Одиночество — эликсир созидания. Время, когда оседает илистый хаос, и в кристально чистых потоках бессознательного и божественного выуживаешь золотые крупицы составных частей созидаемого, сформированных всегда из пережитого, отрефлексированного, осознанного в молчании языка и разговоре сердца. Пережитого исключительно благодаря окружающему миру во всём его ошалелом многообразии: от мерзости до святости. Потребности в изоляционирующем одиночечтве не поймет никто, кроме другого творца (ибо для простых смертных это глупая блажь, рядом с которой сосущестаование есть пытка). И никто кроме него не даст его. Ибо тот сам в нём нуждается, как огонь нуждается в кислороде. Творческий поток требует покоя тела, слуха, языка, ибо только так можно услышать Истинное. Творец и сотворец, два крылатых парящих, ведающих полет в четыре крыла, поднимаясь туда, куда не поднимется никто. Давая каждой паре могучих крыл бескрайний космос, и обоюдную  крепкую опору воздуха, чтобы взмывать всё выше, всё выше, всё выше...не ломая ни одно перо, не сбивая ритм дыханий.

Жизнь нейтральна. Она не строит намеренно козни. Не устаивает препоны. И не одаривает златом и не отгружает специально пуды меда, чтобы порадовать. Чтобы она ни преподносила, в этом нет ничего личного.

Это просто течение реки времени. С родниковыми ключами, отражением неба в водах, прекрасными кувшинками, топляками, мусором и, увы, дерьмом.

Мы просто плывем по течению, имея возможность чуть подруливать, избегая нежелательное и определяя траектории, но не направление.

Берег, на который каждый рано или поздно выбирается, — смерть. Река — жизнь.

А мы… Мы просто осенние листья, подхватываемые течением…

Люди запирают сознание в догме, чтобы не испытывать душевных метаний и мучительного мысленного поиска. Однако это единственный путь познания истины. В благостной статике догмы, упрощенных представлений о реальности, дух не растет и никогда не познает то, что способен познать дух свободный, какие бы муки он при этом не доставлял своему носителю. Познание истины — это испытание, приближение к истине имеет свою высокую цену.

простомысль

Когда коснётся каждого война,
Престав быть чьей-то чуждой болью,
Когда войдёт она в дома,
Растёкшись алой тёплой кровью,
То вдруг тогда заголосят все те,
Чья жизнь и хата вечно с краю,
Когда их мир окажется в огне,
Придёт конец прогнившему их раю.

[Припев]
Тогда под вопли тех господ:
«Ах как же так?! А как же допустили?!»
Со лба снимая грязь и пот —
Себя все годы не щадили —
Иваны русские под вражеской артой
Стоя на смерть, как сильно б их не били,
С укором спросят истерзанной душой:
«Да где ж вы, братцы, были?»

Когда на сборы еле наскребали,
Пока на фронте бились жизнь и смерть,
Когда мы дроны с боем добывали,
А из под ног всё уходила твердь,
Тем людям было всё постыло и странно:
Война за жизнь для них не их была, чужая.
Но превратилось в кровь любимое вино,
И шариков кассет им в жизнь влетела стая.

[Припев]

М.Д.

И как же стало всё равно...
Безразличие ворвалось,
Как пуля, в битое окно,
И сердце в лёд вдруг заковалось.
Разбились крылья за спиной
И вслед душа окаменела.
Внутри - безжизненный покой.
И я, что прежде пламенела,
Теперь объята пустотой.

М.Д.

Прикрою за собою тихо дверь,
Не попрощавшись, молчаливо.
И точки вереницею потерь
Прервутся восклицанием обрыва.