Предупреждение, это не спойлер цикла, а хэдканон (или мой бредний (⁠´⁠ ⁠.⁠ ⁠.‌⁠ ⁠.⁠ ⁠`⁠))

Поле боя застыло в тяжёлой тишине. Воздух был пропитан запахом крови, железа и горечи. Лёгкий ветер шумел среди трупов, трепал грязные плащи и рваные знамёна, унося с собой стоны умирающих. В этом хаосе трое всё ещё держались за жизнь, каждый своим способом, но смерть была рядом с каждым из них.

Гедеон, тяжело раненый, опустился на колени. Его лицо было искажено болью, кровь заливала его тело, а дыхание вырывалось короткими, резкими рывками. Его руки, несмотря на слабость, крепко сжимали ладонь Люмьера. Тот лежал на земле, его глаза были закрыты, а грудь едва заметно поднималась и опускалась. Гедеон что-то тихо опускалась. Гедеон что-то тихо шептал, слова тонули в завываниях ветра, но его отчаяние было видно даже без звуков.

В центре этого мрачного театра судьбы стояли Готье и Скэриэл. Готье опустился на колени, одна рука беспомощно лежала на земле, покрытая кровью, другая держалась за рану в боку. Он был бледен, но в его глазах не было страха только упрямое тепло, смешанное с болью.

Перед ним стоял Скэриэл, держа меч в одной руке. Его фигура казалась монументальной на фоне разрушенного поля, но в его позе сквозило напряжение. Лезвие меча упиралось в шею Готье, острый кончик оставлял Готье, острый кончик оставлял тонкую линию крови. Рука Скэриэла дрожала, хотя он изо всех сил пытался удержать её твёрдой.

Его глаза, когда-то полные жизни и огня, теперь были пустыми, но в их глубине тлело что-то неуловимое — призрак боли и воспоминаний. Лицо Скэриэла было лишено эмоций, только ветви прошлого, воспоминания о близости и смехе, эхом разносились где-то глубоко внутри него.

Мир вокруг словно застыл. Даже ветер, казалось, стих, чтобы наблюдать за ними. Скэриэл поднимал меч выше, готовясь нанести удар, но его рука замерла, словно что-то внутри него держало её. Между ними осталась только эта тянущаяся пауза, наполненная невидимой нитью, связывающей двух людей, когда-то разделявших нечто большее.

Готье смотрел прямо в глаза Скэриэла, лицо его было спокойным. Он ничего не говорил, но в его взгляде горела любовь. Даже в этот миг он видел в Скэре того, кого знал, кого любил. Того, кем Скэриэл, возможно, уже не был, но кем Готье всё равно его считал.

Позади них Гедеон стиснул руку Люмьера сильнее, его шёпот стал громче, полон отчаяния. Он видел, как Скэриэл поднимает меч, и кровь застыла у него в жилах. Он попытался встать, но при каждой попытки падал с болью.

Меч Скэриэла дрогнул. Его дыхание стало рваным, взгляд метался: на раненого Готье, на умирающего Люмьера, на Гедеона, который пытался встать, отчаянно держался за руку друга, словно это могло спасти его. Но рука Скэриэла всё равно поднялась выше.

Ветер снова завыл, обвивая их, как бессловесный судья.

#ПесньСорокопута
#хэдканон
#Mar🪶

#AU
#КэмеронКлебер
#ДжеромБатлер
#ПесньСорокопута

День 13 и 14 в адвент-календаре

💍💍

Кэмерон мечтал о том, что найдёт под ёлкой билет в отпуск. Суматошный год. Бешенный Адам и его тёрки со Скэриэлом. Он смертельно устал от этого.

Банально, но кто не мечтал бы о том, чтобы запереться в комнате, выключить все телефоны и уснуть на сутки? Послать всех к чертям.

Собственно, когда Джером поймал его на выходе из Глубокой Ямы, безапелляционно заявил, что он идёт с ним и не возникает, и забил вообще на то, чтобы прояснить ситуацию хоть как-то. И когда они подошло до съёмной хаты, яснее не стало. И когда кровать увидел...

— Джер, я понимаю, мы уже давно не виделись, но у меня совершенно нет сил на секс, — устало выдохнул Кэмерон и попытался задержать Джерома. Он понимал, что провинился перед парнем. Последний раз они оставались только вдвоём не по работе уже...в прошлом месяце?

— Чего? Не собирался я с тобой сегодня трахаться, — Батлер остановился, поражённый словами Кэмерона. Не теми что про усталость, а про его предположение. Он что? Правда, подумал, что Джером похитил Клебера ради перепихона? Хотя... если оценить ситуацию со стороны. Расстеленная постель могла сбить с толку. — Мы просто будем спать. Без секса.

Клебер непонимающе смотрел на Джерома. Усталость сказывалась на них. Оба соображал уже не так быстро как раньше. Кофеин вместо крови, куча рабочих вопросов вместо толкового отдыха и полное отсутствие сна. Батлер ожил и потянул Кэмерона вглубь комнаты. Велел раздеваться и сам стал снимать с себя вещи. Им двоим не помешало бы уснуть на долгие и долгие часы.

Кэмерон заторможено двигал руками, снимал футболку и джинсы с носками. Предложение поспать звучало как новогоднее чудо. И Клебер был благодарен за него. Всё же Джером очень внимательный партнёр. Интересно, каким образом он добился того, что и Скэриэл, и Адам, и остальные отпустили их? А... гори оно всё в пламени.

Клебер и Батлер рухнули в кровать и накрылись тяжёлым одеялом. Оно пахло пылью и дешёвым порошком. Им откровенно наплевать было. Джером чихнул и пожелал спокойного сна. Кэмерон улыбнулся и выключил звук на телефоне. Они прижались друг к другу покрепче и уснули...

Самый лучший подарок, который они могли получить на Новый год. Крепкий и спокойный сон. В безопасности. В тишине. В объятьях.

Прочитали? А теперь повторите под эту песню 🕯

— Смотри же, Готье. Они не приняли тебя. Отказались. Вышвырнули как ненужного котёнка. Предпочли и дальше жить под надзором Совета. Они отвернулись от Императора, и я сжёг их. Спалил всю Октавию ради тебя. Смотри, Готье! Разве не прекрасен этот вид? — я бы поспорил с ним, будь у меня силы. Весь этот вид мерк. Мне совершенно не было до него дела. Всхлипнув в очередной раз, я нашёл в себе остатки сил и преодолел разделяющее нас расстояние. Влетел в него и обнял. Обвил руками, как смог, и повис. Мне было плевать на то, что творилось впереди. На слова Скэриэла. На всё. Я хотел лишь снова почувствовать его. Тепло кожи, шершавые руки и обкусанные губы. Мне нужен был весь Лоу.

Скэриэл рассмеялся. Чужим для меня смехом. Торжествующим, безумным. Он перехватил меня удобнее, вынуждая встать в позу для вальса. Лоу смотрел в мои глаза, не отводя взгляда. В отражении я видел себя. Ничтожного. Разрушенного. Надломленного. Мы кружились в вальсе. Неуклюже. Без ритма. В глазах Скэриэла мелькали отблески пламени, придавая его виду что-то такое... Чему никак не удавалось подобрать сравнения.

Я был в его руках марионеткой. Он вёл нас в танце. Кружил, как хотел. Мне нельзя было влюбляться в него. Позволять открыть дверь в этот, совершенно другой мир. Мне нельзя было прикасаться к нему. Любить его оказалось слишком... Жарко...

— Скэриэл... — мы остановились. Лишь для того, чтобы в следующий миг, его губы накрыли мои. Безжалостно подчиняя. Он целовал так нежно. Так трепетно. Но всё равно мой разум туманился слишком быстро и вся воля к сопротивлению испарялась. Чёрные его кудри щекотали кожу. А грязь и слёзы смешивались на щеках. Я позволил ему подобраться к себе слишком близко. И сгорел...

— Пусть Октавия сгорает. Я позволю ей согреть до тла ради тебя. Лишь бы услышать, как ты зовёшь меня по имени. Лишь бы услышать, как ты нуждаешься во мне. Не бойся. Мой Император, ты воскреснешь. И засияешь в этом адском пламени. Позволь себе догореть, — шептал мне Скэриэл на ухо. Я обессиленно повис в его руках. Упрямо цеплялся за сознание, чтобы продолжить слышать его голос. Чувствовать его руки на своей спине. Ласку. Я верил ему, смотря как всё сгорает в огне.

#AU
#ГотьеХитклиф
#СкэриэлЛоу
#ПесньСорокопута

💍💍

Эта ночь была беспокойная. Я ворочался на кровати и не мог найти удобного положения. Мне было то слишком жарко, то холодно, если раскрывался сильно. Это раздражало. Надоедающий зуд по телу не прибавлял мне настроения. Мне кажется, что мои руки уже расцарапаны в кровь. Новые рубцы прибавлялись к старым.

Вчера я вспылил.

Услышал случайно, как Гедеон и отец перешёптывались. Они были против того, чтобы я становился Императором. Против, чтобы вставал против Совета. Они не верили в меня. Хотя говорили, что будут на моей стороне до конца. Лгали мне в лицо. Я так и написал в гостиной. Огромная красная надпись "Лжецы" до сих пор красовалась на полу, прикрытая ковром. Краска оказалась слишком стойкая.

Я наслаждался их лицами, когда они увидели разруху внизу. Перевёрнутую мебель. Изодранные картины. Изуродованный семейный портрет. Лжецы. Я упивался истерикой испуганной Габи. Они заслужили. Заслужили... Смял фотографию, которая всегда лежала в ящике рабочего стола. Там были все Хитклифы. И я. Со злостью отшвырнул комок из бумаги в сторону и помчался к шкафу, чтобы надеть одежду и покинуть уже этот дом. Найти Скэриэла и извиниться. За то, что не принял его сторону раньше. За то, что струсил. За то, что заставил ждать так долго. За то, что не поверил.

Я отказываюсь от мира, что выбрал меня пешкой. Марионеткой, которая должна была пожертвовать собой ради великой цели. Куклой, что должна была следовать Их правилам, Их желаниям, Их планам. Нет... Я хотел лишь взять своё. Сделать собственный выбор... И это он. Тот, кто держал меня в руках. Тот, кто открыл глаза и мою клетку. Тот, кто бросил спичку...

Впереди меня ждала тёмная бессонная ночь. Поиск Скэриэла. Я не представлял, где он находится сейчас. После нашей ссоры мы не общались. И жил ли он всё ещё в Запретных землях? Или перебрался куда? Очередной звонок в пустоту... Я сделал шаг прочь из чужого дома...

Ромус пылал.

Я бежал прочь, задыхаясь. Лёгкие мои горели от нехватки кислорода. Воздух пропах гарью. То здесь, то там слышались взрывы. Это огонь добирался до топливных баков машин, до газовых плит. Стёкла трескались и осыпались под ноги. Я всё бежал вперёд. Кто-то кричал, плакал. Бежал вместе со мной и звал близких. У них ещё хватало на это сил... Мне бы спастись. Было так страшно. И жарко.

Я бежал вперёд. Пока мир горел. Пока всё, что раньше имело цену превращалось в уголь и пепел. Бежал, отчаянно борясь с болью в груди. Разруха и боль. Реальность и мой собственный мир так переплелись. Неразрывно связались. Сцепились. И казалось, что если рухнет последняя опора, то умру и я. Мне было больно. И неистово хотелось оказаться на другом краю земного шара. В его руках. Горящее дерево рухнуло передо мной. Не успев среагировать, я упал, разрдрав колени в кровь. Рядом лопнуло как воздушный шар стекло. Закрыв голову руками, закричал во всё горло. Мой мир трещал.

Сквозь полыхающий город...

Скэриэл стоял на вершине. Там, где мы обычно сидели и наблюдали за городом... До того как всё завертелось. Его пальто было расстёгнуто. То самое, которое мы выбрали вместе. Чёрные волосы как обычно в беспорядке. Я тяжело дышал. Дрожал всем телом. И на его фоне выглядел жалко. Грязный. Уставший. В ободранной одежде. Жалкий. Император потонувшей в огне Октавии.

Так хотелось плакать. Вжаться в него и кричать о своей боли. Умолять его простить меня. Забыть, что... Скэриэл обернулся и посмотрел на меня с безмятежной улыбкой. Он, словно прочёл мои мысли, расставил руки в стороны. В этот момент раздался мощный взрыв. Наверное, огонь уже добрался до заправки. Или её специально подожгли нападавшие...
Тёмная ночь стала ещё светлее, а от взрывной волны покачнулись деревья рядом с нами. Я был бы сбит с ног, если бы не упал на колени до этого. Крики всё ещё были. Их слышно даже отсюда.

Скэриэл всё продолжал стоять. Лишь одежда его колыхалась. Он улыбался. Смотрел на меня с восторгом и той самой нежностью, что всегда берег лишь для меня.

Его умный парень всё поймёт, он верил. По взгляду мёртвому. По изломанной улыбке. По вздоху тяжёлому. По поцелую прощальному.

— Я всё ещё бесконечно сильно тебя люблю, Леон. Прощай, мой китёнок, — Оливер не плакал и не раскаивался. Не просил прощения. Знал, что бесполезно. Бессмысленно извиняться, если не получишь шанса. Долго и счастливо это не про его историю. Брум с печальной улыбкой призвал материю и постарался самым безболезненным способом покончить с Леоном Кагером. Вырвать из своего сердца последний светлый кусочек получилось легко. Без сопротивления. Даже слёз не было на щеках. Это дождь просто пошёл.

— Я сообщил полиции о тебе, — это были последние слова Леона. Он всё понял, конечно же. И до последнего вздоха смотрел своими невозможными голубыми глазами в самую душу Оливера. В самую тёмную её часть. Брум не хотел, чтобы тело его парня горело вместе с крысами из Совета, поэтому он нёс его в только ему известном направлении.

Вой сирен уже был слышан преступно близко и ему бы поторопиться, но, увы, Оливер не силён физически, чтобы быстро бежать и нести Леона. Повезло, что скрыться успел. Ромус ещё не расплатился за всё, что совершил...

#AU
#ОливерБрум
#ЛеонКагер
#СкэриэлЛоу
#ПесньСорокопута

‼

Оливер честно пытался быть таким как прежде: весёлым, беззаботным в глазах других, юморным и прилежным. Пробовал сотню тысяч раз заслужить одобрение в глазах отца. Быть удобным для Оливии. Таким, каким она хотела его видеть. Правда, пытался. Не получилось ни с семьёй, ни с друзьями. Леон был ему особо близок. С ним комфортно. Он понимал как важно Бруму внимание. Принятие его таким, каким есть. Только вот в конце концов Леон стал таким же... Попытался его сломать и сделать удобным для себя. Уговаривал понять отца, сестру, общество, игнорируя то, что хотел сам Оливер. И это стало последней каплей. Брум сломался внутри.

Он больше не хотел становиться "лучшей версией себя". И потому с лёгкостью повёлся на слова Скэриэла Лоу. Тот слишком сладко пел о том, что сделает Октавию прекраснее, толерантнее. Конечно, всё это чушь собачья, по мнению Оливера. Ромус сгнил уже давно. И ему помогло бы только полное уничтожение. Брум научился играть доверчивого паренька-простока. Втёрся в доверие Лоу и его руками совершил то, что хотел.

Первые весточки переворота не заставили себя ждать. То тут, то там находили мёртвых членов совета. Те, что ещё оставались живы как крысы попрятались в своих домах. Вот только это не помогло им. Они так прекрасно горели, запертые в своих домах. Как прекрасно, что эти деды были параноиками и устанавливали в своих домах более прочные окна и прочие премудрости для безопасности. Сейчас, стоя недалеко от полыхающего дома очередного чинуши, Оливер наслаждался их беспомощностью и криками. Они горели заживо в своих норах. Прекрасное зрелище.

Оливер искренне хотел вернуться к Леону. Снова почувствовать его тёплую ладонь на своей щеке. Снова уснуть, положив голову на его бёдра. Снова любоваться улыбкой. Вот только Кагер стал сторониться Брума. Словно чувствовал, что всему виной именно он, а не подставные полукровки и низшие. Голубые глаза Леона были холодными, когда тот смотрел на Оливера. И это всё ещё приносило боль.

— Ромус пылает, как ты и хотел, Брум, так чего же не весел? Буйную голову повесил? — увлечение Лоу русскими народными сказками бесило его. В целом, полукровка был неприятным и скользким типом, от которого необходимо давно избавиться. Вот только Оливер медлил. Чувствовал, что тот мог ещё пригодиться.

— Отвали, Лоу. Мы закончили с Франками пора возвращаться, — Брум бросил последний взгляд на горящий дом. Ему было за радость покончить с Эллиотом и его папашей. Они чертовски раздражали его. И, возможно, где-то в глубине души он понимал истинную причину этого чувства. Лафар имел то, чего не было у него. Любовь отца и полное одобрение. Оливер уже давно не стремился к ней, но старые раны ныли, когда он думал об этом. Скэриэл Лоу гадко ухмыльнулся, глядя ему в глаза, и молча ушёл в противоположную сторону.

— Я знал, что с тобой что-то случилось, но не думал, что за всеми этими поджогами стоишь ты, — знакомый до боли голос, прозвучал громом среди ясного неба. Оливер замер, не в силах повернуться, чтобы увидеть своими глазами, стоящего за спиной. Хотелось, чтобы этот миг никогда не настал. Хотелось, чтобы Леон никогда и ни о чём не узнавал.

— Пойдём, здесь опасно для тебя, — только и сказал Оливер. Он всё также продолжал стоять спиной к своему другу...нет парню. Бывшему. Ему не было стыдно за свои действия. Наоборот, Брум считал, что сделал всё правильно. Вот только смелости посмотреть в глаза Леону не находил. Потому что понимал... свидетелей быть не должно. Никаких. Даже если ты им доверяешь своё сердце.

— Почему, Оливер? Ты же совсем не такой. Не убийца, — Леон схватил его за руку, пытаясь остановить. Задержать и... чёрт знал на что он вообще рассчитывал. Брум развернулся. Снова увидел голубые глаза, замутнённые печалью, болью и страхом. Снова прикоснулся ладонью к тёплой щеке. Провёл пальцем по приоткрытым губам. Ему хотелось прижаться к парню всем телом. Спрятать и не выпускать. Оливер молчал, оттягивая момент невозврата. Ему не хотелось оправдываться. Убеждать Леона в чём-то.

#Атмосферное
#ЭдвардЛоу
#ПесньСорокопута
#деньЭдварда

??

Эдвард часто задумывался что было бы, если в тот дождливый день Скэриэл не нашёл его. Что что. Подох бы как крыса, повторял он себе каждый раз. И молча продолжал делать свою работу. Ему в принципе не свойственно было рефлексировать долго. Он человек дела. Садился за стол вечерами, обкладывался бумагами и вперёд. Главное проследить, чтобы в чайнике хватило воды надолго. Без кофе это всё выносить было трудно.

Мимо прошёл Джером со шваброй наперевес. Ещё одна заблудшая душа, спасенная Скэриэлом. Конечно, не просто так. Все они были ему нужны для его планов. Эдвард не одобрял их, но по привычке молчал. Хмуро смотрел на сцены и выходки Лоу. Всем им суждено было встретиться. Попасть на путь Скэриэла и помочь ему. В чём бы то ни было. Эдвард знал, что ничем хорошим это не закончится, но предпочитал не замечать... многого.

Он не был фаталистом. Не верил в высшее предназначение. Он просто плыл по течению. Делал. Когда-то он услышал по радио рассуждение о том, что каждый пришёл в этот мир для чего-то. Это могло быть нечто великое, такое как стать ученым или художником, возглавить революцию или нечто неприметное, но не менее важное, например, просто быть добрым и терпимым к окружающим. Подчиниться ключевой фигуре поколения.

Однако, каждый из нас являлся хозяином своей судьбы. Мы могли выбрать, следовать нашему предназначению или отвернуться от него. И Эдвард выбрал. Присоединиться к Скэриэлу и помочь. Он не знал, было ли это его судьбой, или ему суждено подохнуть в канаве в тот дождливый день... Да и похуй, если честно.

Кофе остыл, а документов и отчётов меньше не стало...