а-бенгер

эту любовь не описать словами

«Ночь над деревней беспредельна, глубока.
Повсюду тишина - в объеме целокупном.
Что дальний лай собак, что ближний звон сверчка -
Все стало чуждо, и роднее звездный купол.

Так телом я ленив и так душа легка!
Куда спешит душа из оболочки грубой?
А если все - обман, зачем тогда тоска,
И что это за речь невольно шепчут губы?

Душа, ты полетишь по Млечному Пути,
Где множество родных теней обнять удастся
Пред тем, как и тебе, придет пора врасти

В тот мир, где суждено забыться и остаться, -
Откуда и мой дед не захотел уйти,
Умевший из любых скитаний возвращаться.»
Даур Зантария

"Могу ли я увлекаться тайнами звёзд, когда у меня вечно перед глазами смерть или рабство?" – писал Анаксимен Пифагору в 6 веке до нашей несчастной эры.

У меня, конечно, нет ответа на этот вопрос.

Мишель де Монтень, который повторяет его в своих "Опытах", наблюдая катастрофы и потрясения своей эры, решил всё людское оставить людям – и заперся в высокой башне среди книг.

Окружавшая его реальность представлялась ему столь жестокой, неразумной и отвратительной, что он постановил "скрыться в объятиях муз".

Это было в 1571 году.

А в 1572 будет Варфоломеевская ночь.

Так что набегающие на песок нашей несчастной эры волны мрака заставляют меня снова и снова повторять про себя то, что писал полторы тысячи лет назад армянский историк Мовсес Хоренаци: "И не знаю, куда направить эти причитания и по ком проливать слёзы... по бедствиям, уже нас постигшим, или по ожидаемым в будущем".