Какие прикольные рекомендательные алгоритмы у Ридеро )) Мне на странице 'Родственников' советуют почитать вот что. Очевидно, я обожаю книги с числом в названии. А уж если это 12.... Надо будет присмотреться к себе на досуге.

Родственники

Если кто помнит, год или два назад мы упражнялись в совместном сочинении ситкома. Чтобы опубликовать результат, пришлось вносить затребованные сервисом странные правки и собирать обрывки туалетной бумаги с согласием разбежавшихся по дачам авторам. I did it! Результат наRiderо. Сам я, правда, не перечитывал, но, помнится, получилось мило. И, кстати, оно бесплатное и незаконченное.

https://ridero.ru/books/rodstvenniki_1/

На выходе никаких ошибок. От тридцати до сорока. Затылок в затылок.
Лишние мысли прочь. Война и незабудки потом. Сейчас главное - работа.
Итак, что у нас на сегодня: шашлык?
Клара замедляет шаг, и тут же наступают на пятки.
Какой шашлык?
Этот запах... Его не спутаешь.
Клара медленно поворачивает голову.
Плохой район, очень плохой. Мальчики постарше подожгли мальчика помладше. Он изо всех сил прорывается к луже, а они его не пускают. Развлекаются. Дети... Им лишь бы развлекаться.
Клара проталкивается вправо, понимающе кивая возмущённым лицам - Абсолютно! Сама в шоке - и не верит своим ступням, даже когда они уже погружаются в чёрную липкую грязь обочины.
Рука на ходу подхватывает с земли какую-то железку: лучше всего дети понимают силу.
Череп старшего раскалывается надвое с первого удара. Клара всегда подозревала, что это говно держится на соплях.
У второго плотная курточка, и проткнуть её тупой железкой очень сложно. Поэтому Клара роняет его на землю и, навалившись всем телом, кое как справляется с задачей. Остальные успевают сбежать.
Источник шашлычной вони уже добрался до лужи и теперь блаженно плещется там на спине, болтая в воде ногами.
Клара тыкает в него железкой, но он только уходит под воду и сразу всплывает. Кажется, он в восторге от того, что с ним наконец кто-то играет. Во всяком случае, лицо у него....
Лицо у него... Клару начинает мутить и она, отвернувшись, возвращается на дорогу.

На дороге хорошо. Там все точно знают, куда им нужно и никогда не торопятся.
Никто не пахнет горелым мясом. Все пахнут бодростью, снегом и почему-то рвотой.
Вот и товарищ, только что бодро шагавший справа, зажимает рот и, расталкивая соседей, бросается на обочину.
А за ним и товарищ слева. И другие товарищи.
Когда Клара остаётся на дороге одна, она догадывается обернуться. Да, он идёт за ней, маленький великий уродец. В глазах Клары темнеет.
Она отворачивается и, порывшись в сумочке, находит нужную таблетку. Через несколько секунд ей становится легче и Клара может осмотреть ребёнка внимательней.
Да, тут природа отдохнула на славу. Давненько Клара не видела настолько страшных созданий. Уж на что она к ним привыкла...
Клара морщится и машет рукой от себя, как отгоняют муху.
Кышь! Прочь! Обратно. Туда. Откуда взялся.
Ноль эмоций. Стоит, сверлит Клару своими жуткими гляделками, пускает слюни и улыбается.
И Клара пожимает плечами. В конце концов, одним больше, одним меньше. Какая, в самом деле, разница.
Почему бы и не дать маленькой гадине шанс. Учитель она или не учитель.
Она делает жест твари идти за ней и, более не оглядываясь, продолжает движение.

Через десять минут она уже спускается в подземку,

Стоит дверям закрыться, появляется вездесущий запах косметики.
Такое чувство, косметику тайком используют все, Ну, вообще все.
Ладно. Их проблемы. Клара выше этого.
Стоп. Гордыня, грех номер 15.
Но как им не стыдно? Ведь Клара почти весь вагон знает по именам, потому что семь десять, и кому ещё придёт в голову трястись здесь в такую срань.
Хотя, нате вам, полюбуйтесь.
Стоит себе у окна и, подцепив у основания, небрежно, точно ключи, вертит на пальце длиннющий - сантиметров семьдесят - член, тщательно выкрашенный в зелёный, как сейчас модно, цвет. Самцу очень хочется общаться, и с конца члена во все стороны летят капли прозрачной смазки. Прищурившись, Клара видит, что член тщательно расписан мелкими голубыми цветочками.
- Незабудки. Господи, да что он о себе думает?
Она переводит взгляд на стекло, по которому медленно сползают тягучие капли смазки, и не успевает проконтролировать язык. Цап! И капля уже во рту. Клара скашивает глаза: не видел ли кто - никто не видел. Молятся. Конечно. Чего же не помолиться, раз время всё равно пропадает. А вечером тогда уже и не надо.
Клара не такая. Хотя, грех номер 15. Но ведь правда же, не такая! Она почти слышит эти... молитвы.
“Боже... Великий? Святый? Бля, да как же там? Так, боже, это вычеркиваем. Хотя знаешь, что-то я сегодня не в форме. Давай завтра, ладно?”
Такие себе молитвы.
Клара раздумчиво катает добытую каплю во рту, прислушивается и чуть качает головой.
- И правда дурак.
Самец - нежный какой - что-то учуял и срочно перевернулся, уцепившись за поручень пальцами ног. Туника опала, милосердно покрывая лицо и немилосердно обнажая туловище. Влажно раскрылись дыхательные губы между ног, всхлюпнули, засасывая воздух. Клара отвернулась, и серое мшистое тельце быстро растворилось в памяти.
- Может, тоже покраситься? - подумала Клара и удивилась.
- Да что на тебя сегодня нашло?

а ещё через полчаса выходит на улицу и спасает ребёнка

На тротуаре Клара привычно занимает полосу до тридцати и, только обнаружив перед глазами прыгающие кочки одинаково стриженых затылков, спохватывается и, покраснев, перемещается правее.
- Дура! - злится она. - Тридцать! Тридцать! Уже неделя как тридцать.
С соседних полос осуждающе смотрят лица: уж они-то никогда не ошибаются, не.
Сверху падает снег, сразу превращаясь под ногами в грязную тёмную воду.
Клара представляет, как ползёт в этой жиже, сжимая коченеющими пальцами металл автомата. Следом, как забытая тряпичная кукла, волочится перебитая нога.
Клара качает головой. Трусость. Грех номер 31. И ведь ещё десять лет до призыва...
Морщится и, спохватившись, лихорадочно роется в сумочке. Против мимических морщин -только лёд. Вытряхнув из термоса кубик, изо всех сил растирает лицо.
Самое обидное, смерть и боль её не пугают. Папина дочка. Когда огонь лизал папину промежность, он выглядел так, будто читает утреннюю газету.
Вот только картинка, вместо того, чтобы исчезнуть, начала обрастать подробностями.
Державшаяся на одном сухожилии нога зацепилась носком ботинка за корягу и, пока Клара, стиснув зубы, решала, тянуть эту резиночку дальше или всё-таки сдать назад, кто-то уверенно и спокойно отобрал у неё автомат.
Клара повернулась и оценила сапоги стоявшего над ней человека. Вражьи сапоги. Их делают из кожи убитых младенцев. Сразу видно какие мягкие.
Нога откачнулась, и сапог оказался у Клары во рту. Удивительно: можно сколько угодно чистить зубы, но, крошась, они всё равно воняют.
Клара пососала сапог. Странный вкус. Впрочем, младенцы все странные.
Ну, ничего, сейчас он заплатит за всё сполна. Клара тянет руку за пояс и вытягивает неприметное колечко.
Бздых! Бздыщ! Всплеск огня, крови и костей. Это всё, что осталось от Клары. Врагу тоже не поздоровилось: он весь в каких-то белесых ошмётках и рыжеватом дерьме. В волосах запутались осколки Клариных зубов - хрен он их оттуда так просто вычешет.
В общем, неплохой результат. А что же дальше?
Дальше, вероятно, похороны.
Мама, конечно, не придёт. Иначе на гроб никто и не глянет.
Подруг у неё нет.
Тогда кто? Что это такое? Вот эта унылая группа с венком... Ах, да, конечно. Ученики. Похоже, пригнали всю школу. Да, они. Мелкие тошнотворные ублюдки. Лыбятся, истекают слюнями.
Лицо Клары застыло от ненависти. Грех номер 33. Самый маленький, самый последний. Но все же. Она заставляет губы разжаться и, запрокинув голову, подставляет лицо снежинкам.
Смешно. Все эти тысячи белоснежных висельников... Проделывают такой путь, чтобы разбиться о её лицо, растаять о её лицо, расплакаться о её лицо...
Клара оглядывается в поисках собеседника. Такого, которому можно без предисловий сказать:
- Прекрасное утро, чтобы умереть, не правда ли?
И услышать в ответ простое:
- Как я тебя понимаю, товарищ!

___В ТИШИНЕ___
Клара просыпается,

Клара просыпается с первыми рыбками.
Рыбки успокаивают: они точно знают, что им нужно и никогда не торопятся.
Утром Клара ставит мисочку с кормом в дальний угол аквариума, и рыбки добираются до него к вечеру. Ни на что не отвлекаясь и не останавливаясь ни на минуту. Неизбежно и неотвратимо. Кушают и там же ложатся спать. А на следующий день Клара ставит мисочку в другой конец аквариума.
Рыбки начинают движение, когда в аквариуме включается свет. Вместе с ними начинает своё движение и Клара.
Хотя, возможно, первым просыпается бог. Во всяком случае, когда Клара открывает глаза, он уже на неё смотрит. Бог совершенен.
Папа тоже смотрит, но он на другой стене, и под его взгляд ещё нужно повернуться. Папа прекрасен. Если не знать заранее, кто из них бог, запросто можно перепутать.
- Доброе утро, бог. Доброе утро, папа, - здоровается Клара. - Надеюсь, у вас там всё хорошо.
- А рыбкам пора подстричь когти, - отмечает она про себя.

завтракает,

На кухне её дожидается завтрак. Один. Мама уже ушла - будет на месте ровно за полчаса до начала рабочего дня. Уйдёт тоже позже: чтобы не сталкиваться с другими. Она и на этаже одна: иначе никто не работает, а только смотрит. Клара этого не понимала. Чего смотреть? Мамино лицо врезалось в память с первого взгляда и оставалось там навсегда.
Вот и сейчас. На кухне только Клара и завтрак, а над столом в воздухе плавает мамино лицо. Идеальное, холодное и бесстрастное. Наблюдает. Просто наблюдает. Постоянно.
Так себе ощущение, конечно, но Клара привыкла. Папа, вон, тоже ведь смотрит со своей стены. Все смотрят и ждут: когда же, наконец, распустится этот цветочек? А Кларе уже за тридцать, и всё никак: левый глаз косит, зубы кривые, а в ноздрях рыжие волосы.
Ну да хер с ним. Есть ещё время.

собирается на работу

Клара всматривается в зеркало. Спокойнее. Ещё спокойнее. И, кстати, зря они... Не так и плохо для тридцати, не так плохо. Знавала Клара людей, которые выглядели в её возрасте и похуже.
Она переводит взгляд на портрет отца и встречает спокойную понимающую улыбку. Та самая улыбка, та самая фотография... Нижняя часть, где огонь уже почти сожрал папины ноги, обрезана, а по оставшейся части об этом ни за что не догадаться. Просунув руки сквозь решётку (слишком частую, чтобы спастись самому), папа передаёт фотографу спасённый из огня драгоценный крохотный свёрток. Сколько Клара ни вглядывалась, во взгляде отца читается только удовлетворение от хорошо сделанной работы. Кто спорит? Папа сгорел, свёрток остался. Твёрдая пятёрка.
- Ты молодец, папа, - говорит Клара. - Я, честно, очень стараюсь не подвести.

и, наконец, выходит из дома.

Всех с Днем Знания!