Лица 200-ых

Я хожу по этим посадкам уже который день. У меня здесь много друзей.

Удивленный. Он лежит с открытым ртом и смотрит на небо. В обгоревшем черепе белеют редкие зубы. Он будто до сих пор не поверил. И я не верю, когда смотрю на него.

На выжженном обстрелом прогале лежит Удалая Тройка. Три черных сущности в паре метров друга от друга. По ним я ориентируюсь, чтобы не свернуть не туда. Тройку я пробегаю. Она лежит на открытке и ей пока рано превращаться в квартет.

Ухо. У него будто не до конца сняли резиновую маску с лица. Скомканая ткань не даёт различить черты. Но ухо торчит очень картинно. О нем можно написать отдельный рассказ.

Лукавый. Мой любимчик. Он словно сатир высовывает длинный язык и пританцовывает. Ступни Лукавого вывернуты в одну сторону, поэтому он похож на рисунок человечка на древней мозаике.

Плешь стыдится. Спрятал голову в землю, так что остался виден лишь клок волос. Они похожи на кошачьи.

Театрал украл гримасу у греческой маски. Сложносочиненное выражение лица едва ли было доступно ему при жизни. Почему-то мне кажется, что он ни разу не был в театре. Некоторых смерть возвышает.

Сейчас на задаче. Могу быть долгое время без связи. Всем отвечу после.

Наш с вами сбор успешно завершен. Чуть позже по традиции подведу итоги — посчитаю из каких городов чаще всего приходила помощь. В этот раз вы, правда, почему-то меньше отписывали в комментах откуда поступает перевод?. Ну да это лирика. Главное, что сумма собрана и скоро она пойдет на помощь парням из 19-ой Бригады РЭБ.

Небольшая загвоздка возникла из-за работы Альфа-банка. Пока афишировать ее не буду, надеюсь там оперативно все решат. Но почему-то уже какой сбор подряд у меня возникают проблемы с картами. Возможно, кто-то очень "добрый" регулярно гадит в этом вопросе. Ну да ничего. Мы своего все равно добьемся.

Голос из ямы

Мы двигаемся ночью. Ночью живые все равно не верят себе. Двигаемся не от желания, от интереса. Удивляет, что еще можем. Удивление — это единственное, что нам оставляют.

Оторванные части живут своей жизнью. Руки, ноги, куски головы осознают себя самостоятельными. Пытаются бороться за место. Чья-то рука сначала ласково погладила меня по голове, а затем вцепилась в оставшиеся жидкие волосы. Хотела оттащить.

Ноги любят искать друг друга. Если пара наконец находится, они сгибаются в коленочках и успокаиваются.

Под утро мы начинаем петь. Наши голоса путаются с ветром. Некоторые живые в такие минуты просыпаются неожиданно бодрыми. Подходят к окнам. Говорят чем громче поешь, тем быстрее тебя заберут. Я в это не верю.

Питерский волонтер, гуманитарщик и независимый политик Савва Федосеев выдвигается на выборы в Санкт-Петербурге. Савву знаю лично, познакомились с ним, когда он организовывал мое выступление в питерской "Листве". Впечатления исключительно положительные.

Не знаю сколько у него шансов на успех, но за своих надо стоять всегда. Всем питерцам советую поддержать Савву.

Шаман

Странный человек напоминал северного оленя из старой сказки. Голову его украшали очки с удивительными антеннами, разветвленными как рога. В неподходящей по размеру форме он стоял между домов в гордом одиночестве.

Застывшие перед этим видением, мы не решались подойти к полуоленю-получеловеку. Видимо, рога улавливали не только радиоволны, но и сомнения окружающих.

- Вы кто?
- Считай смежники. Вчера приехали. А ты чего делаешь, братец?
- Я — Шаман.

Театр абсурда заработал на полную мощность. Не оставалось ничего кроме как наблюдать за постановкой. Но импресарио сам поправил себя.

- Позывной это мой. За дронами я смотрю.

Задача Шамана была в том, чтобы сканировать очками пространство вокруг, стараясь поймать картинку с летящего украинского дрона. Было очевидно, что все шутки про его работы уже пошучены. Про дроны пока было не ясно, но дзен он точно поймал. Шаман занимался своим нелепым занятием с абсолютно невозмутимым видом. Казалось, что ему и не особо интересны украинские дроны. Его цель — вечный дрейф по радиоволнам.

Ответ на логичный вопрос — почему Шаман не может заниматься своей работой сидя, подсказали старожилы позиции. Заклинатель вражеских птиц начинал именно в сидячем положении. Но к несчастью несколько раз провалился в еще более сумеречное пространство нежели сетка радиочастот. В мир снов. После этого мудрое командование поручило Шаману стоять.

Хотелось увидеть результаты сего мистического действа, но судьба не одарила нас такой удачей.

Вернулись мы на эту позицию через несколько дней. Хозяина радиочастот на месте не было. Местные сказали, что Шаман 300. Рядом с ним отработала арта. Заржавленный кусок антенных рогов Шамана лежал у многоэтажки. Артиллерия не поверила его камланиям. Богам войны другие боги не указ.

В этот день бесчисленное воинство сигаретных огоньков с недоумением выбежит посмотреть, что же случилось.

Тысячи искорёженных танков недовольно загудят. Бывшие обелисками отчаянных битв, они отныне обречены стать игрушками для ребятни.

Миллионы окопов будут пытаться подпрыгнуть над собой, силясь понять, что произошло. Их любили больше, чем любят женщин. В них приносили уют и тепло, а они спасали в ответ. Когда не могли — сами схлопывались вместе с погибшими. Более они не нужны.

Автоматы будут веселы и задорны как и всегда. Не приученные заглядывать в день завтрашний. Твердо знающие, что там для них найдется работа.

Бензиновые реки послушно обернуться вспять, питать уже другие моторы. Не те которые ревут в своем последнем решительном броске. А те которые послушно и тихо вертят шестеренки мирной жизни.

Циклопические пирамиды из сухпайков, которыми можно было накормить целые страны, будут пытаться сохранить свою важность. И даже когда их начнут выбрасывать на помойку, не поменяются в лице. Они были очень нужны, потому их делали миллионами. Теперь их время прошло, и миллионы верных утолителей голода уже ни к чему.

Оторванные пальцы, вырванные полоски плоти, перемешанные в узлы ноги не скажут ничего. Заслужили покой, но потеряли способность верить в лучшее. Только взглядом бесконечной усталости они устремятся наверх.

И будут еще миллионы глаз-гвоздей, забывших как мягки бывают веки. Они не поверят сказанному, лишь на мгновение расширяться и вновь, взбодрившись, соберутся в одну точку. Искать цель.

Дикие и страшные сны, кочевавшие от одной солдатской головы к другой, унесутся далеко по ветру. Ждать нового призыва.

И губы, неумело, как при первом поцелуе скажут странное.

Кончилась война.