**Сентябрь тает, полон пустоты,
Разводит руки: так, мол, получилось,
Удача за тебя не поручилась
А лето ты истратил на мечты.

Но, впрочем, ты и здесь не пострадал,
Страховки счастья не просрочен полис,
Был с опозданием к перрону подан поезд,
Но сев в него никто не прогадал.
Он сделал круг - судьбы прекрасный дар,
Желанный, неожиданный и чистый.
Достало бы ума у машиниста,
На полустанках экономить пар.

Печаль автоответчика легка,
Пусть не любим, и сам любить не может,
Зато его тоска утрат не гложет...
Ты говори. Он слушает пока.**

Из тех, послевоенных коридоров, писал Высоцкий дорога была одна. Но Кочергин нашел другую.
Надо было кроме таланта обладать силой веры в себя, чтобы после полученного уличного образования закончить постановочный факультет Театрального института (курс Николая Акимова), и стать одним самых лучших театральных художников в стране. Трех. Это мой выбор.
Без Давида Боровского не случилось бы на Таганке многих Любимовских открытий и сценических удач в других театрах.
Без Сергея Бархина не удалась бы лучшая русская театральная провинция, и блистательные премьеры в обеих столицах.
Без Эдуарда Кочергина не мыслим БДТ и десятки удач других сцен страны (а так же США, Германии, Франции,Японии, Польши…), где шли спектакли в декорациях, им придуманных. (МХТ, Таганка, «Современник», театры: Малый драматический, Моссовета, Маяковского… )
Точнее именно с Кочергиным театральные удачи и мыслимы! Работа в Большом драматическом театре (где Кочергин многие годы главный художник) с великим режиссером Георгием Товстоноговым – это партнерство двух выдающийся Мастеров одаренности невероятной и двух самобытных и острых характеров.
(О неповторимом Гоге, с которым Кочергин работал много лет, о крупных профессионалах закулисья, о работе в театре, книга «Записки планшетной крысы» - получившая премию «Театральный роман»).
Мне не удастся (а кому удастся?) нарисовать образ человека, похожий на его представление о себе. Ну что - достоинство, правда поведения, честное отношение к миру и человеку (любому), реализованный талант, мудрость создаваемых им образов, деликатность, независимость, верность дружбе, обаяние величия человека, который сам о нем не подозревает … Это только слова. Впрочем…
(В своей новой книге «Категория композиции. Категория цвета», которую он мне представил в автографе, как «мой Букварь», Степаныч в качестве эпиграфа поместил слова Лао-цзы: «…Горшок лепят из глины, но именно пустота в нем составляет суть горшка…») Так вот:
Между словами о Кочергине есть воздух.
Между словами Кочергина есть воздух.
Между поступками Кочергина есть воздух.
В макетах и декорациях Кочергина есть воздух.
Этот воздух и составляет суть того, что надо знать о Кочергине Эдуарде Степановиче.
Потому что это он.

НЕВЕРОЯТНЫЙ КОЧЕРГИН

Меня к нему влечет.
Он достойно мог бы представить Человека на самом высоком Суде. И обошелся бы без защитников. Сам. Жизнь выдающегося театрального художника нашего времени и невероятно одаренного писателя Эдуарда Степановича Кочергина не может быть примером, потому что опыт его беспримерен. Судьба с детства положила ему испытания, преодоление которых не участь а поступок.
Кому то, сколько ты ни живи – судьба не выпадет. Проскользишь ли выгнутым опавшим листом по поверхности жизни, повинуясь легким ветрам, или проведешь свои дни в её глубинах, познавая их и добывая что-то полезное и поучительное для других (не только для себя же). Или совместишь скольжение с погружением, порождая нечто обаятельное и невредное, и тоже с пользой может быть, а, только оглянувшись во все стороны, вдруг почувствуешь в районе солнечного сплетения души пустоту смятения от ощущения неосмысленной тревоги. Это всё что ли? Вроде было: и радость и любовь, и потери и разочарования, и крутые повороты и скоростные участки. А судьба не случилась. Не предложили, или сам не выбрал. Так и прожил, не зная её в лицо. Удачно.
Эдуарду Кочергину (Степанычу) гибельную судьбу страна вручила в раннем детстве.
Что предложила она ему жизнь для начала?
Государственное сиротство.
Отец репрессирован и погублен, мать сослана. Он сын врагов народа определен в детский дом в Сибирь, для воспитания из ребенка рядового, лишенного памяти и воли безликого винтика в огромной ржавой, но исправно работающей на уничтожение личности, машины.
Чем он ответил любимому Сталину и его строю?
Сопротивлением.
Оттуда, из других сталинских клеток для беспризорных детей, куда его сажали по дороге, он всякий раз бежал, чтобы, когда с другом, когда совершенно один преодолев тысячи километров и годы мытарств, не погибнув в послевоенной разрухе, не став малолетним вором, вернуться на родину в Питер
Его ловили и возвращали, а он снова бежал по тылам страны, встречая и злых и добрых, и умных и не очень, но разных людей, и впитывая образы военной и послевоенной страны, без нужды запоминая их. В отважной и опасной одиссее он заметил в себе – пацане способность строить изображение, и пользуясь этим даром часто зарабатывал право на жизнь. Наколотые и гнутые из медной проволоки профили вождя, порой спасали ему жизнь.
Он вернулся в Город в пятьдесят третьем году и встретил свою «матку Броню» - Брониславу Одынец освободившуюся из лагерей после смерти усатого и услышал от нее по-польски: «Все будет хорошо. Ты один мужик в роду и должен жить». И понял забытый язык..
(Об этих скитаниях - феноменальная книга «Крещеный Крестами», получившая премию «Национальный бестселлер»).
Кем он мог стать, оказавшись в послевоенной, скрываемой от чужого глаза среде бездомных инвалидов, сирот, юродивых, воров и проституток? В лучшем случае никем. А он, защищенный опытом и уникальным для его возраста внимательным состраданием, становиться глубоким, не по возрасту, наблюдателем драматических судеб и узнавателем (почти Кочергинское слово) в послевоенных отверженных - людей.
(Об этом завораживающая – я не сбиваюсь на восторг, сами прочтите – книга «Ангелова кукла: рассказы рисовального человека») (окончание следует)

**НЕЧТО

Не ярок свет. И цвет неясный,
Но очертания видны.
Не многозвучно и безгласно
Заполнен контур тишины.

И существуя в разных смесях
Всегда стремится к чистоте
То, что не выверить, не взвесить
Ни наяву и не в мечте,

И нет границы за тобою,
Не знаешь, где очерчен круг.
Тебе назначено судьбою,
Лишь видеть свет, и слышать звук.

Я просыпаюсь, утро тает.
Я слышу, вижу: вспоминаю.
Живу…**

Нечто з Прудовой книжки Винсента Шерермета с рисунком Петра Саруханова

ЮРИЙ НОРШТЕЙН РАЗГРЕБАЮЩИЙ ТЕМНОТУ

Юрий Борисович Норштейн предполагал родиться в Марьиной Роще в Москве. Но война спутала его планы, и он появился на свет в деревне Андреевка Головнищенского района Пензенской области. Скоро, однако, юный Юрий Борисович вернулся в Марьину Рощу, где осознал себя человеком и жил в гармонии с послевоенным московским временем. Серенький Волчок уберег Юрия Борисовича от дурного влияния Марьиной Рощи, и он рос рыжим кучерявым любознательным мальчиком, хотя школьными занятиями себя не изнурял. Он рассматривал мир и лица, его населяющие, рисовал их в своем воображении, а когда стал постарше, перенес на бумагу.
Иногда он смотрел в окна ткацкой фабрики, что была во дворе напротив, на маслянистый воздух уходящих в сумрак чрева цехов, на бесконечно однообразные движения людей, бездумностью движений копирующих машины.
Ни о чем не думал в эти минуты Юрий Борисович, но мозг мимо воли его запоминал картину, заталкивал в темный угол сознания с прочей ненужной дрянью.
Говорят, японцы, если год-другой не пользуются вещью, выбрасывают ее. Мысль, впрочем, не вещь, да и Юрий Борисович не японец, хотя там его почитают на манер кинематографического божества, а фильмы «Ежик в тумане» и «Сказка сказок» признаны лучшими аннотациями всех времен и народов. Справедливо.
Через много лет образ тусклого маслянистого (теперь от лампадного масла) мира явится в норштейновской «Шинели», шедевре несравненном, не законченном никогда, потому что продолжающемся, как живая жизнь наша, и Юрия Борисовича, и Башмачкина Акакия Акакиевича.
— Да я и не думал вовсе о «Шинели», и кино с мультипликацией мне было неинтересно. Я мечтал стать живописцем. Меня волновали соотношения цвета и формы. А история Башмачкина никогда не кончится. – Весело говорит Юрий Борислвич. - По отношению к нему я испытываю такие же ощущения, какие меня заполняют, когда я гляжу на маленьких детей, играющих в песочнице. У меня сжимается сердце: кажется, исчезни кто из их жизни, ничего не поменяется. Они и не заметят. Им предстоит все узнать.
И фильм — это узнавание. Ты вступил на эту тропу — ты должен знать.
Когда-то он говорил оператору Саше Жуковскому о тональности кадра, что в нем надо разгребать темноту.
Саши нет, а Юрий Борисович разгребает, и рядом светло, а нарисованного и живущего своей жизнью на экране Акакия щемяще жалеешь: стертый, нейтральный, ни пола, ни возраста (существо) — незабываемый. На снимке: Юрий Борисович НОРШТЕЙН его друг Кузя на пороге мастерской

История Саши Романовского
Одиннадцатилетний харьковчанин Саша Романовский был необыкновенно талантливым пианистом. Мальчик мучился с коленями. Он ходил с трудом и не мог нажимать на педали. Спиваков отправил его в ЦИТО к своему другу Михаилу Ивановичу Гришину. Профессор убрал опухоль, и Саша приехал в Кольмар на спиваковский фестиваль еще на костылях, но Шопена играл изумительно. Люди плакали.
В это время Союз распался, и Володя посоветовал мальчику дальше учиться в Италии, в городе Имола, где хорошая школа.
Мама Саши устроилась в баре мыть посуду, а Спиваков помогал им деньгами, о чем напрочь забыл. Саша ему напомнил, когда записывал со Спиваковым концерты Рахманинова. К этому времени Романовский выиграл первую премию на конкурсе в Бальзано, и играл с гениальным дирижером Карло-Марией Джулини, считающим его самым талантливым молодым пианистом Италии.

«Прощальная симфония» в Сан-Лоренцо
9 декабря 1988 года Спиваков шел по мосту через реку Арно во Флоренции и увидел двух монашенок из католического благотворительного общества «Caritas» при Ватикане с плакатом: «Собираем средства жертвам землетрясения в Армении». Володя пригласил монашенок на вечерний концерт, а сам отправился на обед к представителям старинного флорентийского рода Дометилле и Стефанио Балдески. Он сказал, что весь гонорар за концерт пойдет пострадавшим в Спитаке и Ленинакане и попросил Стефанио обратиться к пришедшим на концерт в церковь Сан-Лоренцо двум тысячам слушателей с просьбой об участии.
Оркестр играл при свечах «Прощальную симфонию» Гайдна. В этот вечер они собрали шестьдесят тысяч долларов ( в переводе с итальянских лир).
После концерта монашенки сказали маэстро:
- В нашей копилке тысячная часть от вашего сбора.
– Нет, сказал Спиваков. – Эти деньги мы собрали вместе.
Приехав в Кольмар на свой фестиваль, он купил тридцать детских инвалидных колясок и отправил их с Армению.

Предыстория свадьбы
Позвонила молодая скрипачка из Казахстана по имени Асель. Почти, как гриновская героиня, запомнил Спиваков. «Владимир Теодорович, у меня рак крови. Предстоит пересадка костного мозга. Стоит недоступных мне денег. Может Вы чем ни будь поможете?»
Со своим другом он связался с госпиталем имени Раисы Горбачевой, с которой дружил. И помог добраться до Питера.
А потом они с другом сняли ей и папе квартиру, которую оплачивали больше года. Когда «Виртуозы» гастролировали в Петербурге она пришла в концерт слушать музыку. Без бровей, без ресниц. С укутанной платком головой.
- Ты поправишься, - сказал ей Спиваков.
Она выкарабкалась. И выходит замуж.

Скрипочка Иоанна Бердюгина
В Екатеринбурге после концерта подошла женщина и протянула письмо. Она просила узнать фамилию врача, которому она могла бы доверить сына для операции на сердце.
Спиваков оставил ей деньги на дорогу в Москву. Позвонил директору Центра сердечно сосудистой хирургии им.Бакулева и попросил помочь маленькому ребенку.
Операцию сделали успешно, и год спустя Спиваков снова оказался с концертами в Екатеринбурге. В холле стояла женщина с худеньким мальчиком.
- Я Вам принес подарок, - сказал Иоанн Бердюгин и протянул Молитвослов.
- Ты такие книжки читаешь?
- Мой папа священник, а я хочу быть как Вы – скрипачом.
В Париже Спиваков купил детскую скрипку, и мальчика стали учить музыке. Потом он перешел на альт, и Спиваков привез ему альт.
Он любит повторять слова о том, что мы несем ответственность за тех, кого приручили.
Бердюгин стал студентом Московской консерватории и стажером национального филармонического оркестра.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Наверное, если бы разговорить Владимира Теодоровича, список негромких добрых дел был бы подробней, но это часть жизни охраняется им. А у меня и задачи не было создавать полный реестр необязательных дел одного из крупнейших в мире современных музыкантов.
Я просто хотел сказать:
Некоторые обходятся без сумки из крокодила.

ТАЙНАЯ ЖИЗНЬ СПИВАКОВА
- Ты давно не был в Тбилиси. Поехали с «Виртуозами Москвы»!. И еще: Католикосу-Патриарху Грузии скоро восемьдесят пять. Ты знаешь, что Илия II пишет музыку. Мы придем к нему с оркестром и поиграем в подарок.
- Знаю. Он и стихи пишет, и иконы. Конечно, пойдем.
Концерт был на Плеханова в зале имени Джансуга Кахидзе. Зал полон, а на улице все еще стоит толпа молодых в основном людей, которым не досталось билетов.
- Вахо, - сказал Спиваков директору зала Вахтангу Кахидзе, дирижеру и сыну дирижера. – Давай поставим стулья на сцене за оркестром и пустим всех. Мешеть не будут.
И пустили всех. Я сидел в этих рядах и снимал Владимира Спивакова с редкой точки, когда во время музыкальной работы видно его лицо
После триумфального концерта и визита к Илие II, который был истинно растроган, услышав в исполнении оркестра с мировым именем написанную им Ave Maria, мы отправились в Ереван, где история со стульями для безбилетной молодежи повторилась.
По дороге из Тбилиси в Ереван у нас было достаточно времени, и можно было поговорить не о музыке, а о тех тихих делах, которые доставляют Спивакову счастливое ощущение участия в коррекции чужих судеб, порой с музыкой не связанных вовсе.
Тема эта, не смотря на наши дружеские отношения, всякий раз повисала в воздухе, едва я в нее углублялся. Володя отмахивался и говорил, что много не помнит. Тем не менее. Что-то он упомянул в разговоре. Кое-что я знал, а некоторые истории рассказали люди, которые работают и живут с ним рядом. Описание, пусть и конспективное, его – скрытых от публики - дел мне кажется важным.
Вот несколько сюжетов о тайной жизни Владимира Спивакова.

Носильщик и маэстро
Однажды Владимир Теодорович летел из Америки с попутчиком Вячеславом Фетисовым. Прославленный хоккеист, предложивший помочь музыканту поднести сумку, справился с весом, но был озадачен:
- У тебя там что, гантели?
- Нет, ноты.
Эту сумку в Шереметьевском аэропорту взялся нести носильщик. Он поднял её и с трудом потащил к самолету.
- Вы плохо себя чувствуете? – спросил Спиваков.
- Сустав надо менять. Но очередь на три года, если по квоте. А на платную денег нет. Живу с женой в коммуналке, родителей нет.
- Давайте я сам понесу.
- Нет, это моя работа.
У самолета музыкант сказал носильщику:
- Соберите документы и ждите моего звонка.
Вернувшись в Москву, позвонил:
- Идите в Боткинскую. Я все решил.
Через два года пришлось решать со второй ногой. На этот раз операцию сделали в 31-й больнице.
Теперь в Праздники – на Рождество, в Пасху, Благовещенье Алексей Ватолин (фамилию я пишу для Спивакова, который ее не знает) звонит Владимиру Теодоровичу и говорит:
- Спасибо! Я поставил за Вас свечу!
Пусть горит.

Рояль Кисина
Евгению Кисину было пятнадцать с половиной лет, и его родители обратились с просьбой к тогдашнему директору «Виртуозов» помочь заменить Жене прокатное пианино на более новое, потому что на старом он выбил половину клавиш.
Спиваков подумал, что скоро Кисину шестнадцать, и грех не подарить ко дню рождения этому гениально одарённому юноше достойный инструмент.
Он узнал, что один человек, уезжающий навсегда за границу, продает маленький кабинетный «Стейнвей» правда довольно дорого.
Спиваков продал картину Коровина из своей коллекции. Положил деньги в конверт, конверт в карман брюк, и пошел покупать.
- Сколько стоит Ваш рояль?
- Сорок тысяч.
Поскольку торговаться он не умеет, отсчитал из конверта большие тогда деньги и отдал.
Инструмент отвезли Кисину. На клавиатуре лежала записка Спивакова: «Дорогой Женя, на этом рояле ты сможешь добиться еще больших успехов, чтобы радовать свою публику».
Женя пришел домой, посмотрел на инструмент, закрыл крышку, и с мамой и с учительницей поехал в Дом творчества композиторов, куда по просьбе Спивакова его определил Тихон Хренников, чтобы он мог там спокойно заниматься.
Всю дорогу он молчал, но когда доехали до Рузы, он попросил остановить машину, выскочил на снег и стал прыгать и кричать: «У меня есть рояль!».
(окончание следует)

ОЛЕГ БАСИЛАШВИЛИ

Искусство быть достойным человеком

Искусство - это обретение?
Вероятно…
Господь вложил кое какие пристойные возможности в человека. Иным счастливцам присовокупил талант (который положил найти в себе самому и оправдать усилием). А орган контроля над своими подарками посчитал лишним, предоставив каждому определить степень уместности своего пребывания в мире других людей. (Ну, другие… Но люди все же… Многообразия хотел. А вон они как, без органа божественного контроля. Он, верно, расстраивается).
Бывает, к примеру, получил кто-то дар лицедейства, хоть в древней Греции на котурнах представлять модель человеческого устройства, хоть в японском Кабуки через ширму прыгать, хоть у нас перевоплощаться довольно натурально в придуманных похожих на живых персонажей, и законно гордится своим дополнением к Замыслу.
Завел выходит сын Божий искусство. Отец небесный не против.
Сохранение достоинства внутри актера (профессии соблазнительной и, как будто, асоциальной) - как по мне - главное качество, которое надо воспитать и беречь человеку искусства. А случается, что одарила судьба иного способностью независимо и достоверно изображать хоть злодея, хоть праведника, хоть пешего, хоть конного властелина, а в душе он мелковатый угодник, ищущий поощрительного похлопывания по плечу, или одобрительно подачки.
Достоинство художника не может, я думаю, быть ролью написанной не тобой. Вообще не может быть ролью. (Пусть я заблуждаюсь. Поумней меня люди пытались разобрать пару «гений и злодейство». Теорема не решена.)
Эк, меня занесло… Я ведь как раз хотел познакомить вас с радостным примером сочетания таланта и достоинства в нашем современнике, моем друге артисте и гражданине Олеге Валериановиче Басилашвили.
Кого только с неизменным блеском не изображал этот мастер. Сами знаете. Напоминать не буду. Он и сегодня на девяностом году со своей ровесницей блистательной Алисой Фрейндлих выходит на сцену прославленного питерского БДТ, где под руководством великого Товстоногова проработал десятилетия. И опять успех. Честный.
Я люблю Олега артиста и человека. (И без обиды отношусь к тому, что иногда меня называют (ну в шутку, разумеется) Бузыкиным по имени героя, которого сыграл Басилашвили в прекрасном «Осеннем марафоне», снятом моим другом Гией Данелией, который подарил мне и съемочную кепку, для поддержания образа.)
Мы с Олегом живем в разных городах, но связаны телефоном. С его красавицей женой Галей Мшанской - тогда музыкальным редактором —мы работали в конце шестидесятых на ленинградском ТВ, с дочерью Олей переписываемся. Вроде не теряем друг друга, а видимся редко.
И вот июнь двадцать четвертого. Лето. Мы сидим на его скромной даче в Репино под Питером.
Курим и разговариваем. Живые.
Хорошо.