из предыдущих войн забрала себе устье Дуная и теперь это устье обмелело. Турки, когда владели устьем, в принудительном порядке заставляли каждое судно цеплять к днищу земснаряд, который весь этот Дунайский ил взбаламучивал, и он с верхними слоями воды уходил в Черное море.
Русские эту практику прекратили, и теперь глубина фарватера упала с 9 до 6 футов.
Вы думаете, по мнению англичан, виновато русское раздолбайство? Не-а. Ибо это, оказывается, хитрый план царя Николая, который хочет, чтобы Дунай обмелел, закрылась крупнейшая речная артерия Европы в Черное море, и русские через проливы потом будут самостоятельно возить русские, турецкие и кавказские товары в Европу. То есть не баг, а фича, не идиотизм, а хитрый план.
Было поручено резидентам в Вене проработать вопрос по изменению границ в районе устья Дуная с австрийским правительством. Но с обязательным условием. Чтобы новый хозяин расчищал устье постоянно.
По ходу, именно отсюда растут ноги у условий Парижского мира.

Корони оборонялся подольше - целых два дня, 8 и 9 октября. Но результат был тот же.
Патры, которые осадили 5 октября, сдались в тот же день. Замок Кастелли оборонялся с 19 по 30 октября, отбил 6 штурмов, хотели даже пригласить на помощь русскую эскадру Гейдена с Мальты, но в конце концов турки сдались.
Всего Грецию покинули 26-27 тыс египтян и турок, основная часть из них - гражданские.
Послы Франции, Великобритании и России обосновались на Поросе в сентябре 1828 года, чтобы обсудить с послами Турции будущий режим и границы независимой Греции. 
Французская военная экспедиция завершилась 1 ноября 1828 года. Большая часть войск Морейской экспедиции возвратилась во Францию ​​в январе 1829 года.

После Наварина. Греция, послесловие.

Итак, после Наварина Ибрагим-Паша оказался в крайне тяжелом положении. Блокада союзного флота не позволяла ему более перебрасывать подкрепления и деньги в Грецию, его албанские наемники, которым стало нечем платить, покинули его, а Мехмет-паша заключил с англичанами соглашение, согласно которому египетские войска должны были оставить Грецию на попечение турок. Проблема была в том что турецкие силы в Морее составляли где-то 1100-1200 человек, и было понятно, что их совершенно недостаточно для контроля над регионом.
Ибрагим отказался исполнять эти соглашения, удерживая за собой Наварино, Месинию, Патры, и опустошив Триполицу. Встретившись с французским генералом Мезоном Ибрагим начал задавать очень правильные и неприятные вопросы представителю Карла X. Например, а почему французы в 1823 году фактически отдали испанцев в рабство тамошнему королю Фердинанду, а тут вдруг решили сделать из греков свободных людей?
Или - а стоит ли союз со слабой и искусственной Грецией разрыва с сильным и дружественным Египтом?
Проблема в том, что власть Карла X во Франции была непрочной, и ему приходилось плыть в русле общественного мнения. А общественное мнение находилось на стороне греков и требовало решительных действий.
Карл X изначально предложил провести военную экспедицию в Грецию Лондону, но Англия отказалась. Россия и так уже вела войну с Турцией. Именно поэтому с благословения Лондона и Петербурга именно Франция в конечном итоге и начала готовить корпус для экспедиции в Грецию.
Далее события развивались стремительно. Палата пэров проголосовала за выделение 80 млн франков на формирование экспедиционного корпуса в 14 или 15 тыс человек под командованием Николя Жозефа Мезона. Был организован транспортный флот под охраной боевых кораблей, всего около шестидесяти судов. На них должны были загрузить не только людей, но и снаряжение, продовольствие, боеприпасы и 1300 лошадей для экспедиции, а также оружие, боеприпасы и денги, предназначенные для греческого правительства Иоанна Каподистрии.
Первая бригада покинула Тулон 17 августа 1828 года, вторая - 19 августа, третья - 2 сентября.
Генерал Мезон с первой бригадой находится на борту линейного корабля "Виль де Марсель" , Первый конвой состоял из торговых судов, а так же линейного корабля « Вилль де Марсель» и фрегатов "Амфитрита" , "Беллона" и "Кибела". Второй конвой сопровождали линейный корабль "Дюкен" и фрегаты  "Ифигения" и  "Армида".
28 августа первая волна французских войск прибыла в бухту Наварин, где стояла на якорях российско-британская эскадра. Египетская армия была сосредоточена между Наварино и Модоном, поэтому было решено высадить войска на северо-западе Месинского залива, у крепости Корони. Высадка началась 29 августа, и к 31-му войска с припасами и артиллерией были на твердой земле, сразу же продвинувшись к Месинии. Получилось, что теперь французы отрезали Ибрагима от Пелопонесса, ограничив его возможные действия только крайним югом Наваринского полуострова.
После этого Ибрагиму ничего не оставалось, как принять соглашение и начать эвакуацию войск с полуострова. Постепенно египтяне грузились на корабли и покидали Грецию, тогда как французские солдаты начали страдать от осенних дождей, которые затопили их палаточный лагерь, что способствовало развитию малярии и дизентерии.
16 сентября Ибрагим-Паша покинул Морею, 5 октября последний египтянин ушел из Греции.
После этого последовали операции против крепостей, и первой была крепость Наварино, где засели греческие турки. Им терять было нечего, ибо, как мы помним, греки турок резали с огромным удовольствием. С моря Наварино блокировала французская эскадра, с суши - бригада генерала Игоне. После того, как саперы проделали брешь - весь гарнизон в 530 человек сдался без сопротивления.
7 октября началась осада Модона, которая прошла ровно по той же схеме. Солдаты Ахмеда-али сдались в тот же день, умоляя вывезти их подальше от мести греков.

Ну и из  книги "Переписка досточтимого Джона Синклера" (1842), стр. 242
Разный дуб в судостроении служит разное время.

Американский дуб - 10 лет
Русский казанский дуб - 10 лет
Французский дуб - 15 лет
Польский дуб - 15 лет
Немецкий дуб - 15 лет
Датский дуб - 20 лет
Шведский дуб - 20 лет
Английское дуб - 25 лет
Самый лучший английский дуб - 40-50 лет.

И далее очень интересные данные, из-за отсутствия которых в свое время было сломано столько копий:
Итак, согласно докладу комиссаров лесного хозяйства Англии и колоний, опубликованных в 1792 году средняя продолжительность жизни кораблей, построенных для Роял Неви с 1760 по 1788 год составила 11 лет и 9 месяцев.
В 1830-х она повысилась до 13 лет.
При этом, корабли, построенные из колониальной древесины имели срок жизни 3 года 6 месяцев. Из балтийской - 8 лет 3 месяца. Из английской - 10 лет 4 месяца.
В среднем, авторы Доклада полагали, что французский корабль служит примерно 15 лет вместе с тимберовками. Английский - 25 лет вместе с тимберовками. На всякий случай, это составляли аналитики из отдела лесного хозяйства статистику для закупок леса. Их интересовала именно статистика, а не причины.