Однажды день, сорвавшийся с катушек,
пошлет нам в ноябре такую стужу,
что не случалась прежде никогда,
И всепропальщик [в общем, каждый третий]
заговорит о боли и о смерти,
отсчитывая старые года,
Свои очередные неудачи –
“не принят”, “не полюблен”, “не назначен” –
одни сопроводительные “не”,
А под Днепром ровесник – русский воин,
Что по лекалам непохожим скроен,
не сетует – живет он на войне
И светофор зональный знает точно,
зеленая была недолгосрочной,
а желтая – недели полторы,
Арта лупила Градом трижды в сутки
без сбоев, отпуская злые шутки,
“Мол, получай данайские дары,
укроп-троянец, брат - братоубийца,
твоя земля теперь мне заграница,
но корень мой взрастет на ней еще”,
И в красной зоне – месяцы и годы
Он – русский воин, значит, к службе годен
и в божьи планы даже посвящен.
Одно ему неведомо, герою,
какой конец ждет нынешнюю Трою.
Сорвавшийся с катушек новый день
качает мир и провожает осень,
На всех фронтах – без перемен, но осыпь
багряных листьев и багровых тел...

Презентация сборника RT
"Поэзия русской зимы"

Национальный центр "Россия", 16.11.2024

когда бы лета тонкие края
не оборвать, растягивая эру
в отложенную правильную явь,
в оставленную истинную веру,
какой ее задумывал Господь
в своем доисторическом начале,
когда бы не сробеть, не сбиться хоть
с единого, что с боем отзвучало,
с рассветом – собирателем границ,
свободных позывных и сбитых танков
на поле перечеркнутых страниц,
стальных и человеческих останков,
над ними поспевающий канун
еще одной тактической победы,
когда бы не война – долой войну,
но не теперь – закончить надо эту…

Не Дилан Боб, но тоже ничего
Играет в переходе на гитаре
Мотив а-ля "Hard rain's a-gonna fall",
Длинноволосый тридцатилетний парень.
Ни Нобеля, ни Оскара ему
Еще за музыкантство не вручали,
И он, не Дилан Боб, но Львов Тимур,
От этого в задумчивой печали.
Казалось бы, по-всякому хорош,
Самостоятельная единица,
Как Дилан Боб, поет про грозный дождь,
Как Львов Тимур, уместно матерится.
И голосит московское метро
В прокуренных вагонных перепонках,
Там забавляет Львов Тимур народ,
И курит нервно Дилан Боб в сторонке.

Отмоли меня, мама, у бабьего русского лета,
Оно загодя воет, сшивает обрубки внахлест,
И под демпфером верным холодного бронежилета
Зарубцуется плоть и срастется подбитая кость,
Перешитый солдат соберется в лихую атаку,
И оскалится штык в богатырской умелой руке,
Кто из павших восстал, приобрел тот двойную отвагу,
И нагрудную славу, и славу в печатной строке,
Он родился опять, и врачи стетоскопом крестили
Рядового и Сына, а Божьего прежде Раба,
И вокруг удивлялись такой триединственной силе,
Но звучала в церквях и домах непрестанно мольба,
Оттого и дышу, отправляя бессмертную душу
На передний рубеж за победой в армейской броне,
Отмоли меня, мама, покуда я Родине нужен
Одинаково в мире и на войне,
В мире и на войне…

ни купороса горького, ни труб –
разлита медь по раннему июню,
в нем солнца изнуряющего рубль
поляну выторговывает в дюну,
блестит она, иссохшая, кляня
растекшиеся желтые металлы,
металлы-прародители огня
и боевых сверкающих медалей,
снарядов бронебойных и машин,
веснушек на солдатских юных лицах,
они там охраняют рубежи,
пока тебе в жару совсем не спится,
пока твои неважные дела
и Бог к тебе, хорошему, придирчив,
по ком звонят его колокола
из меди и считаются по-птичьи
года в расформированном лесу,
не медью солнца выжженном намедни,
пока ты спишь, вершится божий суд
над миром из кимвалов или меди…

А был ли мальчик на Земле когда-то
не воином еще и не солдатом –
ребенком, сочиняющим июнь,
большими васильковыми глазами
следящим за приемными часами
в мальчишеском неопытном раю?
Где звонко заколачивают баки
дворовые друг другу забияки,
хвалясь своим наклеечным добром,
суровыми отцами с фотографий,
конечно, из полиции и мафии,
и каждый – положительный герой.
Рисуя на расползшемся асфальте
полуденное солнце в циферблате
и неба раскаленного овал
прохожим любознательным на диво.
А был ли мальчик? Был, и жизнь любил он,
гляди, как хорошо нарисовал
безоблачное песенное детство,
жилось где слава Богу и по средствам,
и большего никто бы не спросил,
там мальчики взрослеют и мужают,
цветными обводя карандашами
края необозримые Руси.
Расчерченные контурные карты
останутся на старых школьных партах
немым напоминанием о них –
мальчишках, повзрослевших слишком рано
до рядовых и вскоре – ветеранов
неназванной как будто бы войны…

Слова песни - мои. А за все остальное ответит http://vk.com/ptas0153. Спасибо, Андрей! ❤️‍?