А я не знаю, что конкретно навело меня на мысль, что я приеду в Россию с планом посетить три города и тонну врачей, а в свободное (ха-ха) время буду красиво сидеть в Доме Книги на ВДНХ и писать посты, которые давно откладывала.

Как будто такой план когда-то вообще работал. Два года назад (на видео как раз такой день, когда мужчина в читальном зале Дома Книги просто встал, объявил, что сегодня — День рождения его мамы, поэтому он сейчас сыграет для неё, и сел за рояль) такое ещё было возможно, но не в этом году, когда целью, всё-таки, было техобслуживание меня и Россия как туризм.

«Я сегодня, господа, испытываю странное чувство. Я на «Ласточке» в первый раз как гость».

Сходила за полтора месяца на 22 экскурсии, 3 спектакля, концерт, в 3 музея, 3 зоопарка, на парад кораблей, салют и свадьбу.

Чего котенку в организме не хватает..

Но, по счастью, я уже дома, трое суток мы с Димой разбирали улов после его большого путешествия, я записала кой-чего интересного, что он рассказал, и мне предстоит всем этим поделиться с вами ?

Раммштайн

Даже не знаю, есть ли смысл описывать само шоу или музыку. Кажется, это сделал за меня тот мужик, который выкрикнул своему соседу после очередной песни: «Вот поэтому, блять, и Раммштайн!»

Рассказать хочу вообще про другое.

В то утро Дима разбудил меня и, как он часто делает, начал с места в карьер со мной общаться. А тут надо пояснить: муж всегда встаёт раньше. И к моменту, когда просыпаюсь я, в его жизни уже произошёл целый калейдоскоп событий, которыми он жаждет поделиться. А я — не человек в первые полчаса со сна. Я — сосна.

Обычно это выглядит так:
— Мы куда-то завтракать пойдём?
— Да.
— Или закажем домой, а потом сразу поедем?
— Да.

Когда приложение, на которое он оформлял подписку в ЗАГСе, прогружается, я уже формулирую, куда хочу, предлагаю толковые варианты и вообще живу.

Но в то утро было не так. В то утро Дима разбудил меня сообщением:
— Саша вчера был на Раммштайне, говорит, там всё поле в грязюке по колено, что будем делать?

И, казалось бы, решение этой проблемы требует гораздо большего когнитивного усилия, чем завтрак, однако ответ пришёл мне мгновенно:
— Та мы просто обмотаем ноги пакетами и скотчем и норм.

Всё время до концерта: и пока завтракала, и пока мы покупали на рынке крепкие нейлоновые пакеты и скотч, и пока шли к парку Ушће (Устье), я думала, что специалист, всё-таки, подобен флюсу — полнота его односторонняя.

Я ведь никогда в жизни не использовала этот лайфхак. Просто на Олимпиаде многие использовали в дожди, а в другой раз Лёха с Женькой как-то останавливались у меня по дороге из Питера на Нашествие (какой же это был год?), уехали в пятницу на три дня, а потом позвонили в субботу и попросились вернуться.

Никогда не видела таких грязных людей. Я затолкала их в душ прямо во втором слое пакетов (поверх носков, первый слой пакетов был поверх ботинок), чтобы они не разносили мне эту грязь по квартире.

Получается, настолько яркое было впечатление, что натурально разбуди меня ночью — я про эти пакеты вспомню.

Я ещё в Болгарии рассуждала, какое вот однобокое у нас получается развитие. По прогнозу нас ждало 14−16 градусов, мы прилетели с ручной кладью, а жахнуло 4−7. И, знаете, насколько мы растерялись? Ни на сколько. Зеро. Мы просто надели на майки водолазки, на водолазки — кофты, на кофты — толстовки, и со словами «именно к этому нас жизнь и готовила» пошли гулять.

А, например, в Саудии, где Диме, по его образному выражению, «нужно было толкать воздух, чтобы двигаться», было так жарко, что, получается, мы оказались не готовы.

Вот грязь и мороз. Мы готовы к грязи и холоду.

Хочу заметить, что на концерте, где было что-то около 60 000 человек, я увидела всего с десяток подготовленных людей. В пакетах на ногах. Не в таких крутых, как наши, конечно.. Люди просто обвязали щиколотки ручками «маечек».

Я прям почувствовала, каково это — быть звёздами сельской дискотеки. Нас все фотографировали, хвалили, шептались за спиной:
— Смотри, они даже скотчем обмотали!

А мы, на всякий случай, если понадобится болотный вариант этого фэшна, взяли с собой ещё и мусорные пакеты — их я предлагала вместе со скотчем всем рядомстоящим в белой обуви. Восторг.

Должна сказать спасибо Лёхе с Женькой, что тогда на Нашествии приняли весь удар на себя и мы с Димой ушли с концерта мимо очередей на выход — прямо по говнам — и в самой чистой обуви.

Опыт, друзья мои, который я всем советую испытать.

Мы после шестичасового стояния на концерте.

В 1977-м президенту Джимми Картеру со всем кабинетом предстояло подписать с Кубой договор «О морской границе». Это было нужно, чтобы прекратить конфликты в пересекающихся водах обоих государств, к тому же по нему Кубе отходили некоторые мелкие острова. Граждане страны обычно не любят отдавать даже мелкие острова, а в этом конкретном случае не слишком любят и Джимми Картера.. Короче, было бы не лишне в художественной форме напомнить, как натерпелся американский народ от этих самых кубинцев.

Взяли с полки лежащий там уже семь лет посмертный роман нобелевского и пулитцеровского лауреата, сдули пыль, и получилось, что кубинские пограничники вон вообще-то Эрнеста-Наше-всё-Хэмингуэя подстрелили! Договор о морской границе во как необходим! Правильно? Правильно.

Да, в книге герой умирает от пули фашиста, а в кино — от пули береговой охраны. Потому что кубинец, он у нас что? Правильно. Хуже фашиста.

Острова в океане (Часть 2)

Тут как будто ничего необычного: седобородый человек в свитере, страдающий алкоголизмом, двигается почти строго по сюжету первоисточника. Живёт на острове Бимини на Багамах в 1935-м, встречает сыновей..

Старину Хэма, правда, зачем-то почём зря делают буйным алкоголиком, который ради забавы стреляет из ракетницы по островитянам, вместо того, чтобы, следуя оригиналу, сделать его алкоголиком рефлексирующим, который выстрелит в конечном итоге из ружья по себе.

Плюс один из кино-сыновей исповедуется, что на правах старшего помнит, как отец вообще-то их мать бил. Видимо, режиссёру нужно было лишний раз оттоптаться на этом коммунистическом ублюдке, будь он хоть трижды лауреат. А он был всего дважды, хоть и не бил детей.

Фоном делается акцент на приплывающих на Бимини с единственной лодкой, готовой возить такую опасную контрабанду, бегущих из Европы евреях, которых в исходной книге не было даже близко. Запомним это.

Едем дальше. Тут почему-то мать знает о смерти сына и привозит эту новость отцу. Скорее всего, ценность рокировки была в том, чтобы зритель посмотрел на свежую рану главного героя. Он же всё-таки главный герой. У них не было Гурченко, на которую имело бы смысл смотреть в этой ситуации.

А дальше всё начинает переворачиваться с ног на голову. В нашей реальности Хэмингуэй во время Второй мировой патрулировал воды Кубы на своём катере, искал немецкие подводные лодки. В реальности Хэмингуэя главный герой не только искал фашистов, но и упал им на хвост после крушения подводной лодки, нашёл следы их жизнедеятельности в виде сожжённой деревни аборигенов и расстрелянных жителей, что сделало преследование остатков немецкого экипажа делом чести. В кинореальности немцев вообще нет.

В фильме главный герой выходит в море по своим морским делам, никак не связанным с войной, наталкивается на тонущую Ту-самую-лодку, которая перевозила евреев семь лет назад на Багамы, спасает её экипаж и партию евреев как бы нехотя (ублюдок коммунистический) и теперь уже его катер преследует береговая охрана дабы потопить.

Я смотрю и думаю: «Ну, еврейское лобби Голливуда — это понятно. Наверное, есть квоты, обязывающие упоминать геноцид в фильмах о Второй мировой.. Но ведь диаметрально разный смысл: герой, который воюет против агрессора, статус которого непререкаем — фашисты только что уничтожили мирных людей с единственной целью не быть обнаруженными самим — и сражён последней вражеской пулей; или герой, который убегает от береговой охраны, по сути, просто выполняющей свою работу, и сражён пулей пограничника. Зачем?»

Я прожила с этим пару дней и советскую экранизацию, где главный герой as is, к тому же Ульянов, и до меня дошло.

Я пропустила одно слово. Не просто береговая охрана. Кубинская береговая охрана.

Почему гражданин США в 1942−1943 патрулировал воды Кубы? Потому что до Кубинской революции остров был «51-м штатом» — сахарной плантацией, а по совместительству притоном всей Северной Америки.

Береговая охрана Бимини в первой части фильма, конечно, не одобряет, чтобы евреев контрабандой спасали из Европы через дыры в границах США — нам вскользь говорят про а-та-та за кадром. Но кубинская береговая охрана во второй части — о, это звери! Они не только топят лодку с маленькой трогательной еврейской девочкой и её семьёй, но и гонятся за спасшим их поневоле главным героем и даже стреляют в него.

Не сразу я поняла посыл потому, что кубинские пограничники до революции — это всё равно, что американские пограничники, к ним у Штатов не может быть никаких претензий. Но фильм-то снят в 1977-м.

→

Острова в океане (Часть 1)

В комментариях к «Морскому волку» меня поблагодарили за разборы на «довольно непопулярном материале». Пользуясь этим, скажу, что по многочисленным просьбам телезрителей продолжаю работать с исключительно непопулярным материалом.

Сегодня у нас на ужин Хэмингуэй, «Острова в океане». Читать её я никому бы не посоветовала — это та самая проруха, которая бывает на старика и море. Книга не особо примечательная, но зато вокруг неё наверчено очень много небезынтересного.

Во-первых, это посмертный роман. Что важно, не последний при этом роман Хэмингуэя. Эрнест буквально воплощает мем про Робокопа, когда «мужик умер, а его всё равно заставили ходить на работу».

Понятно, что издавала жена. Четвёртая, но мы никого не осуждаем. Она утверждает, что ни слова не добавлено к оригинальному тексту. Я ей не верю, потому что

во-вторых — не то что у Хэмингуэя, я вообще в мировой классике никогда не встречала такого обилия брендов. Ну, допустим, Гиляровский, который ходит именно в Сандуновские бани или пьёт вина именно от Депре. Там это художественно обоснованно. Но тут — если я и поверю, что «Клозери де Лила», где семейство завтракало в Париже — это важно, потому что роман, кроме посмертного, ещё и автобиографический, — то ни за что не поверю, что принципиально было лететь именно авиакомпанией ПанАм после того, как у главного героя в автокатастрофе умирают двое сыновей и вторая жена (их мать).

Мне кажется, что вдова решила подзаработать. Отчисления от нового романа нобелевского лаурета — это, конечно, хорошо, но и отчисления за рекламу в романе от «хорошего импортного пива», знаете ли, на дороге не валяются. Приходится смотреть правде в глаза — муж уже вряд ли будет так плодотворен как раньше.

В-третьих, неочевидно получилось с самим названием. В оригинале «Islands in the Stream». То есть это не совсем «Острова в океане». Это, скорее, «Острова в течении». Здорово было бы использовать созвучие в русском «в течении» и «в течение», потому что роман несёт нас не только по разным островам, но и по жизни автора. Кстати, в советской экранизации 1978-го это попытались обыграть, пустив с самого начала текст: «Острова в океане. Или острова в потоке. Острова в потоке памяти..»

Есть и ещё одна версия. Роман всё-таки надо продавать, а кто там помнит в наши дни, кто такой был этот самый Хэмингуэй? Поэтому современные издатели ничтоже сумняшеся переименовали книгу в «Острова и море», чтобы хоть что-то ёкнуло. Я думаю, мы доживём до дня, когда роман издадут в обложке «Старик и море−2. Наследник».

Теперь про экранизации. Их было две: американская в 1977-м и советская, о которой я уже сказала. Я смотрела их хронологически. Отличий бесконечное множество. Начиная с того, что наша — теле-спектакль. Это очень сложно. Я не доросла до советского арт-хауса. Но там Ульянов и Гурченко, которые сами по себе-то гении, а друг об друга от них вообще искрит. Ну, и материал, конечно — многоуровневость книги я только тут поняла: играют они немолодых, разведённых людей, которые давно уже друг другу больше, чем любовники, больше, чем друзья. Она — актриса, причём именно такого книжного типажа, который, наверное, во всём мире смогла бы сыграть только Людмила Марковна. И сцена им выпадает — как отец, уже знающий о гибели на войне их единственного сына, должен сообщить об этом матери. Которая, ничего не зная наверняка, тоже чувствует сердцем эту смерть.

В общем, я-таки оценила книгу после этой экранизации, хотя и вряд ли буду её пересматривать. Так тоже бывает.

Но всё ещё не понимаю, зачем Хэмингуэй, писавший о своей семье — по воспоминаниям сына с реальностью совпадают даже окрас и повадки описываемых котов — убил всех своих детей. В реальности все сыновья спокойно себе жили, здравствовали и даже становились дочерьми.

Ну, и самый мякишек. Американская экранизация. Всегда самое главное — обращать внимание на отличия от исходника.

Вчера мои сходили на Щелкунчика. Собственно, история в том, что у меня, оказывается, вся семья хранит артефакты эпох.

Маманька прислала программку из вчерашнего дня семнадцатилетней давности. Люблю такое.