​​🇪🇹 🇸🇴 В июле и октябре 2023 г. премьер Эфиопии Абий Ахмед заявлял, что стране нужен выход к Красному морю, которого она готова добиваться дипломатическим или – при необходимости – военным путем. Все затем, чтобы вырваться из «географической тюрьмы», в которой, по его оценкам, к 2030 г. будут жить 150 млн человек. В качестве подтверждения он сослался на военачальника Раса Алулу (1827-1897), который считал Красное море «естественной границей» страны.

В экспертных кругах сразу же заговорили о возможной войне с Эритреей. До 1993 г. Эфиопия имела выход к морю через порты Асэб и Масава, которые она утратила после отделения Эритреи. После начала эфиопо-эритрейской войны 1998 г. 90–95% внешней торговли обеспечивает портовый комплекс Джибути, которая получает $1,5 млрд пошлин ежегодно и которая в 2022 г. отказалась снижать стоимость услуг. Надежды на беспошлинный доступ к эритрейским портам оживились после заключения исторического мира с Эритреей в 2018 г., с которой Абий позже сотрудничал в войне с общим врагом – партией НФОТ в Тыграе.

Вместо Эритреи, в отношениях с которой после мирного соглашения с НФОТ в кон. 2022 г. действительно наметилось похолодание, в фокусе эфиопских властей оказался бывший порт Зейла в непризнанном Сомалиленде, который она добивалась еще в 1946 году. 1 января 2024 г. Эфиопия заключила c Харгейсой меморандум об аренде 20 км прибрежной зоны с доступом к порту Бербера для строительства там базы ВМС.

Взамен Эфиопия предположительно пообещала международное признание самопровозглашенной республики, а также долю в национальном авиаперевозчике Ethiopia Airlines. Сомали сочла это грубым нарушением суверенитета и выразила протест, который был поддержан Афросоюзом, ЛАГ, ОИС, ООН, США и ЕС. После того как в июне Сомали заподозрила эфиопских военных в незаконном пересечении границы, а в следующем месяце местное ополчение якобы обнаружило в грузах из Эфиопии оружие и амуницию, Могадишо пригрозила выдворить из страны эфиопских военных, чей мандат заканчивается в декабре, и заменить их контингентом из Египта, с которым в августе Сомали заключила оборонное соглашение.

Напряженность обострилась после того, как Каир пообещал направить в стартующую в январе 2025 г. новую миссию АС в Сомали – AUSSOM – до 5 тыс. военных, и еще 5 тыс. – по двусторонней линии, которых могут разместить в том числе на границе с Эфиопией.

Еще в мае в ходе визита в Анкару Абий Ахмед попросил о посредничестве Турцию, состоящую в хороших отношениях с Могадишо. Переговоры, проходившие в несколько раундов в Анкаре под эгидой МИД Турции, пока не принесли прорыва: 3-й раунд консультаций начнется 17 сентября.

По всей видимости, Эфиопия рассчитывает на вялую реакцию Египта. В 2011 г. старт строительства дамбы «Хыдасе» шокировал Каир, но после ее пуска Египет оставил вопрос без реакции, ограничившись рядом резких заявлений. Для главы Сомалиленда Мусы Бихи Абди, которому в ноябре предстоят выборы, это – возможность укрепить позиции, пошатнувшиеся после восстания дульбаханте в феврале 2023 г. в Лас-Аноде – столице региона Сол, в результате чего сомалилендские войска отступили на 100 км западнее Лас-Анода.

Джибути негативно отреагировала на меморандум: республика привлекла китайские инвестиционные средства в модернизацию коридора в Эфиопию и рискует в будущем упустить часть прибыли в случае успеха с реализацией сделки, что почти наверняка означает политическую нестабильность. Дополнительное раздражение президента Исмаила Омара Гелле вызвало то, что о меморандуме стало известно вскоре после переговоров Сомали и Сомалиленда при посредничестве Джибути. В качестве ответа страна предложила Эфиопии порт Таджура.

«Аш-Шабаб», появившийся в ответ на эфиопскую интервенцию в 2006 г., давно позиционирует себя единственной дееспособной силой, способной противостоять эфиопской «оккупации». Группировка поспешила незамедлительно осудить договоренность. Известно, что в июле 2022 г. порядка 500 боевиков сумели прорваться в Эфиопию и создать опорную базу в горах Бале.

​​*📉 Африканцы разочаровываются в демократии, особенно жители Юга Африки*

Это показал девятый раунд опросов организации Afrobarometer, который проходил в 2021-23 гг. В нем участвовали 53 тыс. 444 респондентов из 39 стран. Напомним, что с 2020 г. в шести странах Африки пали гражданские правительства и пришли к власти военные, а три главы государства (в Кот-д’Ивуаре, Того и Габоне) изменили конституции, чтобы оставаться у власти.

Две трети африканцев (66%) все еще поддерживают демократию, 66% отвергают военное правление, 80% и 78% – соответственно единоличные и однопартийные режимы. Но по сравнению с пятым раундом опросов в 2011-13 гг. в 30 странах континента поддержка демократии снизилась в среднем на 7 п.п., особенно сильно – в Мали (на 23 п.п.) и в ЮАР (на 29 п.п.), а также в Малави и Тунисе (по 18 п.п.), Буркина-Фасо (-17 п.п.). Выросла она лишь в Эсватини (бывш. Свазиленд) – на 9 п.п. до 55%, а также в Сьерра-Леоне (+8 п.п.).

На 2023 г. уровень поддержки выше всего в Замбии (87%), Сенегале и в Кабо-Верде (по 84%), Уганде (81%) и Бенине (79%), а ниже всего – в Мали (39%), ЮАР (43%), Анголе (47%), Мозамбике и Лесото (по 49%).

Неприятие военных режимов снизилось особенно резко и сразу на 11 п.п. – особенно это заметно по Мали (на 40 п.п.) и Буркина-Фасо (на 37 п.п.), где показатель упал до 18 и 25% соответственно. В Нигере не желающих видеть у власти военных тоже оказалось меньше половины – 44%. При этом основной спад пришелся на последние годы – 10 из 11 п.п. «потеряно» между 8-м (в 2019-21 гг.) и последним 9-м раундом опросов. Гораздо более толерантными к такой заманчивой альтернативе стали Кот-д’Ивуар (сразу на 27 п.п.), Камерун (-19 п.п.) и даже Гана (-18 п.п.).

Чуть больше половины – 53% опрошенных из 39 государств – согласны на вмешательство военных в случае «злоупотребления выборных лидеров своими полномочиями», и лишь 42% не желают этого ни при каких условиях. При этом молодежь, не успевшая пожить в эпоху предыдущих военных режимов, более толерантна к узурпации власти военными (56% среди респондентов 18-35 лет против 47% среди опрошенных старше 55).

Поддержка выборов упала на 8 п.п. в 30 странах, хотя большинство (75%) все еще уверены, что выборы – это лучший способ избрания руководства своих стран; единственное исключение – Лесото (44%), его граждане в этой процедуре разочаровались.

Только 37% удовлетворены работой демократических институтов, и меньше половины (45%) уверены, что проживают в полной демократии. Эти показатели тоже упали – на 11 и 8 п.п. Важный «звоночек» – снижение поддержки демократии даже в таких стабильных странах, как Ботсвана и Маврикий. Удовлетворенность демократией снизилась на 40 п.п. в каждой (с 70 и 72% соответственно), в ЮАР – на 35 п.п. (до 25%), в Гане – на 23 п.п., в Намибии – на 12 п.п. Единственные исключения, где подавляющее большинство удовлетворены работой демократических институтов – это Танзания (80%) и Замбия (75%), а на противоположном крае расположились Габон (7%), Эсватини (11%) и Конго-Браззавиль (15%). Стоит отметить, что в Замбии в 2019-21 гг. этот показатель составлял всего 37%, однако неожиданное поражение Эдгара Лунгу на выборах в 2021 г. резко переломило тренд.

Одна из причин заключается в том, что выросли ожидания и запросы от демократических институтов: от глав государств ожидают подчинения решениям судебных властей (рост с 67 до 73%), от правительства – подотчетности (с 52 до 61%). Стабильно высока поддержка ограничения сроков пребывания у власти (72%). Особенно разрыв между «спросом» и «предложением» заметен по Кении.

Важная особенность заключается в том, что в отношении к демократии соблюдение политических прав влияет сильнее социо-экономического положения: улучшение положения в экономике положительно коррелирует с удовлетворенностью демократией (и наоборот), однако статистически сильнее оказываются именно политические факторы,такие как честность выборов, уровень коррупции в муниципалитетах, безнаказанность госслужащих, совершающих должностные преступления.

​​🇳🇬 Нигерийцам дали МРОТ. Минимальная оплата труда в Нигерии выросла с 20 до 43 долларов США. Разбираемся, что на нее можно купить и чем это угрожает экономике.

18 июля завершился самый крупный трудовой конфликт между администрацией президента Болы Тинубу и крупнейшими профсоюзными объединениями Нигерии. Он начался в июне 2023 г. сразу после отмены топливных субсидий и девальвации найры.

Дело в том, что мероприятия нового президента привели к лавинообразному росту стоимости жизни. Поэтому профсоюзы потребовали увеличить МРОТ сразу на 1500% – с N30 тыс. до N494 тыс., в противном случае угрожая, несмотря на формальный судебный запрет, бессрочной забастовкой. В июне им даже удалось вывести из строя центральную электросеть и нарушить работу внутренних авиаперевозок.

Тем не менее переговоры для профсоюзов проходили не очень успешно: несмотря на то что им пришлось снизить требования до N250 тыс., администрация Болы Тинубу, начавшая торги со смехотворных N48 тыс., не шла на существенные компромиссы и на поздних этапах предлагала существенно меньше – в диапазоне N62-65 тыс. Наконец, 18 июля трехсторонний комитет с участием двух главных профсоюзных конфедераций, бизнеса и государства достиг соглашения о новом МРОТ в размере N70 тыс. ($43). Таким образом он повышается всего на 133%. Правда, нынешняя договоренность может быть пересмотрена уже через три года (вместо положенных по закону пяти). Но, так или иначе, это – самый низкий уровень МРОТ среди десяти крупнейших экономик Африки.

Последний раз МРОТ установили в 2019 г. в размере N30 тыс. – тогда это было эквивалентно $83, ныне же эта сумма составляет всего $19,9. Таким образом, несмотря на двукратный рост, госслужащие продолжат получать значительно меньше международного уровня крайней бедности в $2,15. В то же время зарплата президента составляет N8 млн 625 тыс. (или $5750) – в 123 раза выше МРОТ.

По словам сенатора от штата Борно Али Ндуме, минимальной зарплаты в текущих реалиях хватит только на то, чтобы купить 50 кг риса. Впрочем, газета Premium Times выяснила, что даже меньше: по состоянию на субботу 20 июля 50 кг мешок риса продавался за N78-79 тыс., белого гарри (мука из маниока) – N57-58 тыс., красных бобов – за N130 тыс.; ямс стоил N8 тыс. за 5 штук, а корзина помидоров – N10 тыс. Все эти товары составляют базовую продуктовую корзину, которая берется за основу расчета продовольственной инфляции Национальным бюро статистики. За год – с июня 2023 по июнь 2024 – они подорожали более чем на 250%, а общий уровень инфляции составляет 34% (в том числе 41% – на продукты питания).

Надо сказать, что первый установленный в 1981 г. МРОТ – 125 найр в месяц – по тогдашнему курсу соответствовал $204 и минимум в восемь раз превосходил установленный в 2024 г. По сравнению с базовым годом (2009), когда МРОТ составлял N5500, наибольшей покупательной силы МРОТ достиг в 2011 г., когда он был повышен до 18 тыс. – тогда в реальном выражении он составлял N14,3 тыс. К 2019 г., когда номинальный МРОТ достиг 30 тыс., в реальном выражении он упал до N9,9 тыс., а в 2023 г. составлял всего N5 тыс. Повышение МРОТ до 70 тыс. в реальном выражении составляет всего 8750 найр.

Но кого он по-настоящему затронет? 92,3% нигерийцев работает в неформальном секторе; это актуально для 5,3 млн, включая 1,2 млн федеральных и 1,3 млн региональных гос. работников, и остальных, кто работает на малых и средних частных предприятиях, которые составляют 96% всех компаний и действительно получают по минимальной ставке. Однако поможет ли он обуздать постоянный рост стоимости жизни?

Вряд ли. Производители могут переложить издержки на покупателей, а эмиссия нескольких триллионов найр в год может только разогнать инфляцию. Впрочем, если ряд богатых штатов в одностороннем порядке уже установили минимальные МРОТы (Эдо) или обязательные надбавки к зарплате (Лагос), то в бедных штатах реализация пойдет сложнее: за пять лет действия прежнего закона с 2019 г. ставку в N30 тыс. удалось достичь только 23 из 36 штатов.