Если все пойдет по плану, то раз в неделю чайные новости, подготовленные на основе наших выпусков, будут выходить на канале ПУТЬ ДЖЕДАЯ. В формате этого канала и с авторскими комментариями. https://youtu.be/8MjisR7VDvs

В середине сентября 1777 году Василий Васильевич Нарышкин, человек которого столичные просветители почитали за привлекательного сумасшедшего, поднял освободительное восстание в духе северо-американских колоний.

Василий Васильевич был другом Дидро, получал от него письма и сам слал ему клятвенные и проникновенные послания о человеческой доброте, благородстве естественного дикаря и возможности обустройства мира через всемерное просвещение и воспитание детей в специальных трудовых учреждениях.

Читая эту вскрытую переписку чиновники, при почтамте состоящие, значительно потели от смелости участников переписки.
А может быть, даже вскрикивали, вскакивали с мест в «черном кабинете», швыряли об пол парики и кричали: «Верно! Верно ведь всё! Да сколько же можно эдак низкосердно пресмыкаться в коловращении судеб! За гроши! Уйдём же, господа, в благословенные пустыни и возликуем душой средь весьма прелестных дубрав и живительных источников! Ослепнем же тут к чертям! Везде же Париж и Женева, кругом сплошенный Лондон и Ост-Индия, знаете… А мы тут…крысы!»

Потом, опамятав и вздрогнув, наверняка, спускались со своего особого этажа вниз и прямо в почтамте выпивали по рюмке-другой гданьской или французской водки, занюхивая обшлагом.

Благо при почтамте, где вскрывали всю переписку с заграницей для доношения императрице, со времён обер-почмейстера Аша наливали всем зашедшим желающим по пяти копеек за рюмку. Имелся и бильярд с умеренными ставками.

Терзать Василия Васильевича Нарышкина органам государственной безопасности не дозволяли. Он приходился внучатым племянником Семену Григорьевичу Нарышкину — троюродному брату царицы Натальи Кирилловны и дяде императора Петра Алексеевича. Плюс 15 000 душ. Два брата в помощниках у Екатерины II. Ну его!

Василий Васильевич, пресытившись светом, добился своего назначения начальником над Нерчинскими заводами в Забайкалье. И развернул в местах, где Чингисхан был позавчера, а цивилизацию представляли пять пьющих трусящих немцев, активную политику установления добра.

Для начала он приказом запретил брать взятки, учредил суд, который избирался людьми, сбежавшими сюда от суда. Устраивал лекции, балы-маскарады и торжественные шествия во имя Мудрости и сестры ея Милосердия.

Сформировал из отловленных тунгусов гусарский эскадрон.

Навербовал яицких казаков, отдыхающих на рудниках после свой трудной службы Емельяну Ивановичу Пугачёву, отлил на своих заводах пушек и пошёл войной на иркутского губернатора.
Для освобождения от зла империи. По образцу бостонцев. Ванька-дудл денди стайл.
В авангарде скакали тунгусы-гусары, которым после выдачи обмундирования, всё стало понятно и внезапно удивительно легко. На привалах русский Джордж Вашингтон читал перед своей армией сочинения Руссо. Переводил с листа на русский, сбивался на французский, щелкал пальцами, подбирая удачный оборот.

Мои предки-гусары блестели пуговичками глаз при свете костров и пили чай из перехваченного китайского каравана. Слушали они Василия Васильевича
самозабвенно. Зачарованно. Уносились. Одобрительно кивали идеям установления господства Чистого Разума и низвержения невежества в ад.

Откуда я это знаю? Да сейчас они меня так же слушают, когда я приезжаю. Они одобрительно кивают всему звучащему. Радзинский, леди Гага, я, программа «За чертой закона» — всё это приятный ветер, обдувающий камчадальскую душу, парящую там, где только лебеди и лёд небес. И чай.

Перед Иркутском, дослушав очередное выступление про свет и изобилие добродетелей, гусары мои, не сговариваясь, повязали Василия Васильевича и попробовали продать его законным властям. Это вторая сторона камчадальского сознания.

Счастье от отвара мухоморов не должно затягиваться, цепь перерождения не должна обрываться, любого идиота можно обменять на настоящие духовные ценности: чайники, сахар и одеяла.

Многие спрашивают у меня: что с тобой? Джон Александрович, отчего ты так опасно гибок?! Указываю твёрдо пальцем, державно стоя у распахнутого окна, в сторону великого Востока, в лучи солнца, в мир моих прекрасных гусар на собачьих салазках.