Переслушиваю первые Дневники Киллербота (The Murderbot Diaries by Martha Wells), чтобы обновить их в памяти и потом, может, послушать следующие части, и понимаю вдруг, как стремительно устарела книга, главный герой которой, полубот, не соглашается с идей убить всех людей только потому, что кто же тогда будет придумывать и снимать для него телесериалы. Ну кто-кто — бот-пихто.

Ангелотворец, Ник Харкуэй

На «Ангелотворца» я наткнулась совершенно случайно. Слышала прежде о Нике Харкуэе и смутно помнила, что слышала хорошее. Мне понравилось название, я понятия не имела как пишет автор, и понятия не имела, о чём книга, просто начала слушать — и провалилась.
И книга, и этот автор — совершенно для меня, но даже при этом я замечала некоторую неторопливость его стиля. Так что если вы любитель динамики, экшна и тик-тока, Харкуэй может оказаться не вашим автором.

Непросто вкратце и без спойлеров рассказать, о чём эта книга. Наверное, жанр можно назвать криптонуарклокпанком с примесью предапокалиптических настроений. «Ангелотворец» немного напомнил мне «Криптономикон», но скорее своей многосоставностью и мозаичностью. Обе книги ловко вплетают в реальность дополнительные пряди, но, кажется, «Ангелотворец» ближе к комиксу и несколько легковеснее, жанровее. И всё же он прекрасен.

Этот роман отдельно интересен крафтом: его сюжеты и микросюжеты скроены по надёжным лекалам, узнаваемое лицо есть у всякой пробегающей мимо твари, собственные голоса — даже у мышей за стенами. Все главные герои оснащены крепкими арками, из арок этих сконструированы вагоны, которые, в свою очередь, собраны в крипто-милитари-ретро-поезд под названием Ада Лавлейс, и этот поезд несётся из прошлого прямо на читателя, стоящего на рельсах в окружении таинственных механических пчёл и в ожидании смерти всех до единого процессов во Вселенной.

Где-то на первой трети книги, беседуя о ней с другом, я заглянула в Вики и обнаружила, чей сын Ник Харкуэй, и сейчас же вспомнила, что уже находила когда-то этот факт. Возможно, это какая-то его суперсила или по крайней мере особенность: уже несколько людей вокруг меня точно так же признавались, что хотя бы на мгновение — да забывали, что Харкуэй — сын Джона Ле Карре.
Этот факт кажется мне примечательным в контексте «Ангелотворца». Главный герой романа — Джо Спорк —сознательно отказался от пути отца, знаменитого гангстера, который в семидесятые годы был настоящей криминальной звездой Лондона. Спорк-младший потратил немало сил, чтобы вернуть владельцам или государству награбленное добро, и всю свою жизнь посвятил нехитрой цели — быть тихим, незаметным, не высовываться.

Дело в том, что отец Джона Ле Карре (и дед Ника Харкуэя) был не гангстером, но — мошенником. И сам Джон Ле Карре когда-то перенимал навыки отца и даже помогал в каких-то аферах. Подробности и этой истории можно узнать в документальном фильме «Голубиный тоннель» (The Pigeon Tunnel), который в прошлом году вышел на Apple TV+. Есть и одноимённая книга мемуаров самого Ле Карре, её я ещё не читала, но обязательно прочту. Фильм интересен тем, что снят ещё при жизни Ле Карре и с его участием — он сам, отвечая на вопросы режиссёра, рассказывает о детстве и юности, об отце, о детской травме. Когда Ле Карре было пять лет, его мать просто ушла, оставив их с отцом вдвоём. Кстати, этот мотив тоже нашёл отражение в «Ангелотворце». В общем, я очень рекомендую The Pigeon Tunnel, но вернёмся к книге Харкуэя.
Из прошлого абзаца ясно, что это, кажется, очень личный для автора роман, а может даже и аутотерапевтичный. Историю семьи не перепишешь, но всегда можно перепридумать.

«Ангелотворец» — мрачный, но и весёлый роман, насыщенный страшным, но и хорошим тоже. Кроме того, он очень комфортный, потому что каким бы одиноким ни считал себя герой в конкретные моменты истории, он никогда не останется один, у него всегда будут надёжный тыл и надёжный фундамент — люди, которые его никогда не предадут.
Что ещё: много яркого Лондона; старушка-спецагент; вложенный сюжет, который изящно выбирается из своих рамок и вплетается в сюжет внешний; бурный секс; таинственные механизмы разнообразных размеров и предназначений; пчёлы познания; кот. К коту у меня единственная претензия — он куда-то исчез и не явился даже к финалу, хотя я его очень ждала. Но и в этом тоже есть правда: коты делают то, чего хотят сами, а не то, что запланировал для них автор.

понедельнично-утреннее, сумеречное, коту:
— не львы ль вы?

попросила: Алиса, включи освежитель воздуха
знаю, что не включит, потому что, во-первых, очиститель, а не освежитель, а во-вторых, умный дом на Алису не законтачен
просто так попросила, чтобы поговорить
но дело не в этом, а в том, что Алиса сейчас же включила какую-то музыку, потому что что бы ты ни попросил у Алисы, кто-то уже так назвал свою песню или группу
в общем, бизнес-идея для начинающих музыкантов: кажется, названия "Свет в спальне", "Свет на кухне" и "Кондиционер" ещё свободны

Внезапно «Ыттыгыргын» в подборке текстов на тему религии. Компания на редкость приятная, Чана и Скальци я читала и всем рекомендую, очень крутые.

Четвёртое крыло, Ребекка Яррос (перевод Александры Давыдовой)

Надо, наверное, рассказать про романы, которые я прослушала на досуге. Первым было «Четвёртое крыло». Начала слушать почти случайно — в ожидании очередной главы «Когнаты» и исключительно потому, что здесь тоже про драконов.

Вайолетт всю жизнь готовили быть писцом, но мать-генерал настояла, чтобы на обязательную военную кафедру Вайолетт поступала не на писцовый факультет, куда собиралась и по зову сердца, и в память об отце и из-за своей нечеловеческой хрупкости-ломкости, а на факультет драконьих всадников — романтически-байронически-смертельный.
Драконьим всадникам стать непросто. Сперва нужно пройти над пропастью, потом выжить в жестокой конкуренции с перво- и второкурсниками, потом оказаться нужной дракону, потом не упасть с него и снова выжить в жестокой конкуренции. Хорошо, что рядом ясть друзья. Плохо, что врагов среди кадетов тоже хоть отбавляй. Десять лет назал мама Вайолетт руководила казнью родителей тех детей, что теперь учатся с Вайолетт бок о бок. А там ещё и война на рубежах: грифоны и их наездники посягают.
Это реально семечки. Хотела записать в плюсы, но не уверена, что это плюс, потому что это такие семки, когда ты их щёлкаешь весь вечер, уже пальцы чёрные, и губы, и зубы, и вообще семки изначально горчили, потому что старушка, у которой они куплены, отвлеклась на Санта-Барбару и пережгла их, и вообще они остонадоели, и время к двенадцати ночи, а остановиться прям сложно, потому что какие-то гадские рецепторы внутри тебя требуют продолжать, и рука сама тянется за новой порцией.
А всё-таки, что хорошо-то? Хорошо, что Ребекка Яррос подробно изучила все лекала сразу нескольких жанров. И в том числе благодаря этому повествование держит читателя, иногда — буквально за горло. Почему-то почти до самого конца интересно, что же там будет дальше. И уж за это-то автор ачивку честно заслужила.
Но дело в том, что Ребекка Яррос пустила в работу буквально все подготовительные материалы. Мать — кобра, кровный враг — твой командир, а глаза у него чёрные-чёрные, и сам он очень властный и довольно-таки господин. И от героини никто ничего не ждёт — потому что тонкая-звонкая-прозрачная и ни к чему не готовилась. Но она сможет, преодолеет, засунет всех за пояс и вызовет жгучайшую зависть. Сюда же — невозможную любовь на фоне постоянной борьбы за выживание. Сюда же — калечащие правила учебного заведения, где можно и нужно убивать конкурентов. Сюда же — жестоких драконов, которые могут сжечь, а могут выбрать тебя. Сюда же однокурсника-маньяка. Вся та окрошка довольно съедобна и даже сытна, теремку за такую стыдно не было бы. Но автор заливает получившуюся смесь рефлексией и похотью. Много рефлексии, очень много похоти. Ничего не имею против секса в книге — если у автора есть чувство меры, что редкость. Мало кто умеет писать в беллетристике о сексе не саморазоблачительно-испанскистыдно, и Яррос могла бы легко затеряться в толпе современников, которым это тоже не удалось. Но она добавила в свои описания дрожжей в пропорции из совершенно другого рецепта, и её изделие уверенно выделилось на общем фоне. У одного моего кинематографического друга есть про такое поговорка, которую я ужасно не люблю, но тут не привести не могу, потому что лучше описать этот роман просто нельзя: «сало, мёд, говно и пчёлы».
К этому прилагается ещё и подоплёка всего сюжета — на редкость наивная и неловкая; но этот куда более важный недостаток выясняется только в самом конце и легко теряется на фоне громоздкого товарища с его подробными описаниями бурного секса на одну-две главы и страдательной рефлексией на тему, кто кого не любит.
Нельзя просто взять и механически смешать два рецепта без всякой адаптации — и получить что-то пристойное. Или — можно? С какой стороны посмотреть. Я тут брюзжу, а у книги тиражи, переводы, толпы фанатов, тик-ток и проданные стримингу права на экранизацию. Так что вы меня не слушайте. Тем более, что для некоторых мой разоблачительный отзыв наверняка станет как раз поводом немедленно прочесть книгу.