ЖЕНЕВЬЕВА ПАЖ (1927 - 2025)
Список актеров-долгожителей редеет.
Этот мир покинула гранд-дама французской сцены и кино.
Прима Национального народного театра, театра Одеон, Театра де Буфф дю Нор и других. Её сценическим партнёром был Жерар Филип.
Снялась в полусотне фильмов, среди них вошедшие в историю кино "Фанфан-тюльпан", "Дневная красавица", "Холодные закуски"...
R.I.P.

Вылезают ненужные персонажи -- вроде младшего сынка Дио, которого Милена нагуляла в Найроби; к тому же его музыкальным лейтмотивом становится «Богемская рапсодия» группы Queen: бестактность, которой не ожидаешь от Тыквера, обычно виртуозно работающего с саундтреком.

В итоге получился хаотичный и довольно беспомощный фильм, сильно уступающий прошлогодней «Жизни» Маттиаса Гласнера, показанной на Берлинале, тоже с участием Айдингера и тоже посвященной дезинтеграции немецкой семьи. Теперь к этой теме добавляются страдания мигрантов. Они действительно велики и вызывают сочувствие, но превращать их в медиумов, в эмиссаров «того света» и неких высших сил -- неблагодарное занятие.

НУКЛЕАРНАЯ СЕМЬЯ В ДИДАКТИЧЕСКОМ СВЕТЕ
На открытии Берлинского фестиваля почетным «Золотым медведем» наградили актрису Тильду Суинтон, а публике показали фильм «Свет» режиссера Тома Тыквера.

Тильда стала главной героиней вечера, произнеся проникновенную речь о ситуации в мире. По ее словам, «бесчеловечное творится на наших глазах», «массовые убийства, совершаемые государством и при международной поддержке, активно терроризируют более чем одну часть нашего мира». Названия этого государства или государств не прозвучали, хотя ранее Суинтон публично выступала за прекращение огня в Газе и в поддержку Украины. На сей раз она высказалась в обобщенно-поэтической форме и похвалила фестиваль как «великое независимое государство кинематографа» -- по своей природе инклюзивное, как страну без границ, где нет места колонизации, оккупации, преследований и депортации, а также «поглощения собственности и ее развития на Ривьере».

Перед церемонией открытия на оголенные плечи кинозвезд падал легкий снежок, а в фильме открытия, действие которого происходит в Берлине, непрерывно лил дождь. Играющий главную роль Ларс Айдингер передвигался по городу на велосипеде в массивном черном плаще, а приходя домой, сбрасывал на пороге промокшую одежду и чавкающие галоши и ходил по квартире в чем мать родила – благо, ему есть что показать, и это не мускулы.

В фильме «Свет» все герои обнажаются – если не в прямом, то в переносном смысле. Кроме того, члены семьи Энгельс (муж, жена и разнополые семнадцатилетние дети-близнецы) «раздевают» друг друга, заставляют сбрасывать социальные маски и осыпают своих близких упреками в бесчувственности, равнодушии, лицемерии. Между этим вспышками эмоций они почти не общаются, занятые своей сепаратной жизнью, и все, каждый по-своему, олицетворяют самые заезженные штампы так называемой дисфункциональной семьи эпохи разлагающегося либерализма.

Тим на медиа-сеансах коучинга промывает мозги клиентов, вешает им на уши рекламную лапшу. Милена (Николетта Кребиц) то и дело летает в Найроби, продвигая гуманитарные феминистские проекты и надеясь открыть там просветительский театр. Фрида чувствует себя представительницей «последнего поколения», мечется между эко-активизмом, дискотеками и наркотическими трипами; она стыдится своей семьи, пользующейся привилегиями богатых белых людей. Йон погружен в виртуальный мир игр и боится выйти в реальный. Все герои разобщены, несчастны от банальности существования, сексуально озабочены и не всегда уверены в своей гендерной ориентации. Таков семейный портрет в интерьере одного берлинского дома. Да нет, бери шире: Европа как она есть – благородная, человечная, готовая помогать всем бедным и несчастным этого мира, но не способная справиться с собой и собственными рефлексиями.

И вот в доме появляется новая помощница по хозяйству. Поначалу кажется, что Фарах (Тала Аль-Дин), беженка из Сирии, потерявшая во время бегства свою родню, призвана помирить всех членов нуклеарной немецкой семьи, наставить каждого на путь истинный. Что выглядит нарочито до смешного – когда герои по очереди начинают плакаться ей в жилетку. Но на самом деле у этой героини другая роль: она – если не ангел мщения, то все равно посланец потустороннего мира, открывающая с помощью терапевтической светодиодной лампы вход в мистический портал. Заглянув в него, герои «Света» увидят и прочувствуют то, чего совсем не хотелось бы.

И тут фильм окончательно ломается, превращаясь в столь же примитивную политкорректную проповедь, как и те, над которыми в первой своей половине он звал посмеяться. Забыты и попытки создать атмосферу жанровой условности через элементы мюзикла. Тыквер, опытнейший профессионал, надежда и опора немецкой киноиндустрии, мастер изощренных съемок и спецэффектов (тут ему помогает классный оператор Кристиан Альмесбергер), оказывается беспомощен перед мертворожденной дидактикой. В ее нескромном свете укрупняются и бьют в глаза сценарные ляпы и нелепость общего замысла.

МЕКСИКАНСКАЯ ЭНЕРГИЯ ЕВРОПЕЙСКОГО КИНО

В Люцерне состоялась церемония вручения призов европейского кино — ежегодных наград Европейской киноакадемии. Абсолютным фаворитом стал фильм француза Жака Одьяра «Эмилия Перес», награжденный помимо главного призами за режиссуру, сценарий, монтаж и женскую роль.

«Эмилия Перес» снята по-испански на мексиканском материале. Знаток и поэт мужского брутализма, Одьяр резко меняет оптику в невероятной истории о боссе мексиканского картеля, которому приспичило изменить пол. В сущности, это метафора отказа от насилия как атрибута токсичного «мужского мира». И теперь Эмилия Перес, обретя новое обличье, возглавляет борьбу против похищений людей — того самого прибыльного бизнеса, которым успешно промышлял картель и которым печально славится Мексика.

Гротескно яркие, броские наряды от Сен-Лорана и остроумные песенно-танцевальные номера — вот арсенал этого зажигательного фильма, который начинается как криминальная драма, потом превращается в мюзикл и комедию, а по мере движения к финалу — в политический плакат и почти что в народный эпос.

Есть в картине и более глубокие смыслы: например, она дает понять, что полностью изменить натуру и смыть грехи прошлого невозможно. Подсказанный феминистской повесткой, фильм Одьяра не поглощен ею и дает большую свободу интерпретаций.

Героиней церемонии стала трансгендерная испанская актриса Карла София Гаскон, известная в Мексике также как ведущая кулинарного телешоу. За роль звероватого мафиози Манитаса дель Монте, который после операции в израильской клинике превращается в грузную, но по-своему женственную Эмилию Перес, Карла Гаскон удостоена премии Европейской киноакадемии. Фильм Одьяра уже показан более чем в пятидесяти странах, и не только европейских: например, в Индии и Турции, но перспектива российского проката ему, скорее всего, не светит.

У картины-победительницы было несколько художественно сильных конкуренток — таких, как итальянская «Горная невеста» (режиссер Маура Дельперо) и франко-британская «Субстанция» (режиссер Корали Фаржа). В европейском конкурсе участвовала и лента иранца Мохаммада Расулофа «Семя священного инжира», спродюсированная Францией и Германией. Самой сильной претенденткой на награды считалась «Соседняя комната» Педро Альмодовара. Однако европейские академики предпочли «Эмилию Перес», в которой очевидно влияние эстетики Альмодовара, но это не подражание, а творческий диалог и даже в чем-то полемика.

Оба режиссера — испанский и французский — стремятся освоить территории Нового Света, но Альмодовар переносит туда свою, уже довольно усталую эстетику; Одьяр же черпает оттуда ресурсы энергии, дефицит которой остро ощутим в Европе.

https://yandex.ru/video/preview/16322590104497226290

30 лет назад умер
ДЖАН МАРИЯ ВОЛОНТЕ

Его называли «сфинксом
итальянского кино», его «золотой эпохи», когда одновременно на экранах царили актеры экстра-класса: Марчелло Мастроянни, Нино Манфреди, Уго Тоньяцци, Витторио Гассман, Альберто Сорди...
Волонте пришел в кинематограф из театра -- знаменитого Театро Пикколо ди Милано под руководством Джорджо Стрелера. Этот великий театральный режиссер стал таким же абсолютным авторитетом для Волонте, как Лукино Висконти – для Гассмана и Мастроянни. Именно на театральных подмостках актер научился остранять реализм брехтовскими приемами. И это определило тонкий интеллектуальный рисунок его киноролей, обострило их острый политический смысл и до конца проявило природную харизму Волонте. С самого начала и до конца почти во всех своих персонажах он сочетал брутальную мужественность с невротическим надломом, и это придавало его образам неповторимость.

Едва ли не первой в его послужном списке стоит роль Рогожина в экранизации «Идиота». Но свой тип кино он нащупал в 1962 году, снявшись в фильме трех молодых режиссеров — Валентино Орсини, Паоло и Витторио Тавиани «Человек, которого надо уничтожить». Сыграл сицилийского крестьянина-пастуха Сальваторе Карневале, профсоюзного активиста, убитого мафией.

Потом на какое-то время Волонте стал героем спагетти-вестернов Серджо Леоне и Дамиано Дамиани (эти роли принесли ему мировую известность, но сам он их не ценил). Незабываем мексиканский бродяга и бандит Эль Чунчо, сыгранный актером в «Золотой пуле» («Пуле для генерала») Дамиани, в великолепном дуэте с Лу Кастелем. В чисто жанровом, авантюрном кино была протянута нить от восстания пеонов к молодежному бунту 1968-го. Сын фашистского офицера и крупной буржуазки, Волонте был леворадикальным политическим активистом, и кино стало только верхней видимой частью его деятельности.

А вскоре произошла встреча актера с главным режиссером его жизни Элио Петри. Вместе они сделали фильмы “Каждому свое”, “Следствие по делу гражданина вне всяких подозрений”, “Рабочий класс идет в рай”, «Тодо модо»: это классика итальянского политического кино. Как и «Люди против» и «Дело Маттеи» Франческо Рози. Кроме того, Волонте переиграл большое количество исторических личностей и знаменитых людей – Микеланджело, Джордано Бруно, Альдо Моро, Бартоломео Ванцетти, Карло Леви…

Он был одинаково убедителен в ролях как бесстрашных героев, так и персонажей с двойным дном. Но пиком его карьеры стал образ отпетого негодяя, извращенца и психопата – «гражданина все всяких подозрений». Дотторе, высокопоставленный полицейский, убивал свою любовницу, намеренно оставлял улики, а затем, манипулируя расследованием и внутренне издеваясь над коллегами, проверял, будут ли его обвинять в этом преступлении. Высший пилотаж актерской игры и шедевр сатирического психоанализа!

АНДРЕЙ ЮРЬЕВИЧ ХРЖАНОВСКИЙ
вчера встретил круглую дату – 85. Поздравить его собрался «весь Берлин». И не только: например, Али Хамраев, вгиковский однокурсник Хржановского, приехал из Италии с подарком для именинника – роскошным узбекским халатом. Александр и Елена Смолянские сочинили поздравительные стихи с пушкинскими мотивами, положили их на музыку, а ИИ синтезировал голос «а ля Басков» для исполнения этой «арии». Было весело и душевно, в компании естественно соединились несколько поколений – от коллег-ветеранов до внуков хозяина торжества.

Происходило все в легендарном месте – берлинском кинотеатре «Klick Kino», который отсчитывает свою историю с 1911 года: тут витают тени экспрессионизма, Фрица Ланга и Марлен Дитрих. На стене, рядом с афишами старых кинолент – плакаты анимационных, игровых, снятых в смешанной экспериментальной технике фильмов Андрея Хржановского, вошедших в арсенал киноклассики. Тут же выложены великолепные книги, написанные им или составленные и изданные с его участием – про Тонино Гуэрру, Альфреда Шнитке и Марлена Хуциева. Еще один плакат напоминает об отце режиссера – прекрасном художнике Юрии Хржановском.

А начался вечер с показа новой работы мастера «Сквозь магический кристалл». Было сказано, что это фрагменты, или, как говорят, work in progress. Действительно, фильм не завершен, он в процессе работы, но как раз эта незавершенность что-то особенное добавляет к ее очарованию. Потому что это очень личный фильм о жизни, а она не завершена, пока человек жив и способен к творчеству. Первые кадры – детские воспоминания режиссера, страшные послевоенные: инвалиды без ног и рук, и все это в анимационных образах. После такого шокового пронзительного начала уже, кажется, некуда двигаться, но тут вступает в действие главный персонаж Андрея Хржановского – культура. Пушкин (это его будущий режиссер чаще всего рисовал в детстве), живопись, музыка -- и все это сплавилось в кинематографе, ставшем призванием А.Х. Искусство своим тихим героизмом, своей «энергией заблуждения» противостоит ужасу жизни и побеждает его. В финале сквозь печаль и горечь зрелого возраста опять прорываются детское жизнелюбие и природное чувство юмора маленького Андрея, который по-прежнему живет в убеленном сединами художнике.

Вчерашнего чудесного вечера, и вообще многого в жизни Андрея Юрьевича не случилось бы, если бы не его любящая семья. Жена Маша, сын Илья, невестка Катя…Семейную традицию есть кому поддержать и продлить. И в этом тоже – надежда.

Про «АПРЕЛЬ»
Деи Кулумбегашвили

Это был самый поразительный фильм Венецианского фестиваля. Его трудно пересказать даже в общих чертах – разве что социально детерминированную составляющую. Необходимо сообщить, что главная героиня Нина (Ия Сукиташвили) -- акушер-гинеколог; помимо работы в больнице, она ездит по деревням и делает нелегальные аборты. Сталкивается не только с весенним бездорожьем, но с тупиками дремучего патриархата, с абьюзом, предрассудками и преступлениями, принимая близко к сердцу все несовершенство человеческой натуры и социума. Но проблемы коренятся не только в других, а в ней самой, в ее травмированном детстве и одинокой зрелости, в ее сексуальности, в мучительных снах и видениях -- и это самое болезненное из впечатлений, рождаемых фильмом.

Эти впечатления резко контрастируют с другими – чисто визуальными, пробуждающими сильные художественные эмоции, приближающими «Апрель» и к образцам высокого киностиля (вспоминаются Карлос Рейгадас и даже Андрей Тарковский), и к современному изобразительному искусству. Тут нельзя переоценить роль оператора Арсения Хачатуряна, родившегося в Минске, снимавшего предыдущие фильмы Кулумбегашвили и после триумфа ее «Начала» приглашенного Лукой Гуаданьино на его постановку «Целиком и полностью».

Весеннее пробуждение природы, показанное в «Апреле» во внутрикадровой динамике, таит в себе невероятные ресурсы красоты и надежды. Так же как реально заснятые роды, знаменующие появление нового человека -- вопреки всему, что он, кажется, еще до рождения, знает об этом грешном мире.

Альмодовар еще много лет назад в фильме «Высокие каблуки» создал чудесную реминисценцию «Осенней сонаты»; новый фильм – продолжение на новом витке «Персоны» и «Шепотов и криков». Никакой форсированной брутальности; только сострадание и человечность.

Отдельного слова требует фиксация присутствия в «Соседней комнате» культурных объектов и ассоциаций не-кинематографического происхождения. Это и художник Эдвард Хоппер, и Джеймс Джойс с его повестью «Мертвые», и Дора Каррингтон, и Литтон Стрэйчи, и Вирджиния Вульф, и Майкл Каннингэм, и Хэмингуэй с Фолкнером. Это и фотограф Кристина Гарсия Родеро – как и Альмодовар, уроженка Ла Манчи, выразившая в своих черно-белых фотографиях народный дух испанской глубинки.
Как и почти все фильмы Альмодовара, «Соседняя комната» -- праздник высококлассного дизайна, модных брендов и цветовой игры: джерси Тильды Суинтон из новой мужской коллекции, ваза Fazzoletto желтого муранского стекла, синяя подушка с принтом от Пьеро Форнасетти, красная и зеленая лежанки для двух подруг. При этом удивительным образом от фильма, дышащего красками весенней природы, не остается назойливого привкуса гламура.

В конкурсе показаны еще как минимум две картины, имеющие призовые шансы: это итальянская «Горная невеста» Мауры Дельперо и бразильская «Я все еще здесь» Вальтера Саллеса. Впереди – «Квир» Луки Гуаданьино и новый «Джокер» Тодда Филипса. Так что фестивальная интрига может в последние дни усложниться.

БРУТАЛЬНОСТЬ И ЧЕЛОВЕЧНОСТЬ

На кинофестивале в Венеции наметились лидеры и фавориты критиков, публики и, вероятно, официального жюри. А я предлагаю свой рейтинг предпочтений.

В дамки настойчиво просится «Бруталист» -- чрезвычайно амбициозный фильм Брейди Корбета. Он длится три с половиной часа (показ прерывается пятнадцатиминутным антрактом), снят в архаичном и громоздком пленочном формате Vista Vision, на этот экзотический труд ушло семь лет. На экране история жизни вымышленного архитектора, венгерского еврея Ласло Тота, вырвавшегося из Бухенвальда и попавшего в «демократический концлагерь» американского капитализма. Не столь уж адский, раз он позволил выкормышу немецкого Баухауса сделать карьеру в Новом Свете, стать законодателем «бруталистской» архитектурной моды и выставиться на венецианской Биеннале. Кое-чем пришлось поплатиться: Ласло пристрастился к героину и был изнасилован своим заказчиком, властолюбивым денежным мешком Ван Бюреном – однажды в буквальном смысле и многократно в метафорическом. Бруталиста Тота играет Эдриэн Броуди, обязанный славой ролью пережившего холокост пианиста у Романа Поланского: прорисовывается рифма и линия судьбы даже на актерском уровне. В роли токсичного денежного мешка -- Гай Пирс.

Корбет -- актер, снимавшийся у многих хороших режиссеров -- решил, что он не хуже, и перешел в смежную профессию. Получил поощрение Венецианского фестиваля за свой дебют «Детство лидера», здесь же через три года показал картину «Вокс люкс». Сейчас Корбет опять на Лидо, и поклонники прочат ему «Золотого льва». Смелость города берет, мегаломания и брутализм приветствуются, но только не культурная инфантильность; хотелось бы меньше патетики и самолюбования, больше мастерства и знаний о предмете. Слепить типологический образ модерниста второй половины ХХ века – заманчивый проект, но тут нужен талант другого калибра. Если не Томаса Манна или Орсона Уэллса, то, скажем, Педро Альмодовара. Хотя модернист у него так или иначе выйдет постмодернистом.

«Соседняя комната» -- лучший фильм Альмодовара за последние двадцать лет. Несмотря на то, что он первый (на считая двух короткометражек) англозычный, а чужой язык отчуждает. Помогли две блистательные женщины – Тильда Суинтон и Джулианна Мур. Помог роман Сигрид Нуньес «Через что ты проходишь», хотя из него взята только одна сюжетная линия, да и та переиначена. Героиня-писательница Ингрид (Мур) случайно узнает о том, что ее старая подруга Марта (Суинтон), в прошлом военкор, с которой они потерялись в круговороте нью-йоркской жизни, страдает от тяжелой онкологии. Их встреча пробуждает в Марте воспоминания о дочери Мишель, с которой у нее сложились не самые лучшие отношения. В конце концов больная, измученная химиотерапией, просит подругу о нелегкой и опасной услуге: поехать с ней в снятый загородный дом, поселиться в соседней комнате и морально помочь ей совершить нелегальный акт -- добровольно уйти из жизни.

Эта тяжелая тема, сопровождаемая дискуссиями о праве на эвтаназию, об этических ценностях любви и дружбы, о трагизме существования человека и человечества и о том, как внутренне противостоять отчаянию, решена Альмодоваром тактично, без тени пафоса, с привлечением арсенала художественных средств, которыми режиссер владеет в полном совершенстве.

Среди этих средств – точечный юмор, который он ухитряется непринужденно внедрить в предельно драматический нарратив. Даже трудно дающаяся кинематографу тема военкоров (не припомню ни одного удачного опыта) решена в лирико-юмористической тональности, и это сразу облегчает груз «большой темы» (то, чего не хватает «Бруталисту»). Про актерское мастерство Тильды Суинтон только ленивый не писал, но и она ухитряется удивить, сыграв вместо одной роли две. С ее калькулированным профессионализмом контрастирует Джулианна Мур – живое воплощение обаяния, жизнелюбия и эмпатии. Этот актерский дуэт войдет в историю экранных «двойных портретов», которые в свое время занимали умы Бергмана и Тарковского.