театр души. ч.2
//или «Мальчики, вы звери» Оксаны Тимофеевой

КРЫСИНАЯ НОРА

«с переходом от состояния падении к состоянию войны тенденции к изоляции и самоизоляции, связанные с обеспечением безопасности, равно как и действие других описанных Фуко властных механизмов – дисциплины и исключения, – никуда не деваются и даже усиливаются: только теперь это дискурс не меденцинский, а чисто политический и геополитический. защита от вируса превратилась в защиту от внешних и внутренних врагов государства, гигиенические мероприятия – в политические чистки».

ЧИСЛО ЗВЕРЕЙ

«я знаю, что волк не придет; я в центре Берлина, на десятом этаже нового многоквартирного дома. поблизости нет никаких волков – максимум пара лис на районе. но в архивах моего тела в памяти моего народа зачем-то хранится этот сценарий для театра моей души, написанный на родном языке».

«вспоминая, что волки в сновидении сидят неподвижно, и единственное, что движется, — это створки окна, которые открываются перед его взором, он сам интерпретирует эту ситуацию: «глаза внезапно открываются». то есть окно в сновидении берет на себя функцию глаз. или так: глаза — это окно, которое защищает спальню твоего тела от внешнего мира, но также распахивается в этот мир. окна глаз открываются, как занавес в театре, и ты видишь сцену».

//ВЫВОД
нравится как бы постаналитическая работа Тимофеевой по следам фрейдистских сцен-диагнозов. вообще поняла, что мне сильно приятнее читать не самого Фрейда, а обращаться к нему как к первоисточнику, знакомится с ним через призмы многих других реагирующих на него. наверно, самое крутое для меня в этот тексте — драматургическая структура. само понятие «театра души» и сцен, которые разыгрывает наше сознание, механически рифмуется с тем, как я объясняю себе работу собственных предубеждений, поведений и инстинктов.

из всех рассматриваемых тем, а их две — сексуальность и насилие, наиболее интересна мне вторая. в данном случае — история насилия на примере трех клинических случаев, описанных Фрейдом, открывается с одной стороны очень узко — мы говорим в первую очередь о проблематике патриархальных установок, а приходим к предложению 🎀искать своих животных, быть к ним внимательными и добрыми, учиться прощать и постепенно открывать для себя волшебство становления девочкой🎀. то ли потому что речь о Фрейде, то ли потому что о мальчиках — местами выводы кажутся натянутыми, но это неплохо решается критическими столкновениями разных дискурсов.

говоря о вещах более абстрактных — не очень нравится название. более удачным кажется «мальчики-звери». этим словосочетание пользуется периодически и сама Тимофеева, а вот слово «вы» в данном случае куда-то в сторону уносит (хотя это, наверно, потому что я не мальчик). в английском оригинале, к слову (это перевод английского труда русскоязычного автора), в названии лаконичное «beasty boys».

зато просто невероятную обложку для издания индивидуума сделал Хаим Сокол. получилась текстильная немного объемная графика с разевающей пасть собакой (или волком?). розовый шрифт + визуальное отнесение к текстилю очень стереотипно ведут нас к «девчачьему», тогда как сам животный силуэт + часть названия «мальчики, вы…» располагает к столкновению образов. да и это Хаим Сокол…. let’s be honest…..

а еще если вы, как и я, любите читать в полной изоляции под какую-то музыку, то советую к этой книжке «Les retrouvaliles» Яна Тирсена. начинала читать с ним, закончила сейчас тоже под него — это, кстати, тоже помогает восстановлению последовательности, когда я читаю с большими перерывами.

театр души. ч.1
//или «Мальчики, вы звери» Оксаны Тимофеевой

недавно поняла, что всё-таки мой "новый год" наступает с осени – только в сентябре я говорю так часто о начале чего-то. в начале осени я ездила домой, и ту поездку в Петербург я считаю первой в году. хотелось, чтоб с неё что-то началось и чтоб с неё наконец закончилось сложное и абсолютно дурацкое лето. те 3,5 дня вышли спокойными, молчаливыми и сонными. тогда ничего так и не изменилось, это летнее перенапряжение тянулось до этого понедельника. и вот, спустя 4 месяца, как будто наконец можно немного выдохнуть.

тогда, перед последней встречей до отъезда, мне удалось немного пройтись по пустому утреннему Ахматовскому с намёком на дождь. там начали падать первые желуди, газон огородили строительной лентой, все скамейки по кругу убрали, а сквозь окна Шереметьевского было видно Фонтанку. чудесная выставка Кориной закончилась, но на "Сарае" ещё висела афиша – как будто просто выходной и всё по-музейному отдыхало. наконец удалось встретиться с МА и даже зайти в подписные. усидчивости хватило только для "главной витрины", а самообладания, чтобы не купить ещё одну книжку с красивой обложкой, не хватило. ухватила с собой в Москву совершенно маленькую книжку Оксаны Тимофеевой в переводе Яны Марковой. о ней рассказать и хочу.

130 страниц я растянула почти на два месяца, но корпусно читала я ее дважды — из поезда Петербург—>Москва тогда и сейчас, дочитав ее в поезде Москва—>Петербург. эта пауза никак не сказалась на качестве прочтения, ведь внутри разбираются случаи довольно хрестоматийные. от этого можно полностью сконцентрироваться на языке и мыслях Тимофеевой. даже не смотря на то, что это книга-реакция, она воспринимается во многом или как иконографический справочник, или как исследование в форме эссе. такая подача во мне усваивается легче остальных (я вчера чуть отдельный канал для эссеистских обзоров не завела, но вроде успокоилась уже).

вместо рефлективного изложения повыписывала мысли, которые хочу отметить себе. они неплохо работают и как свидетельства о моих впечатлениях, поэтому делюсь ими (по главам) вместе с выводом!

ТЕАТР ДУШИ

«если повторяемое (травма 1) рождается в самом акте повторения (травма 2), то реальность эта устроена наподобие театра. как пишет Аленка Зупанчич: "в театре мы начинаем с повторения – ведь слово "репетиция" (фр. repetition) означает именно это, а заканчиваем премьерой (фр. la première), первым исполнением или представлением. репетиции не повторяют какое-то первое событие, но, наоборот, ведут к нему"».

«тот факт, что инфантильные воспоминания могут быть плодом воображения, отнюдь не снижает их значимости».

«мы живём в обществе, где, даже если нам никто не насиловал, нас все равно изнасиловали».

«Фрейд связывал навязчивое повторение – наблюдаемое, в частности, у людей, страдающих от посттравматического расстройства, вновь и вновь переносящихся в своих кошмарах к негативному опыту, который они пережили в прошлом, – с влечением к смерти: бессознательным стремлением вернуться к предыдущему состоянию, движением к гомеостазу. Ребекка Комей видит в этом "желание возратиться в момент до начала: вернуться не ради регрессии, но ради того, чтобы начать по-новому, чтобы сделать всё иначе"».

ЛОШАДЬ БЬЮТ

«мальчик даже не знает, чего именно он боится, пока его тревога не фиксируется на каком-либо определённом объекте».

«душераздирающие сцены насилия в его <Достоевского> прозе не лишены наслаждения, однако оно, возможно, не имеет ничего общего с удовольствием, но указывает на страдание как на предельную жизненную истину».

последние три дня я выдавливала из себя текст про космоскоу. на монтаже, пробежавшись по ярмарке, я сильно расстроилась. в день превью наулыбавшись и пожав руки всем на свете настроение чуть поднялось. эти два дня, которые я провела не там и сконцентрировавшись на сессии, помогли понять, что мне много чего хочется написать.

как я и пишу в конце — впечатления спорные и даже странные. на снятом в ночь перед открытием холсте Затуловской с цитатой Мандельштама написано: «Я человек эпохи Москвошвея — Смотрите, как на мне топорщится пиджак». в уме невольно дочитываешь недописанный абзац:
«Как я ступать и говорить умею!
Попробуйте меня от века оторвать, —
Ручаюсь вам — себе свернете шею!».завтра буду почти весь день на ярмарке бегать и подводить итоги, а пока читайте моего монстра — текст-обзор про cosmoscow’24 на 5 (тьфу!) частей! надо учиться писать меньше, конечно…. извините….

начало по ссылке

ситуация: начинает играть какая-то песня -> вы начинаете плакать

что за песня?

а теперь позволю написать себе еще немного честнее

Валерий Чтак был и остается моим единственным шансом на любовь к Москве. когда я приехала сюда 26 августа я не понимала где нахожусь, не понимала почему и зачем. 30 августа на фабрике открылись две выставки Чтака. войдя в пространство его "ПГТ" я впервые с момента переезда поняла, что мне на самом деле не очень то и важно где я. мне важно то, что я вижу и я видела его улицы закрашенные бесконечными буквами и словами. такими по-понятному непонятными. "ПГТ" был сумрачным лабиринтом по улицам-воспоминаниям — тем, по которым ты пробираешься во сне.

за стенкой открывался "30.000". Валерий был первым "живым" художником с которым я встретилась в Москве. обычно, я задаю  волнующим меня авторам при встрече вопросы. к нему у меня никогда их не было, но он всегда задавал такие правильные мне с величины своих холстов. он уверенно и немного дрожа поднимался по стремянке чтобы по-отечески поправить работу одного из молодых художников, которых и показывал. та забота и та легкость с которой он говорил об искусстве поразила меня. это было просто и честно. если нравится — смотри и думай, если нет — пройди мимо и забудь. этим интуитивным принципом я во многом пользуюсь до сих пор.

через несколько недель после этого я оказалась на своей первой ярмарке cosmoscow. он был тогда художником года и показывал "выставку одинаковых картин". из всех, что были на ярмарке тогда я запомнила только его "одинаковые". из-за того что я только переехала, у меня почти не было денег, но я очень по-детски решила, что мне обязательно нужна сумка с его принтом "на память". хотя запомнила я его работы и так, без труда и усилий.

пару часов назад, проходя мимо фабрики, я поняла, что не смогу зайти на ее территорию пока. мне немного тяжело даже в отсутствии близкого знакомства с Чтаком, но с огромным уважением и благодарностью за каждое написанное им слово и за каждую проведенную черную линию. идя по бауманской каждая техническая отметка или дорожная разметка становилась его руки. он стал моим московским синонимом и самым любимым в Москве "местом".

сейчас, все что я вижу вокруг — много скорби от людей знавших его вроде близко, а вроде недостаточно. 42 года это очень недостаточно. и видела я его недостаточно. с тех фабриковских вернисажей у меня появилась мечта взять у него интервью об этом городе, о других городах, о его любимых и не любимых пространствах, о неизвестных языках и переводчике на "его" язык. моя мечта не сбудется, да и зря я с ней затянула. но, как и писал так часто Валерий — не все кончается со смертью.

мне очень жаль

почему я в ту же секунду как получаю это читаю новость про смерть одного их самых любимых художников. я не люблю болезни и не хочу читать про смерти.