ай, негоже ходить по краю
неприкаянным, обездоленным.
бродит вокруг да около окаянное,
насолило горькой болотной рыбы,
наварило тоски, насушило боли,
ждёт гостей к своему застолью –
каждого, кто никак не выберет
между лесом и полем.

не ведёт: водит, кружит, ты ему нужен
равнодушным и непослушным.
манит сладкой небылью о раздолье –
ты должен пойти по своей воле,
весело праздновать новоселье
свернувшимся молоком,
хлебом плесневелым;
окунуться в морок – мшистое зелье,

не ведовье и не бесовье,
но древнее первой земли,
вечной воды, живее
людской крови,

дарит крылья совиные,
кожу змеиную, волчьи кости,

имя непроизносимое,

собственное.

24.8.24

Хрупкое, мягкое, тёплое знает о себе не всё, но самое главное: оно – уязвимо. Его могут сломать и смять, вырвать язык у звонкого колокольчика, связать тугими узлами тонкие нити.

Хрупкое, мягкое, тёплое не хочет этого; у его памяти острый взгляд, чуткий слух и нежная кожа. Его умеющие невесомо касаться неосязаемого пальцы так и не срослись правильно и отзываются ноющим костным зудом на каждое движение.

Хрупкое, мягкое, тёплое притворяется прочным, твёрдым и ледяным.

Стиснув зубы, оно прячет трещины, заломы и кровоточащие порезы, а когда хочется скулить, громко и жадно смеётся, лишь бы никто не догадался, что прочное, твёрдое и ледяное – на самом деле хрупкое, мягкое и тёплое.

Оно всегда лжёт.

Втайне хрупкое, мягкое, тёплое хочет стать по-настоящему прочным, твёрдым и ледяным: закалиться, очерстветь, остыть; обратить своё притворство в искренность, выйти из игры.

Перестать лгать.

Как стыдно перестать лгать, когда правда – и есть ложь. Закалённое, очерствевшее, остывшее тотчас признаётся в своей подлинной хрупкости, мягкости и теплоте; обнажает свою истинную природу, укутав её слоями вымышленной.

Признаётся в своём притворстве.

Как страшно признаться в своём притворстве, показать свои трещины, заломы и порезы, вынести навстречу ударам свою уязвимость.

Втайне хрупкое, мягкое, тёплое хочет быть уязвимым и не стыдиться этого.

Каждый раз, заметив пристальный взгляд, громко смеётся и изо всех сил сжимает ноющими пальцами трепетный язык колокольчика.

Лишь бы никто не догадался.

Как рассказать тебе, трепетное дитя,
чего тебе ждать? Ведь ждать ничего не надо.
Получится по судьбе, а узнается жизнь спустя:
Шекспир был неправ, этот мир не театр;
ни один из нас не вынес бы взгляда
из первого ряда.

В предлагаемых обстоятельствах он всегда рядом,
но по закону жанра всегда невидим.

Мы не его, мы себя за всё это ненавидим,
рвёмся со сцены в беззвучный зал;
лишь бы однажды
он себя доказал.

И понимаем, что мы персонажи видео,
забытого в монтажной
тысячи лет
назад.

15.8.24

как это всё работает? подходи поближе,
объяснить не смогу, но расскажу – на что похоже.
я не то чтобы знаю всё, просто отлично вижу;
это вообще не одно и то же.

иногда, когда говорят, что слова – вода,
я негромко смеюсь, изображая кашель;
мне-то ясно: слова – высоковольтные провода,
безвольно свисающие плетьми
с разорённых башен.

29.5.24

Небывалый город.

Чего здесь с лихвой, того в то же время недостаточно. Слишком много красоты, но разве не проступает сквозь неё изорванная в клочья изнанка? Чересчур шумные и яркие люди, но не отбрасывает ли их смех витиеватую игольчатую тень? Ветер здесь течёт по улицам тёмной водой, а волны не захлёстывают берега, а цепляются солоноватыми пальцами за хрусткий песок и шершавый гранит: не то стремятся выбраться из обманчивой глубины, не то пытаются скомкать и уволочь туда серую скатерть проспектов и площадей.

Первозданным каменным островам и хрупкой органзе воспалённого человеческого воображения, этому промёрзшему до костей и самому согревающему из городов сегодня 321 год.

1. Напоминает обратный отсчёт, но мы-то знаем, что в этом городе ничто толком не начинается и не заканчивается, лишь длится и замысловато вьётся, и никогда не случается ни обновления, ни обнуления: всё только выходит на новый виток спирали, уходящей всё дальше и глубже в мутную воду древних болот.

Накануне праздника люди, как и всегда здесь, ждали дождя. Проверяли прогноз, прислушивались к ноющим суставам, спрашивали друг у друга: сейчас или ближе к ночи?

Этому городу нужно умываться чаще других.

Почему? Поймёт тот, кто кое-что знает о тоске и выдержке.

А ещё о смехе до слёз, о невыразимой птичьей свободе, о слишком холодном воздухе, застревающем в горле.

И о разрывающем сердце восторге, который бывает, когда слишком долго смотришь вверх и вдруг навсегда забываешь, какой сегодня год.

то не звёздное море плещется, то подземная длится река:
никогда не уснут, никогда не закончатся злые грунтовые воды.
погаси свечу – не оттого молчу, что не знаю тёмного древнего языка;
я давно им владею и говорю свободно:
долгая песня его затейлива и легка,
но, бесплотным дымом достигнув незримого потолка,
непредвиденным словом она подгибает своды.

не терзай меня, гордый; негоже гадать, откуда я родом:
где мой дом, там и я порой замираю безвольная у порога.
не буди во мне вещую, ты не хочешь быть вещью,
треснувшей тщетно под взглядом её нашедшим.
где мой дом, там высокий забор из хребтов обглоданных;
не ходи за мной следом,
не ищи в затопленных
коридорах.

на большой глубине недостаточно кислорода
только тем, кто по жребию был им крещён.
я – сестра пустоты, мне неведом голод;

там, где я обретала свою природу,
есть ещё.

2.4.24

Однажды мы примем всем сердцем мысль, что "допустить" всегда равно "разрешить", даже когда имелось в виду "предположить" и  "позволить".

Допустим, это и есть ответ на все вопросы.

Философия физики, физика философии.

нехотя произнёс и невольно замер:
когда я считаю шаги – я только считаю шаги,
будто я ребёнок, альпинист
или канатоходец.

есть прямая, от прямой расходятся
вибрирующие круги;
мир резонирует,
пасть разевает
пропасть.

я считаю шаги – это вначале радость,
после – необходимость.

---

где-то поблизости
в жухлом венке из жимолости
кружит ужас.

тени тянутся к северу, пахнет зерном и клевером,
воздух жмётся к воздуху; ровно полдень.

он где-то рядом – ты это чуешь:

страшнее того, что приходит к ужину;
неутолимо голоден.

---

нехотя произнёс и невольно замер:
все эти потребители, истребители,
истязания и состязания –

очень старая сказка, очень знакомая сказка;
только нам никто её не рассказывал.

этот мир изумителен, отвратителен, утомителен,
но это не нам всё неправильно показали,
это мы – очень плохие зрители.

щурясь, смотрим на свет ослепительный,
и – действительно – не видно ни зги.

когда я считаю шаги – я только считаю шаги.

28.3.24

всё, что когда-то по глупости пропустили,
вовремя не озвучили, выдохнуть не успели,
мы терпеливо взрастили в собственном теле,
тесном и тёмном; кормили толчёной пылью,
поили болотной водой пополам с илом.

всё, чего мы когда-то жадно хотели,
но так никогда и не получили,
на неровной стене неровные тени
разыграют за нас.

колкий стебель
цепко оплетает немое горло;
слабый бутон
раскрывается
еле-еле.

29.1.24