Испод

Нащупывая вечности итог,
иной идёт, как Бог, не чуя ног,
по зыбкой глади пасмурного года.

А я не так, я жалкий антипод
и обитаю в зазеркалье вод.
Я наблюдаю жизнь с её испода.

Я вижу днища солнечных пирог,
луну размером с яблочный пирог,
надкушенную парочкой влюблённых,

и камбалой, приплюснутой ко дну,
глотаю тишину и глубину,
приоткрывая жабры воспалённо.

Перелицуй меня ты так на так,
как старый замусоленный пиджак
(пять пуговиц, одна не из комплекта

висит на нитке, словно инвалид, –
вот так же и внутри меня болит
уже почти оторванное лето).

Перелицуй. Ещё остался цвет.
Да, крой не нов, но с истеченьем лет
винтажное обычно входит в моду.

Вот так и я – из плена амальгам
вернусь, и ты услышишь по шагам,
что я иду, как посуху, по водам.

© Полина Орынянская, 2019

Прежде временное

Дай мне надежду (экий пустячок)
на то, что завтра будет всё, как прежде, –
тепло и свет, базары ни о чём,
без счёта дни и ночи где-то между

дорог и встреч, и стрелок на часах,
стригущих расстояния до встречи...
А помнишь, как ромашки в волосах
хватало, чтобы взять меня за плечи

и у детей (о боже) на виду
смотреть на губы мне, тоску смакуя,
и говорить такую ерунду
за жалкий миллиметр от поцелуя,

за тыщу лет от скуки февраля
и тыщу зим от августовой хвори,
где первыми сдаются тополя,
и мы сдаёмся, уезжая с моря,

от пыльных трав, вина и ночника,
горевшего бесстыдно в изголовье,
навстречу астрам в старческих руках
на дачных полустанках Подмосковья...

© Полина Орынянская, 2019

…А вы как хотите – бегите, летите,
теряйте надежду, ищите ключи.
А я – у причала, где цепью бренчала
дремавшая лодка и чайка кричит.

Заброшу вдогонку течению донку,
закину кормушку, потом затянусь
дымком сигареты. Отличное лето.
Поклёвок не видно, не слышно – и пусть.

В румяные воды войдут теплоходы,
где солнце рассвет наплескало в туман.
На палубах люди, в купальниках груди.
Протяжный гудок подаёт капитан.

Какая погодка, и чмокает лодка,
слюняво целуя речную волну.
Натянута леска. Без шума и плеска
леща пучеглазого в лодку тяну.

А мама махала руками с причала:
суши якоря, остывает обед!
Затяжка, заначка… Была я рыбачка,
и было тогда мне четырнадцать лет.

© Полина Орынянская, 2015

Набело

Такой туман – почти не видно дома.
И мир вокруг меня седой, как лунь.
Лиловой колокольчиковой дрёмой
без меры напои меня, июнь.

Чтоб было так: закрыл глаза – и снова
поля, поля без края и взахлёб,
прохлада полусумрака лесного,
высокий берег, лошади в галоп.
А после – в брод, по речке, и над нею
дрожат стрекозы, бледно-голубы…

Я слабая. Я быстро опьянею.
Очнусь, а где – ни вспомнить, ни забыть.
И будет тёплой пыльная дорога.
И там, где ни души в округе нет,
я выдохну и тяжесть, и тревогу
последних лет.

И снова станут мир и век по силам,
и набело во мне и надо мной
напишутся и облако на синем,
и дымка над рассветной тишиной.

© Полина Орынянская, 2024

Война на запах не богата –
железо, гарь, земля и тлен,
и горечь дымного заката,
и пыль, и прах разбитых стен.

Но это там, на самой кромке.
У болтунов и подлецов
война – сырьё для перегонки.
И дышат, дышат мне в лицо

одним и тем же перегаром
и хохмачи, и палачи.
И клоунаду от кошмара
всё невозможней отличить.

© Полина Орынянская, 2024