Сновидения — королевская дорога к бессознательному. Именно в сновидениях мы видим бессознательное человека намного более открытым, чем в обычной жизни. В сновидениях тоже присутствует цензура, поэтому явный смысл сновидений отличается от скрытого смысла.

Цель сновидений — разрешить неразрешенный конфликт. Если это удается, то человек чаще всего не помнит такой сон. Если это не удается или удается только частично, то человек помнит сон более или менее подробно.

Сновидения близки к предсознательному (переходный пласт между спрятанным в БСЗ и осознанным), а значит и сознанию.

Если человеку снится решение некой проблемы, он легче возьмет ее (присвоит) из сна, чем из советов или собственных рациональных размышлений.

Кстати, именно по этой же причине терапия не проводится с рациональной частью пациента. Терапевт настойчиво просит пациентов нести ерунду, а не стройные целе-положенные конструкции.

Отличный пример ~~вещего сна~~ работы нашего предсознательного и психики на всех ее слоях на видео:

​​Навязчивое воспроизведение травмы.
Травмированный человек склонен воспроизводить такие отношения, в которых он снова переживает те чувства, которые переживал во время травмы. Это происходит бессознательно.

Часто терапевты слышат — «меня травмировал тот-то и тот-то, я пришел к вам за помощью, а теперь вижу, что вы так же травмируете меня, как они» («Вы - такой же, как и все»).

Это, конечно, переносные травматические чувства пациента. На самом деле терапевт только символически травмирует, а не реально, в отличие от реальной травмы прошлого. Здесь очень важна способность пациента понять этот символизм.

Если это возможно, мы сможем помочь пациенту пережить не пережитые травматические чувства. Если нет, если пациент параноидно убежден, что терапевт реально травмирует его, никакая наша помощь невозможна.

​​Рефлексия и отказ от психотерапии

Знаете ли вы, что рефлексия — это не просто способность размышлять?

Рефлексия — это способность обращаться к опыту и связывать между собой разные его кусочки.

Поэтому так часто люди жалуются на мыслительную жвачку. Человек считает, что если он способен прокрутить в голове ситуацию, ее различные варианты, последствия, чувства — то это должно его избавлять от страдания. Но «почему-то» не избавляет.

Из-за бесполезности для себя прокручивания в голове человек может избегать обращения к психотерапевту, поскольку такую «рефлексию» уже считает неработающей терапией. «Ещё и деньги платить за «это»?..».

Т.о. результатом рефлексии будет инсайт. А прокручивание чего-то в голове, обдумывание — это способность размышлять в общем по поводу тех или иных репрезентаций, т.е. ментализировать. В случае сниженной ментализации мысли касаются формального «интеллекта», в случае развитой — эмоционального.

По мотивам статьи Хиншелвуда. Контрперенос.

​​Почему накрывает к ~30-40 годам?

В детстве мы защищены идеями всемогущества — весь мир у моих ног, будет так, как я захочу.

В подростковом периоде мы защищены маниакальностью — я могу все, я хочу все, я докажу всем.

К зрелости (приход к ней растянут на годы в зависимости от структуры личности и травм) человек лишается предыдущих примитивных защит и оказывается перед лицом реальности, упущенного времени, возможностей, тревог, отсутствия опыта быть в социуме, старения тела, требований в семье и коллективе и пр.

Потому терапевты часто слышат фразу в кабинете «я раньше, ведь, справлялся; раньше не боялся ничего (и пр.)» у людей 30-40-50 лет.

Примитивные защиты — негуманные защиты, они отнимают очень много сил. Они хороши в точке стресса, но с течением жизни они изматывают, витальных сил поддерживать их все меньше, а стрессоров у взрослых все больше.

​​О бабушках и дедушках

Хорошо видно, как нежно дети больше тянутся к бабушкам и дедушкам, нежели к родителям. Тянутся к тем, для кого любовь и внимание намного дороже. Дети безошибочно видят тех, у кого уже сильно изменилось отношение к жизненным ценностям.

Ещё дети чувствуют, что темп стариков больше подходит им. Старики никуда не торопятся, движения их лишены резкости, они живут в темпе, близком детям.

У бабушек и дедушек всегда есть время погулять, поиграть и выслушать, просто побыть вместе.

В старости ценится каждый миг жизни, человек старается использовать его на «полную катушку» для радости и удовольствия, никуда не торопясь (Д. Кинодо. Старение как открытие).

И ведь действительно мы редко ненавидим бабушек и дедушек, в отличие от родителей. Чаще вспоминаем их с огромной теплотой либо же нейтрально, без обиды.

Бабушек и дедушек для детей не много, и не мало как раз из-за общего темпа. Мы вспоминаем с большим теплом дедушку, неспешно разделывающего пахнущую рыбу после рыбалки, игры в шахматы, где он отказывался поддаваться, его манеру носить рубашку и сидеть за чтением газеты. Он просто был и позволял наблюдать за собой, не отсылал не мешаться.

Или бабушку, которая не держала за руку каждую минуту, чтобы на дороге не «случилось что-то страшное». Такая неудушающая, но стабильная дистанция.

В большинстве им не нужно доказывать, что они «хорошие мамы», они не «умрут», видя недовольство внука. Если бабушка не психотическая, то возбудимость будет соответственно ситуации, а не фантазии.

​​Психоаналитик Х. Дойч считала, что болезненное чувство одиночества возникает, когда ни для кого не являешься первым номером (Д. Кинодо. Старение как открытие).

Может быть, эта мысль поможет вам лучше понимать то, что с каждым иногда происходит. Теорий одиночества, тревоги, пустоты, ненужности много, но пересекаются они все примерно в этой точке.

В одержимости работой, каким-то великим трудом, идеей мы тратим жизнь, пытаясь доказать ценность своего существования. В этом бесполезном действии мы теряем самое важное: ощущение радости, игры, самой жизни.

День рождения Фрейда, 6 мая. В психоанализе есть 2 крупных фигуры, 2 его столпа для всех последователей.

Одни аналитики вешают у себя в кабинете портрет Фрейда для идентификации с устойчивой непреклонной отцовской фигурой. Характер у Фрейда тоже был суровый.

Другие ставят фотографии Кляйн на полку, чтобы помнить о первичных потребностях каждого человека и быть способным к нежности даже к агрессивному пациенту. Характер Кляйн, впрочем, тоже был непростой.

Говорят, Фрейд наиболее проявлялся нарциссично, а Кляйн — депрессивно. Именно потому с возрастом Фрейд потерял многих сторонников, а Кляйн, наоборот, пройдя личный психоанализ, стала более ориентирована на людей и собрала их много вокруг себя.
Фрейду тяготы и радости психоанализа, как первопроходцу, были недоступны.

Внизу единственная запись голоса Фрейда незадолго до смерти. Видимо, после эвакуации в Лондон.

Заметьте, как размеренно он говорит. Может быть из-за возраста, может, привычка профессии.

Сегодня мы живем в мире, где друг от друга даже говорить требуем быстро, а многие смотрят фильмы на х2. Не торопитесь. Вы все успеете.

Жизнь складывается из внутренней наполненности мыслями, чувствами, ощущением отношений с миром, а не фактом. Вы сможете осознавать происходящее, только если не будете спешить. ?

2 видео-кейса с историями, которые действительно часто звучат в кабинете терапевта.

Первый случай показывает невозможность отпустить от себя ребенка. Социальная инвалидизация мальчика настолько серьезна, что он решает покончить с жизнью. В основе отсутствия желания жить может лежать непонимание, что вообще жизнь _ему_ может давать.

Если ребенок насильно удерживался в слиянии с матерью и обслуживал ее тревоги одиночества, утраты, смерти, ребенок не только устает от колоссального давления, о котором говорит ГГ-психиатр, но и легче расстанется с жизнью, поскольку жизнь ему никогда не принадлежала.

Когда такой ребенок преодолеет адаптационные задачи в длительной психотерапевтической работе, то ему придется проделать не менее длительную работу по нормализации своей сексуальности, поскольку в постели у матери вместо ее любовника спит сын-подросток.

В таком случае пациенты:
1. Хотят избавиться от непосильного психологического груза,
2. Не осознают, что, потеряв жизнь, потеряют что-то свое. Они никогда не имели ничего своего.

Второй случай показывает обратную историю, т.е. отвержение. Мать с детства не только не замечала потребности дочери в привязанности, но демонстрирует свою активную сексуальную жизнь взамен способности к теплоте.

Кроме того, оба разговора можно было бы назвать диким психоанализом, поскольку психиатр почти насильно запихивает в матерей знания. Он возвращает им их агрессию к ребенку и к нему самому, которую и сам не выдерживает. За кадром осталось, как после второго разговора он принимает таблетки.

Дикий анализ характерен тем, что психоаналитик/терапевт не выдерживает тревог пациента и собственных тревог и, защищаясь и блистая своим образованием и статусом, возвращает теоретические знания, невзирая на готовность или неготовность пациента. Дикий аналитик также не ориентируется на потребности пациента. Он следует не за мыслями пациента, а за собственными желаниями.

Первая женщина, возможно, оказалась готова прислушаться к мнению со стороны. Вероятно, за болезненным разговором последуют какие-то изменения.

Вторая женщина не справлялась со своим напряжением, подливала в чай из фляги, показывала сигналы врачу, что нуждается в деликатной поддержке, поскольку дочери отдала все, что у нее есть — все материальное, финансовое. Но она не способна на ощущение собственной неправоты, не неспособна к пассивизации и размышлению (алкоголь, судорожные жесты, перемещения по кабинету).

Детский/подростковый психоаналитик использовал бы полученные данные для более тонкой работы. Он направил бы родителя к любому из своих коллег на терапию, потому что ребенку еще несколько лет жить с матерью и дочь в ней нуждается.