Urban Heritage

Description
Городские исследования, политики регенерации, сообщества, книги, публицистика

Архив: https://t.me/UrbanHeritage

Автор – Снежана Лащенко

Instagram: https://www.instagram.com/snezhana_lashchenko/
@SnezhanaLashchenko
[email protected]
Advertising
We recommend to visit
HAYZON
HAYZON
6,053,581 @hayzonn

لا اله الا الله محمد رسول الله

👤 𝐅𝐨𝐮𝐧𝐝𝐞𝐫: @Tg_Syprion
🗓 ᴀᴅᴠᴇʀᴛɪsɪɴɢ: @SEO_Fam
Мои каналы: @mazzafam

Last updated 3 weeks, 2 days ago

Architec.Ton is a ecosystem on the TON chain with non-custodial wallet, swap, apps catalog and launchpad.

Main app: @architec_ton_bot
Our Chat: @architec_ton
EU Channel: @architecton_eu
Twitter: x.com/architec_ton
Support: @architecton_support

Last updated 2 weeks, 3 days ago

Канал для поиска исполнителей для разных задач и организации мини конкурсов

Last updated 1 month ago

2 months ago

В самом центре Москвы, на старейшей Никольской улице, где еще остались фрагменты средневековой застройки, власти сносят целый исторический квартал, чтобы построить жилой комплекс.

Застройщики и власти хотят сохранить только фасады исторических зданий, а археологические раскопки на месте средневековых культурных слоев проводят так, чтобы находки не помешали строительству.

Квартал защищен лишь статусом ценного градоформирующего объекта, который позволяет «вычистить» изнутри все бывшие торговые корпуса подворья, сохранив только фасады. Власти при этом рекламируют «восстановление» фасадов и декора прошлого века.

На этой территории никогда не было раскопок. Сейчас их проводит «Столичное археологическое бюро», которое исследовало Средние торговые ряды на Красной площади и Зарядье.

Археологи нашли примерно три тысячи уникальных и редких артефактов, от одежды и украшений до оружия и личных вещей, и около 30 тысяч «массового материала».

«В Чижевском подворье множество артефактов хранилось не под землей, а в здании — на чердаке. Жители верхних этажей предпочитали выносить неорганический хлам именно туда. Например, там можно было найти залежи царского стекла, монеты и документы» […].

«Мы узнаем лишь о тех находках, которые не будут нарушать строительных планов инвестора» […].

«В 2022 году, по соседству с Чижевским подворьем под ковш «ушла неизученной» Певческая слобода — остатки исторических подвалов XVII века […]..

Здесь же, на Ильинке, в 2017 году уничтожили культурный слой домонгольского периода и руины храма грозненского времени, чтобы построить подземную часть фонтана в рамках программы «Моя улица».

На месте новой стройки могли бы найти следы дороги XIII века, «три столетия деревянной застройки посада», остатки древнего кладбища, богатые дворы знати».

Открыть с VPN

3 months, 1 week ago

Завтра в 14.00 во флигеле Руина пройдет дискуссия о том, как архитекторы и художники интегрируют искусство в городскую среду.

3 months, 1 week ago

Всем, кто много работает с историей города Москвы, хорошо известна книжная серия «Памятники архитектуры Москвы» — одиннадцать томов, которые подробно, район за районом, представляют ценное наследие.

Чем-то близок, но и во многом отличается от этой серии проект The Survey of London, который был начат еще в конце XIX века. Статья о нем вышла недавно в Journal of Historic Buildings & Places, её написал нынешний директор проекта — Колин Том.

Идея издания появилась в 1894 году у архитектора и дизайнера Чарльза Роберта Эшби. Тогда, в конце XIX века, стало очевидно, что рост мегаполиса неизбежно ведёт к утрате архитектурных памятников, которые воспринимаются как ценные — хотя публика даже не всегда знает, что они существуют. Ведь речь шла уже не о перестройке отдельных зданий их владельцами, не о пожарах и других неприятных случайностях, а о постоянном обновлении ткани большого города, процессе, за которым обывателю трудно уследить.

Именно поэтому Эшби, который вдохновлялся идеями Джона Рёскина и Уильяма Морриса, не просто предлагал ценить старину, но и показывал, что архитектура и искусство тесно связаны с развитием общества, социальным и даже нравственным прогрессом.

Например, первый том, который вышел в 1896 году, был посвящен Троицкому госпиталю. Здание госпиталя было построено на частные деньги как странноприимный дом еще в 1612 году. Спустя 200 лет оно было перестроено в неоготическом стиле, а в конце XIX века его собирались снести. Эшби и его коллеги защищали здание не только как памятник архитектуры, но и как свидетельство того, что традиции благотворительности уходят в глубину веков. Поэтому в книге, посвящённой госпиталю, Эшби продемонстрировал не только архитектурные чертежи, но и показал обитателей госпиталя.

The Survey of London довелось сыграть важную роль в сохранении памятников еще много раз. В 1960-х годах многие районы Лондона пытались перестроить так, чтобы они лучше отвечали растущему количеству автомобилей и другим «требованиям времени». Одним из таких районов должен был стать Ковент-гарден, известный своими рынками и магазинами, старинными зданиями и театрами.

Совет Большого Лондона разработал план масштабной перестройки района, которая серьезно угрожала его историческому облику. Волна протестов местных жителей и публичные слушания совпали с выпуском тома The Survey of London, посвященного этим же кварталам.

Подготовленный обзор повлиял на общественное мнение и на профессиональное сообщество. В итоге был одобрен план реконструкции, который одновременно включал более 250 зданий в список охраняемых памятников, что сделало реализацию первоначального проекта практически невозможной.

Но и сегодня The Survey of London продолжает оставаться важным инструментом исследования взаимосвязи архитектурной истории Лондона с культурой и социальными процессами. Проект начинался как волонтерский, но вскоре был поддержан муниципальными властями, а затем его вели органы охраны памятников.

С 2013 года за него отвечает школа архитектуры Бартлетт, и можно себе представить, какую пользу это приносит образовательному процессу. На сайте проекта можно найти ссылки на все опубликованные выпуски — более 50 томов.

#город #наследие

8 months, 2 weeks ago

продолжение

В 1918 г. все, что относится к истории и искусству, в первую очередь дома и собрания дворян, церкви, которые считались «идеологически чуждыми», трактовались как «памятники, принадлежащие трудовому народу». Впоследствии власти их переосмыслили: они были лишены компонентов, передавших капиталистические, аристократические или православные ценности, и получили новую социальную идентичность в соответствии с критериями коммунизма.

Появилось «правильное» и неправильное наследие». Правильное – места, связанные с людьми, которые боролись с царизмом. Власти провозглашали их «народным достояние» и открывали для всех доступ. Такое наследие формировало рабочий класс и продвигало идеи коммунизма.
«Неправильное наследие» - пережитки старой системы, – либо разрушалось, либо стояло заброшенным.  

Сотни тысяч религиозных и культовых памятников были превращены в коровники, зернохранилища, кинотеатры или просто разрушены. Дворянские дома – шедевры архитектуры – превращались в коммунальные квартиры, пропагандирующие коммунальный образ жизни. Создавалось новое наследие – появился сталинский ампир в архитектуре, цель которого символически и визуально связать советское государство с великими империями прошлого и обеспечить «желаемую историческую преемственность».

Подлинность была идеологическим критерием. Самыми ценными были самые редкие и древние здания, а также объекты, связанные с революцией. К 1960-м гг. ценными стали и вновь созданные советские памятники. При этом историческое жилье в центрах городов сильно недооценивалось. Сохранить такие дома удавалось лишь в случаях, когда им присваивали часто малообоснованную связь с революционными деятелями. Например, в Вологде сохранили квартал с деревянными домами, где в ссылке жила сестра Ленина, сделав из него мемориальный комплекс). В Москве многие сохраненные особняки были связаны с Лениным или другими почитаемыми фигурами.

Идеологический фильтр был решающим в присвоение объектам ранга в иерархии ценности. Например, у православных церквей, за редким исключением, не было шансов стать памятниками, а вновь созданные советские здания получали высший ранг.

В конце 1960-х и 1970-х годах стали возникать общественные движения, которые повлияли на политики сохранения. Трансформация обуславливалась вовлечением советских экспертов в международные организации, такие как ICOMOS, ICCROM. Это участие сильно повлияло на практики сохранения и повысило престиж страны.

После десятилетий изоляции эксперты с энтузиазмом получили первый международный документ – Венецианскую Хартию. Она считается «каноническим текстом», передающим западную перспективу понимания наследия. Под влиянием Хартии и международного взаимодействия в стране окончательно закрепилась западная проекция понимания культурного наследия, и вопрос о возможной альтернативной трактовке природы наследия окончательно исчез из советского дискурса о наследии.

#теориянаследия

8 months, 3 weeks ago

В Санкт-Петербурге теперь берут с туристов курортный сбор. Он мог бы помочь спасти исторический центр от разрушения — но не поможет
В Санкт-Петербурге с туристов начали взимать курортный сбор — в том числе для того, чтобы восстанавливать культурные памятники города.

Сегодняшний эпизод подкаста «Что случилось» — об архитектурном наследии города, его упадке и о том, помогут ли его восстановлению сборы с туристов. Владислав Горин говорит со Снежаной Грозовской (Лащенко) — архитектором, городской исследовательницей и автором телеграм-канала Urban Heritage.

———

Если хотите прослушать эпизод позже — перешлите этот пост в свою папку «Избранное» (Saved Messages).

«Что случилось» — ежедневный новостной подкаст. Слушайте его на «Медузе» | на подкаст-платформах | и на ютьюб-канале «Подкасты Медузы».

8 months, 3 weeks ago

Поговорила с "Медузой" про исторический центр Петербурга

10 months, 1 week ago

Должен ли архитектор проектировать тюрьмы? И какие?

Одним из первых вопрос об ответственности архитекторов в таких проектах поднял Артур Аллен в 1977 году в статье Prison Design and the Architect в журнале The Canadian Architect.

Он писал: «Если общественная дискуссия признает тюремное заключение неизбежным то, вероятно, у тюрем должна быть и качественная архитектура. Однако, если тюрьмы становятся неэффективными инструментами, причиняющими страдание, то архитекторам следует пересмотреть возможности своего участия в таких проектах».
Тогда же он обращается к проблеме мест для одиночных заключений: «Если архитекторы проектируют тюремные камеры, которые в своей ужасающей простоте предназначены для одиночного заключения, то, несомненно, архитекторы и архитектура причастны к психическому и физическому разрушению человека, которое происходит в этих камерах. Если у архитекторов есть какие-то сомнения в жестокости одиночного заключения или [эффективности] тюремного заключения, то я предлагаю им читать социальную, а не архитектурную критику».

В 2004 году организация Architects/Designers/Planners for Social Responsibility организовали кампанию «Бойкот проектирования тюрем в поддержку альтернатив тюремному заключению в США». Они предлагали коллегам отказываться от сотрудничества с системой исполнения наказаний до тех пор, пока не будет переосмыслена практика обустройства американских тюрем. В особенности, архитекторов уговаривали отказываться от проектирования тюремных помещений типа supermax (super maximum security), в которых есть только одиночные камеры, а также от проектирования помещений для смертной казни.

Частью этой кампании были и обращения к Американскому институту архитекторов AIA с предложением внести соответствующие пункты в этический кодекс. В этом кодексе уже содержалось требование к архитекторам не проектировать объекты, которые заведомо приводят к нарушению прав человека. По мнению инициаторов акции одиночные заключения и смертная казнь могут быть расценены именно так.

AIA долго колебался, но в 2020 году все-таки внес в кодекс соответствующее правило: «[архитекторы, являющиеся членами AIA] не должны проектировать помещения, заведомо предназначенные для пыток, включая бессрочное или длительное одиночное заключение… одиночное заключение определяется как содержание заключенных в течение двадцати двух часов или более в день без полноценного контакта с людьми… Длительное одиночное заключение определяется как одиночное заключение в течение периода времени, превышающего пятнадцать дней подряд».

Однако проектирование тюрем — сфера, в которой трудно разобраться. Тюрьмы могут отличаться по режиму, тюремные администрации — по отношению к заключенным, расширяется практика частных тюрем, тендеры на проектирование и строительство тюрем не отличается прозрачностью. Сами брифы на проектирование часто основаны на разнообразных стандартах, типовых планировках и оборудовании. Архитекторам надо прикладывать отдельные усилия, чтобы понять, как именно будут использоваться те или иные помещения — конечно, если этого требуют их этические принципы.

Какая профессиональная позиция более эффективна и/или этически оправдана? Попытки что-то изменить кажутся наивными, может быть, они лишь поддерживают статус кво. Демонстративный отказ от участия в таких проектах мог бы обратить внимание публики на проблему, дать дополнительные аргументы правозащитникам и журналистам.

Но это потребовало бы от архитекторов публично заявить о своей позиции, а такую форму публичности архитекторы не очень любят.

#практика #политика

We recommend to visit
HAYZON
HAYZON
6,053,581 @hayzonn

لا اله الا الله محمد رسول الله

👤 𝐅𝐨𝐮𝐧𝐝𝐞𝐫: @Tg_Syprion
🗓 ᴀᴅᴠᴇʀᴛɪsɪɴɢ: @SEO_Fam
Мои каналы: @mazzafam

Last updated 3 weeks, 2 days ago

Architec.Ton is a ecosystem on the TON chain with non-custodial wallet, swap, apps catalog and launchpad.

Main app: @architec_ton_bot
Our Chat: @architec_ton
EU Channel: @architecton_eu
Twitter: x.com/architec_ton
Support: @architecton_support

Last updated 2 weeks, 3 days ago

Канал для поиска исполнителей для разных задач и организации мини конкурсов

Last updated 1 month ago