Еще думаю, что компьютерные игры - хорошая технология для исследования своих механизмов мотивации. Все игры цепляют за какой-то из крючков, и разные люди западают на разные механики. Без готовности ответить на определенный тип стимула и вознаграждения на уровне нейрофизиологии игра не зайдет.

Это несколько тоньше диагностики типа «кто любит стратегии - тот умный, кто всякие фермы - тот склонен к созидательной деятельности, а кто шутеры - у того много накопленной агрессии». Точно нет же, в одну и ту же игру люди играют по-разному. На песочницах и открытых мирах типа Minecraft это особенно отчетливо видно, но даже в условный Townsheep люди включаются через разные контуры вознаграждения. Снаружи это вряд ли можно считать, но как инструмент самоанализа может оказаться действенным.

У меня вот мозг вообще не выделяет дофамин на компьютерные игры. Раньше очень любила, причем, разные, сейчас идея поиграть для меня примерно на одном уровне с соблазнительной возможностью из серии выкопать яму, а потом снова ее закопать. Нет ни азарта перестрелять всех, ни желания прокачать персонажа, ни интереса узнать, что делается в новой локации.

Нулевая вовлекаемость в компьютерные игры не делает меня супер-эффективным человеком, который никогда не тратит времени зря - конечно, трачу, я даже сериалы иногда смотрю. Дело именно в том, как функционируют мотивационные механизмы в данный момент.

К американским выборам подходит история из курса про видеоигры.

Нинтендо, хоть и японская компания, но на старте ориентировалась на американский рынок. Они первые придумали идею, что в видеоигры должны играть дети. Сначала платформами для видеоигр были игровые автоматаы, которые стояли в аркадах, то есть, в торговых рядах, то есть, в барах и увеселительных заведениях для взрослых, где-то рядом с пинболом и бильярдом.

Нинтендо же начали продавать свои консоли как детский товар, раскрыв новый классный рынок, но и наложив на продукцию ограничения – нужно было еще убедить родителей, что игры это ок. Самый известный персонаж Нинтендо – благопристойный сантехник Марио, занимающийся почтенным делом спасения принцессы. История немного похожа на путь Барби, прототипом которой была кукла-сувенир для взрослых Лилли.

В противовес Нинтендо выступила японская же фирма Sega, нацеленная на более взрослую аудиторию, в том числе подрастающих игроков Нинтендо. Они себя не ограничивали, игры делали более дерзкие, как пуля резкие, и своим бойцом выставили скоростного Суперсоника.

Удачно получилось, что нинтендовский Марио был в красном цвете республиканцев, что для американца автоматически делает его основательным консерватором. А Соника логично уже сделали не желтым или там зеленым, а синим – в цвете демократов, подтягивая идеи новаторства и прогресса. Нам все равно, а для Америки важно.

«История видеоигр от древности до наших дней»

Upd: но есть сомнения в этой красивой схеме - см. комментарии

Новости фэнтези: Сюзанна Кларк пишет продолжение истории Джонатана Стрэнджа и мистера Норрелла. Ей это тяжело дается, потому что писательница страдает от жестоких приступов мигрени, которые делают всю жизнь непредсказуемой.

После огромного успеха ее огромного первого романа Сюзанна вела жизнь настоящего автора бестселлера с бесконечными промо-турами, пока ее здоровье не схлопнулось, и следующие десять лет она не могла писать. Постепенно она научилась справляться с этим и вышла на график, в котором способна работать небольшими спринтами по 25 минут. Она кружила в этом лабиринте ограничений и писала второй роман Пиранезе, где герой тоже пребывает в непонятном замкнутом пространстве, и, что важно, воспринимает его не как тюрьму, а как место чудес. Кларк говорит, что только к концу работы поняла, насколько это было терапевтическое письмо.

Приятно представлять себе, как Сюзанна Кларк живет в романтической английской деревне, гуляет там в туманных зарослях дрока, ходит с собакой в дог-френдли паб, периодически читает проповедь свой пастве в натуральной часовне (она там еще и лидер небольшой группы верующих).

Король Ворон возвращается, одна из глав будущего большого романа выйдет как отдельная коротенькая книжка на днях - The Wood at Midwinter, и еще она работает над каким-то магическим сюжетом во времена Промышленной Революции (как говорит мой сын, «век пара»). Я не супер-фанат, но, конечно же, очень заметно, как «Джонатан Стрендж и мистер Норрелл» классно написан и что все десять лет, вложенные в его создание, были потрачены не зря.

Слушала по дороге стендап, и там комикесса шутит, что, чем смешнее девушка или жена обращается к мужчине, тем он уверенней в себе. Вот ее (стендаперки) парень не любил даже безобидные диминутивы типа «зая». Зато однажды она услышала в большом торговом центре звонкое и громкое «пупуня» и поняла, что в здание вошел титан психологической устойчивости.

Я подумала, что шутка несколько надуманная, а потом вспомнила упомянутый в «Бегстве из рая» Басинского факт, что Л.Н. Толстой в первые годы брака просил Софью Андреевну и ее младшую сестру не называть его Пупок, но был не против откликаться на Дрысиньку. Это когда он уже ранние повести написал, но до больших романов. После «Войны и мира», я думаю, ему и Пупок был ок.

У нас в клубе «Просветитель» прошли обсуждения книги Олега Воскобойникова «Средневековье крупным планам».

Это были сложные обсуждения, потому что книга по своему жанру попала между всех распространенных читательских ожиданий:

- это не последовательный обзор истории европейского Средневековья, как, например, «Силы и престолы» Дэна Джонса
- и не разглядывание исторической картины через особо любимую автором замочную скважину типа «История уличного освещения от древности до наших дней» (название вымышленное)
- не путеводитель по быту и повседневности эпохи, каких много, типа Life In A Medieval Village, Life in a Medieval Castle и их многочисленные друзья
- не описание выдающихся характеров и биографий отдельных людей или групп – скажем, как Plantagenet Princesses: The Daughters of Eleanor of Aquitaine and Henry II
- не книга-объяснение ВСЕГО через одну простую мысль типа «Пушек, микробов, стали» или «Узников географии»

А что? Книга-разговор с автором, эссеистика и микроистория. Завтра будет сборное обсуждение с Олегом Воскобойниковым, когда участники клуба смогут спросить, что хотел сказать автор. Запись опубликую в открытом доступе.

Замечательный эпизод – у первых каталогов Victoria’s Secret отдельная фан-база в американских тюрьмах. Огилви, который заведовал рекламой бренда, это не смущало, и он на съемках иногда говорил: а теперь давайте сделаем фото для заключенных! Посмотрела на один из ранних каталогов – там чистый репортаж из жизни невест Дракулы по версии фильма Фрэнсиса Копполы.

Что, кажется, отвечает замыслу основателей марки. Они придумали завиральную историю о том, как они однажды ехали в Восточном экспрессе (символ экзотической роскоши Старого Света) и встретили там красавицу-англичанку Викторию, настоящую английскую розу, только еще и очень привлекательную, при этом, уверенную в себе, и успешную в каком-то неведомом бизнесе. На прощании они спросили у Виктории, в чем ее секрет, а она, понизив голос, ответила: «Отличное белье».

Все вместе выглядит, конечно, как эпизод из Mad Men или правда Дракулы Брема Стокера – после этой встречи Виктория должна была явиться в Сан Франциско, чтобы заманить честных американцев Реймондсов в свои сети. С самыми порочными целями. Selling Sexy: Victoria’s Secret and the Unraveling of an American Icon

Читаю книжку про взлет и падение бельевого бренда Victoria’s Secret – «Selling Sexy: Victoria’s Secret and the Unraveling of an American Icon». Многие его знают, в первую очередь, благодаря ежегодному шоу ангелов – как бразильский карнавал, но все девушки очень стройные. Стройные в той степени, что топ-модели пару недель худеют перед этим показом.

В самом начале есть совсем короткий кусок про расцвет культуры торговых каталогов, которая расцвела с пятидесятых до начала восьмидесятых годов в США. До того тоже – в конце тридцатых годов только два крупнейших игрока на этом рынке распространяли каталоги приблизительно 17 миллионам американцев (при численности населения 128 миллионов человек). Классические пригороды для среднего класса появились в пятидесятые, а настоящие торговые центры, где можно гулять, начали строить в восьмидесятые. Все тридцать лет между этими событиями люди занимались импульсивным шоппингом по каталогам – от новых туфель до пары живых тигров (гигантских или эконом-размера), украшенных браслетами с бриллиантами и рубинами.

И тут я поняла, откуда взялся весь e-commerce. От каталога до интернет-магазина образца двадцатилетней давности расстояние совершенно ничтожное, с точки зрения покупателя принципиальной разницы нет. Если у вас десятки миллионов покупателей привыкли постоянно что-то заказывать или помнят, как это в их детстве было, просто дать им электронный каталог вместо бумажного нетрудно. Плюс уже есть средства оплаты, помимо наличных.

Я помню, как интернет-магазины развивались в России, где торговля по почте никогда не была особенно распространена, покупали что-то специализированное, типа семян, а так, чтобы ребенку купить очередной комплект одежды на сезон по каталогу – не было. Сейчас это кажется странным, а так много было у людей барьеров на тему «как понять по картинке, что за вещь, а что, если заплачу и деньги пропадут, хочу сразу купить и не ждать доставку». Плюс проблема самих платежей – пластиковых карт было мало, интернет-экваринг сделал большой крюк через «электронные деньги», которые тоже были не совсем понятной штукой.

Но отросло все быстро, даже быстрее, чем в среднем по планете. Во-первых, потому что был готовый образец, во-вторых, ну просто молодцы мы все тогда были.

Мода на дофамин: дофамин то, дофамин се, дофаминовая аскеза, повышение уровня дофамина, понижение – возвращается регулярно. Тут нет царских путей и никакие приемчики не могут поменять то, как работает ваш мозг, превратив его в машину достижения кажущихся вам важных целей или навсегда заблокировав залипания, зависимости и тревожность. И слава богу, если бы человеческая центральная нервная система была так податлива, нам бы уже конец пришел.

Но вообще понимать, как это устроено, полезно. Работа дофаминовой системы определяет циклы мотивации, вот это самое: я бы мог сделать, что угодно, если бы захотел, но как мне захотеть чего-то нормального? Почему хочется плесхолдер для добросовестного ребяческого разврата на выбор, а не ходить в зал и успевать выполнять задачи до дедлайна, хотя первое делает человека толстым и грустным, а второе – богатым и здоровым? Вот это все про дофамин.

Врач Андрей Беловешкин перезапускает свою карьеру и будет теперь работать только на английском, поэтому больше не продает свои курсы на русском языке, а переводит их в открытый доступ. Я когда-то купила и прослушала его курс Здоровый дофамин и много писала про него – он впечатляющий. Много людей с моей подачи его послушали, некоторые из них указали на отдельные неточности и сомнения в полной корректности изложения, но я все равно считаю курс ценным. Мои впечатления о курсе – здесь, а все лекции – на сайте автора.

Кратчайшие выводы курса понятны: следить за питанием, много двигаться, качать мышцы, гулять на свежем воздухе, не подвергать себя хроническому стрессу, думать, прежде чем что-то делать, держаться подальше от соблазнов, соблюдать режим дня, общаться с любимыми людьми. Короче, привет от бабули, проповедника, стоика - ну или любого другого носителя скучной добродетели. Курс немного помогает тем, что, когда знаешь, почему так, то проще хорошо себя вести.

Езжу мимо разноцветных осенних деревьев, слушаю главу The Light Eaters, где автор описывает разные эксперименты, показывающие, что растения сохраняют информацию об окружающей среде, чтобы ее потом использовать. Скажем, корнуэльская мальва, как подсолнух, поворачивает листья перпендикулярно солнечным лучам. Подсолнух это делает, неравномерно выращивая свой стебель, чтобы соцветие наклонялось в сторону света, неведомая корнуэльская мальва шевелит листьями на пневматике, подкачивает в стебли воду. И у нее есть какой-то способ зафиксировать, куда обращать листья к рассвету, чтобы поймать больше солнца. Это не привязанный к календарю ритм: если светить на нее яркой лампой с разных сторон каждый день, растение это учтет.

Автор говорит: ну это же точно память. Хранение информации – это память. Использование сохраненной информации – это минимальная форма интеллекта. А где растение сохраняет данные? Ну, где-то, пока неясно. С подсолнухом плюс-минус прозрачно, там именно рост клеток программируется в соответствии с условиями освещения, поэтому Зоуи этот пример не приводит, а с мальвой не так понятно.

И я все думаю, что вот тут-то и надо пересматривать идею, что такое память и что такое решение. Попытка разыскать в растении что-то, похожее на животные структуры для работы с информацией, разочарование от того, что не очень-то находится, ужасно непродуктивная и ограничивающая. Интересней понять что-то совсем другое, чем найти в нем похожее на себя.

Это как с той историей про умного Ганса – конь уверенно отстукивал копытом ответы на математические задачи, даже когда его любимого конюха, который открыл в нем эту способность, на было в помещении. Когда стало ясно, что он все-таки не умеет считать, а «просто» хорошо распознает язык тела и понимает, когда надо начать бить копытом, а когда прекращать, по сигналам, которые и сами люди в себе не замечают, все горько разочаровались, как будто у них отняли чудо. Хотя такая связь с людьми, как мне кажется, гораздо бОльшее чудо, чем умение считать. Я не могу так тонко воспринимать поведение других, как этот конь!