С чем, по-моему, перегнули палку, так это с количеством шуток, безостановочным пробиванием четвертой стены и фансервисом. Такое ощущение, что распахнулась дверь, и продюсер закричал:
— Райан, не поверишь! Зеленый свет! Рейтинг R!
— Что, опять?!
— На этот раз можно про кокс! И про жопу можно! Четыре раза!! Слэшеров давай ещё добьём, они будут ходить в кино по десять раз и сборы сделают!
И Райан, как в гифке с Терминатором:
— Всё понял, расчехляю идеемёт!

И херачит этими шутками, херачит. Десять, двадцать, пятьдесят. А ты смотришь и думаешь: ну ёлки-палки, зачем вам столько? Если это ради характера героя — оставьте три самые дикие шутки за гранью добра и зла, чтобы зритель умирал от смеха и кринжа одновременно, но не привыкал к этому. Если ради того, чтобы слэшеров привлечь — позовите корифеев фансервиса. Откопайте Мэттью Вона, купите камео у Дауни и МакЭвоя, пусть они вам скажут: ребзя, чтобы сделать кассу на фанатах, вам не нужно пятьдесят шуток про жопу. Вам нужны химия между актёрами, личная драма в биографии героев, ирония и лёгкая недосказанность. А ничто так не портит недосказанность, как Дэдпул и его реплики на грани фола. Каждые две минуты пробивать четвертую стену тоже необязательно, ведь это же не Тик-Ток, это связный сюжет. Пробейте два, три, ну пять раз — это запомнится сильнее. В итоге выезжает-то фильм не на старательно написанных и якобы дерзких шутках и быстрых переключениях тем, а на ностальгии, метамодерне и силе большого мифологического героя.

Короче, как и следовало ожидать, «Дэдпул» ни в чём не знает меры, но если б знал, это, наверное, был бы и не «Дэдпул».

В былые годы мне казалось, что секрет успеха героя в том, что Росомаху в принципе сложно не любить (у меня никогда не получалось). Но теперь кажется, что дело не столько в народной любви, сколько в глубине. Это воистину мифологический герой нехарактерного для комиксов масштаба личности.

Лучше всего этот масштаб описывается диалогом из «Логана». Там есть момент, когда Лора спрашивает у отца, что ему снится в кошмарах:
— Люди делают тебе больно?
— Нет, — говорит Логан. — Я делаю людям больно.
— Но подожди, ведь они были плохими.
— А это неважно. Не будь той, кем тебя сделали.

И в простой диалог врывается греческая трагедия: то ли Эдип, убегающий от судьбы, то ли библейский кающийся грешник. При всём моём уважении к индустрии комиксов и супергеройских фильмов, они подарили нам удручающе мало глубоких и сложных героев с сопоставимыми по масштабу внутренними конфликтами.

Как по мне, таких героев всего два — Тони Старк и Росомаха. Один демонстративный и несколько маниакальный, второй избегающий людей и депрессивный, оба по-своему пленительны и оба, увы, мертвы, оттого индустрия и в кризисе.

Здесь есть соблазн сказать: может, такие герои и не нужны, ведь супергеройское кино — всё-таки не греческий миф, а коммерциализированная индустрия, требующая доступности, простоты, шутеек. Но угасающие сборы говорят об обратном — похоже, публике всё-таки нужна драма внутри.

Судя по «Дэдпулу» и его сюжетному твисту, индустрия и сама это прекрасно понимает: без ключевого персонажа с богатым конфликтом вселенная угасает и разваливается. Иронично, что даже худший Росомаха среди всех вселенных оказывается великим трагическим героем — он приковывает внимание и трогает и спустя двадцать пять лет после первого появления в кино.

Я не сильно верю, что на долгосроке «Марвел» спасётся появлением Росомахи или возвращением Дауни в новой роли, но в одном конкретном фильме это очень духоподъёмное и трогательное зрелище.

«Дэдпул и Росомаха»
Редкий фанатский пост про кино. Мы вышли с Мишей из кинотеатра.
— Слушай, — говорю, — критики были правы, это противоречивый, но классный фильм. Однако пересматривать, конечно же, не буду.

Прошло три дня, и все три дня я думаю, не пересмотреть ли. Разве не подстава?

Самое классное в фильме: они вернули Росомаху и сделали это блистательно. После стольких лет во мне вдруг проснулся фанат пятнадцатилетней выдержки, который вспомнил, что у него есть полка с комиксами про Росомаху и тысяча написанных фичков в закромах. Пусть к фичкам я сильно охладела, а всё равно здорово. Фильм можно смотреть, не зная отсылок к комиксам и прошлым киновоплощениям, а можно узнавать и кайфовать.

Я, по ощущениям, уловила процентов 70 отсылок, больше всего порадовали «Go fuck yourself» в баре и многочисленные оммажи к «Старику Логану». Это мой любимый фильм во франшизе и любимый комикс, при этом они очень разные.

В силу реалистического жанра в «Логане» большинство сюжетных ходов комикса переосмыслили, а вот в нынешнем «Дэдпуле» вспомнили и вернули: например, кадр с поседевшим Росомахой в шляпе, который стреляет, не спрашивая, или пустошь как из «Безумного Макса», населённую чёрт знает какими мутантами, или конфликт «Я виноват в смерти всех людей Икс».

В «Старике» ещё был дивный момент, где Росомаха летит через пустыню в костюме Железного Человека, и жаль, что это не забрали в фильм — вышло бы очень киношно. Но, видимо, есть предел эпичности.

А к концу дня не могла понять, как теперь расстаться. Магическая очарованность Анечкой с годами не проходит. Ощущение иногда всё то же — будто я всё ещё в Дю Норде, всё ещё со змеёй в руках, а вокруг весна, дурь, гнев, радость и обожание. Анечка, без тебя жизнь была бы так скучна — никаких змей, молотков, странных поездок, никаких восьмидесяти трёх шагов непонятно чего, никаких заклинаний в Озоне. Гнусная, словом, жизнь. Спасибо, что ты есть, с тобой и тоска не тоска.

Заметив меня краем глаза, девица поднимает голову. Я жду извинений, оправданий или хотя бы вежливых причитаний. И тут она открывает рот и говорит:

— Ты опоздала.

А я в эту минуту размышляю, как правильно послать человека нахер. Размышляю долго, потому что посылать людей нахер мне не очень свойственно. Это ведь тоже уметь надо. Пока я стою, теряя дар речи и собираясь с силами, девица в кенгурухе наклоняется к рюкзаку и достаёт аккуратную коробочку.

И, как ни в чём не бывало:
— Хочешь змею?
— Чё? — говорю.
— Змею, — невозмутимо отвечает она, открывает коробку, а там реально змея. Зеленый маисовый полоз, надо признать — хорошенький; но, чёрт побери, змея? В коробке? В первые две минуты знакомства? Это что-то новенькое. — На, подержи. Кофе будешь?

И вот сижу я со змеей в Дю Норде и смотрю на Анечку ОЧЕНЬ ПРИСТАЛЬНО. Если бы не моя страсть к кинематографичным сюжетам, мы бы не сошлись, но устоять было невероятно трудно. Первые минут тридцать я сидела с таким лицом:

Следующий кризис показал, что в лиды пошла рановато: пару лет спустя я обнаружила, что меня в этой роли все хвалят, но сама я не очень счастлива. Во-первых, очень тоскую по работе руками, а, во-вторых, что некоторые аспекты лидской работы психологически пока даются очень тяжело. Да простят меня за эйджизм, но в двадцать пять лет человек не должен становиться руководителем, у него ещё нет ~~мозгов~~ жизненного опыта. Одним не хватает эмпатии, другим — стратегического мышления, другим — эмоциональной регуляции.

Я в ту пору поняла, что с евангелизмом дизайна и пипл-менеджментом мне ок, я хорошо вдохновляю людей, создаю условия, помогаю качать навыки. Но мне очень тяжело даются увольнения ценных сотрудников, политические вопросы, конфликты, споры, масштабирование, сама психологическая позиция «я над процессом, а не внутри него». Руководитель — это принципиально иная роль и иная профессия, а не логическое продолжение карьеры сеньора, для этого надо уметь принимать неудобные решения, да и вообще в целом быть неудобной. А я в то время этого не могла.

Поэтому следующий кризис был посвящён тому, чтобы нащупать какой-то иной способ развития — совмещать и работу руками, и процессы, но без политики; делать не больше проектов, а меньше, но как можно глубже. Путь закономерно привёл к продуктовому дизайну, к более сложным проектам и организационным формам.

По пути было ещё несколько кризисов помельче: например, в какой-то момент сильно поубавилось желание блоги вести и с лекциями выступать (этот канал я за рабочий блог не считаю, тут просто поток сознания).

Ещё один очень ценный этап мне подарила Почта. До Почты мне было всё равно, с кем работать и в каких условиях — я полагала, что крутой спец должен уметь работать с любыми проектами, вопросами, стейкхолдерами; если ты многоопытный сеньор, ты как-нибудь найдёшь способ сработаться и вывезешь всё на хардах или софтах. Но оказалось, что есть ещё две важные штуки, о которых я не сильно заботилась в предыдущие годы, а зря. Это совпадение по ценностям и душевный комфорт.

Без того и другого сложно играть в долгую и добиваться хорошего результата, какой бы многоопытной ты ни была. Пресловутая забота о ценностях и психическом состоянии — это часть профессии, необходимый навык. У кого-то он встроен в базовую прошивку, а у меня нет, и качать его невероятно сложно.

Сейчас я тоже прохожу какой-то кризис. По ощущениям, он связан с поисками опоры: больше не интересно полагаться только на экспертность, или только на старые харды, или на роли, или на процессы. Душа ищет способ создавать дизайн, опираясь на внутренний баланс, выстроенную, сформулированную и непротиворечивую систему принципов, какие-то понятные метрики и регулярные их сверки, а не нахватанные там-сям знания и разномастный опыт разных лет.

Может быть, новый кризис подарит эту систему, а может, сменит оптику, ответа пока нет, и меня это мучает. Но мерить опыт кризисами всё же полезнее, чем одной только шкалой грейдов и проведенных в профессии лет. С кризисами и сама карьера интереснее — у всех разная, со своей последовательностью этапов, уникальная, как отпечаток пальца.