Питер заходит на кухню, шлёпая босыми ногами по полу. Глаза слипаются, но он не сильно старается держать их открытыми. Неяркая тёплая подсветка от гарнитура ласкает, почти убаюкивает. Питер любит её больше обычного света и даже больше солнечных лучей, призванных дарить бодрость и радость по утрам. Ему нравится эта визуальная тишина.

Питер не глядя ныряет рукой в шкафчик и достаёт банку арахисовой пасты с джемом. Тони называет это извращением, но почему-то продолжает покупать. Банки не кончаются. Никогда-никогда.

Питер берёт ложку и забирается с ногами на ближайший стул. Он открывает банку и вдыхает густой приторный запах. Устало улыбнувшись, заныривает туда ложкой и, набрав джема и пасты в одинаковой пропорции, отправляет в рот. Немного вяжущий, сладко-ореховый и ягодный вкус расцветает на языке наградой за долгий день.

Питер, закрыв глаза, наслаждается, плавая в ночной тишине, которая, несмотря на одинаково комфортную звукопроницаемость башни, всё равно чем-то отличающуюся от дневной. Пару минут спустя он спрашивает:
— Ница, который час?

— Четырнадцать минут третьего, — покорно отзывается Пятница.

Питер умиротворённо покачивается. Тони должен скоро прийти. Почему-то не дожидаться его очень сложно. Уснуть раньше него обычным вечером — легко, а не дождаться, не встретить, не взглянуть перед сном — невозможно.

Питер отправляет в рот четвертую ложку пасты, когда Тони заходит на кухню.

— Как здорово ты поддерживаешь правильный режим, — мягко поддевает его Тони, оглядев. Снимает пиджак и небрежно вешает на спинку стула.

Питер замирает, растерявшись: улыбается, как всегда, тепло и радостно, но не успевает вынуть ложку изо рта и так и сидит, спрятав её перемазанный в джеме кончик в губах. По-домашнему растрепанные кудри спадают на лоб, кидая тени на глаза. Голые ступни упираются в краешек стула, пальцы, свисая, расслабленно дрыгаются в воздухе, словно под какую-то мелодию.
— Ты же сам говоришь, что иногда надо делать то, что приятно, а не то, что правильно, — улыбается Питер, вынув ложку изо рта.

— Говорю, — Тони клонится к нему. Встречает тонкие, перемазанные в сладком губы, забирает свой поцелуй и отдаёт такой же.

Я скучал. Так хорошо... Так хорошо, что ты здесь.

Питер отстраняется и смотрит на него снизу-вверх. В светло-карих глазах усталость и смех, рассыпавшийся по радужной оболочке солнечными зайчиками. Питер опускает ложку в банку и, сделав круговое движение, чтобы собрать нужно количество джема и пасты, протягивает Тони.

Тони улыбается — «извращение» — но покорно съедает всё и облизывает испачканные джемом губы.

— Ужас? — осведомляется Питер, набирая следующую ложку.

— Ужас, — подтверждает Тони. — Дай ещё.

Питер с готовностью подносит к его рту новую порцию. И ещё. И ещё. И ещё. А потом Тони берет вторую ложку и опускается рядом, но сам ей не ест.

Они сидят так ещё долго, наслаждаясь сладостью и молчанием.

У Тони всё ужасно, но, к сожалению, такой у нас канон.

Бессилие, новая глава?

Измученный неточностями канон и страдания.

Бессилие, новая глава?

Снова приглашаю в Центральный парк с Тони.

Напоминаю/предупреждаю: ничего хорошего там пока не происходит

Новая часть?

Очень вольная интерпретация метки. И там всё очень плохо.

Часть шестая, от друзей к возлюбленным?

И снова страдания)) Оба в смятении, оба подавлены неизвестными чувствами.

Бессилие, новая глава?

— Что? — Тони скрещивает руки на груди, скептически оглядывая Наташу.

— Собирайтесь, — повторяет Нат с очень доброжелательной и очень коварной улыбкой. — Берите тёплые вещи и вперёд.

— Куда вперёд? — переспрашивает Тони, оглянувшись на Питера, пытаясь не выглядеть таким беспомощным. Выходит откровенно плохо, его застали врасплох. Идеи Наташи так же внезапны и пугающи, как нецензурная брань в речи Стива. Но Питер, наверное, поддержит авантюру. Да и кто не поддержит? Это ведь Наташа.

— Я же говорю: будем отдыхать вместе, — Нат продолжает улыбаться с лёгкой насмешливостью.

— Я не могу! — отпирается Тони. — Компания, работа! Куда мне?…

— Я бы сказала куда, но это всё-таки предоставлю Питеру, — ухмыляется Наташа. — Питеру, который всецело меня поддержит в том, что тебе надо отдохнуть. Правда, Паучок?

Тони возмущённо смотрит на Питера, словно это он начал спор. Тот осторожно касается его плеча. — Прости, Тони.

— Ты должен был бороться со злом, а не примкнуть к нему! — Тони ловит радость в удивлённом взгляде Питера. — Что? Да, я действительно смотрю, когда ты показываешь мне фильмы.

Питер обнимает его одной рукой и дарит одну из своих самых нежных улыбок. — Но тебе правда нужно отдохнуть.

— Да, — мягко подтверждает Наташа. — Всем, а тебе особенно. Не обижайся, Тони, уже на панду смахиваешь. Да и ты, Питти, прости, не сильно лучше.

— То есть все за? — Тони обречённо оглядывает стоящих вокруг Мстителей.

Стив, успевший практически слиться с интерьером, неуверенно пожимает плечами. Он может и не за, но не хочет спорить с Наташей. Остальные тоже. Сложно их осуждать.

— Ладно вам, — Нат закатывает глаза. — Свежий воздух, хорошая компания. Ноль энтузиазма?

Тони вздыхает. — Я не против. Но… тимбилдинг от тебя немного пугает. Объясни хоть, что делать будем и как глубоко ты нас закопаешь.

— Максимум на метр, — чуть прищурившись, прикидывает Наташа. — Каждому взять по свитеру и паре тёплых носков.

— Нат, — подаёт голос Баки. — Не то чтобы я против, но ты правда пугаешь.

— Для героев мира вы подозрительно пугливы, — закатывает глаза Наташа. — Всё просто: пара дней вместе в большом комфортном доме с прекрасной природой вокруг. Красота!

— А… Чем это отличается от пребывания на базе?… — уточняет Тони.

— Старк! — Наташа хищно на него смотрит. — Ещё один вопрос, и ты будешь спать в сугробе.

— Ладно, — вздыхает Тони. Питер теснее прижимается к нему, целует в плечо. Запрещённый приём. Тони в сто раз сложнее злиться, когда Питер рядом, когда льнёт, освещая улыбкой. — Я согласен.

— Отлично, — Наташа хлопает в ладоши. — Собирайтесь, через два часа вылетаем.

Все молча разбредаются по комнатами. Тони ведёт ожесточённый бой с собственным сознанием, пытаясь понять, как согласился на эту авантюру.

— Прости? — Питер закрывает дверь в их спальню и виновато смотрит ему в глаза. — Ты не хочешь? Давай откажемся, останемся здесь?

— Что? — Тони поднимает на него взгляд. — А. Нет. Нет, не надо отказываться, — он улыбается. — У Наташи не бывает плохих идей.

Питер с облегчением выдыхает, подходя к нему.

— Только не говори ей об этом, — тут же предупреждает Тони.

Питер закатывает глаза и, обняв его, быстро целует в губы.
— Люблю тебя... И, думаю, она знает.

— Конечно, знает, — Тони оплетает его руками. — Нужна гарантия, если она правда хочет заставить нас тащиться куда-то, куда нужно брать тёплые вещи.

Питер улыбается. — Мне кажется, будет весело.

Тони усмехается. Будет. Да, и не потому, что Мстители способны устроить парад безудержного веселья в любое время и в любом месте. А потому, что среди них будет Питер. Питер, который заставил его, держащего за руку Смерть, улыбнуться.

Тони целует Питера. Долго и беспричинно. Они пакуют тёплые вещи и, движимые странным предчувствием, решают взять даже давно забытый растянутый жёлтый свитер.

Через два часа все собираются у джета.

— Ты не устал?

— Что? — Питер отрывает взгляд от голограммы.— Даже двенадцати нет, без двух минут, — он улыбается, медленно моргая и с каждым разом всё с большим усилием разлепляя веки. — Ещё рано уставать.

— И я о том же, — вздыхает Тони. — Уже почти двенадцать, а в нашем плане пункт «закончить работать» не просматривается. Ты не устал? От… всего? От того, что это каждый день.

Питер отодвигает голограмму и откатывается от стола. — Я не думал об этом, — признается он, кидая взгляд в окно. Ночной Нью-Йорк поблескивает за мутной занавеской противного мокрого снега.

Тони подходит, медленно наклоняется и обнимает его со спины. Целует в волосы. — Хочешь отдохнём?

Пальцы Питера пробегаются по его руке нежными прикосновениями. — Отдохнём?

— Да. Отдых. Отпуск. Хочешь куда-нибудь?

Питер задумчиво склоняет голову, прижимается щекой к его плечу. А можно? Остановиться, затормозить на секунду, оглянуться, сойти с дорожки бесконечного марафона? Ему можно?
— Хочу, — тихо произносит он, прикрыв глаза. Сердце в панике вздрагивает. А как же ответственность? Как же сила, которую он обязан использовать?…

— Ты никого не бросаешь, — Тони целует его кудри.

Питер улыбается, не открывая глаз. Тони слишком, слишком хорошо его знает.

— Ты делаешь для всех больше, чем можешь, — продолжает Тони. — Тебе нужен отдых. И тут не за что себя винить.

— Тебе тоже, — отзывается Питер. — Тоже нужен отдых. Наташа говорит, что скоро начнёт путать тебя с Ракетой из-за синяков под глазами.

Тони усмехается. — Пока ты не путаешь меня с этим енотом, всё нормально. Но поехать отдыхать я готов.

— Он не енот, — замечает Питер.

— Я помню, — Тони закатывает глаза. — Неважно, к нему в отпуск мы не полетим всё равно. Куда хочешь?

Питер легко пожимает плечами. Любая смена обстановки была бы очень кстати.

— Море, пляж, дельфины? — Тони медленно отстраняется. Питер поворачивается к нему лицом.

— Дельфины чудесные, но можно же со стороны как-то? Без прямых контактов? — улыбается Питер, устало смотря на него снизу-верх, пока воображение рисует идиллическую картинку белых песков и лазурного моря.

— Как скажешь, — Тони кивает. Питер не был в восторге от глубины и перспектив встречи с морскими обитателями. Тони это казалось немного странным в совокупности с его безбашенным бесстрашием, но он не позволял себе даже шутить. Как и про пауков, от вида которых Питер белел и очень тихим тонким голосом просил сделать что-нибудь. — А хочешь, можно и не на море. Горы, лес, солнечный городок. Что угодно.

Питер улыбается шире, поднимаясь со стула. Целует Тони. По губам растекается вкус сливочной благодарности. — Давай завтра решим?

— Давай, — Тони нежно гладит его по щеке.

— Давай, — эхом повторяет Питер, прижимаясь к нему.

— Пообещай, что не выгонишь меня сразу.

— Что? — Питер в нерешительности останавливается, не успев даже до конца выйти из лифта. — Выгоню? Куда? Зачем? Почему? Тони?

Тони выглядит… неуверенным. Нервно сжимает собственные пальцы, шарит взглядом по коридору, словно в поисках волшебной кнопки по остановке времени или мгновенному перемещению в пространстве.

— Тони, — Питер беспокойно его оглядывает и, подступив, осторожно касается плеча. — Что происходит?

— Окей, — выдыхает Тони, взглянув ему в глаза. — У меня есть… одна слабость. Не знаю, как это назвать. Я купил тебе кое-что. И… Если тебе не понравится, я пойму. Правда пойму. Только не злись.

— Злись? Тони, ты меня пугаешь. Как можно злиться на подарок?

Тони дёргано пожимает плечами. — У нас пока только ёлка, — он берет Питера за руку и медленно, словно нехотя ведёт к гостиной. — И та недоделанная. Я подумал, что, может быть… Что-то будет нас мотивировать украсить всё остальное.

— Тони, — ласково произносит Питер, поглаживая его большим пальцем по тыльной стороне ладони. — Почему ты переживаешь? Почему я должен злиться?

— Потому что он огромный, странный и пушистый, — выпаливает Тони, резко отпустив его руку и замерев в дверном проёме гостиной.

— Он? — Питер заглядывает в комнату и видит…

Медведя. Действительно огромного и пушистого. Очаровательного и мягкого, ничуть не странного. С элегантным бантиком на шее и милой ниточкой улыбки.

Однобоко украшенная ёлка слегка касается его своими ветками, укрывает, словно Тони в последний момент передумал и хотел его спрятать.

— Тони! — вскрикивает Питер, бросаясь к медведю. — Какой хороший!! — он бездумно падает в мягкие объятья, едва не задев ёлку, зарывается носом в искусственную шерсть и, счастливо смеясь, вдыхает немного апельсиновый, немного синтетический запах. — Спасибо!!!

Тони обессилено прислоняется к стене, со странной ноющей нежностью глядя на него. Как же это приятно. Просто знать, что ему нравится.

— Тони? — Питер выпрямляется, оборачивается, стоя на коленях на полу, одной рукой обхватывая медведя и стараясь удержать его, а вторую руку протягивая ему. Зовёт. — Ты чего? Чудесный подарок… Что такое? Иди сюда?

Тони медленно отлипает от стены и подходит к нему. Кладёт руку ему на ладонь. Питер сжимает пальцы и ласково тянет вниз, к себе. Тони опускается на пол рядом.

— Спасибо большое, — шепчет Питер, крепко обняв его. Медведь сбоку давит пушистой тяжестью. Тоже обнимает.

— Нравится? — с позорной нерешительностью уточняет Тони, на секунду закрыв глаза.

— Шутишь? Конечно!!

Тони отстраняется. Одной рукой почёсывает медведя за ухом, странно на него смотря. — Но это банально. А он огромный и пыль собирает.

Питер молчит около десяти секунд. Чуть щурится. — Кто это сказал?

— Неважно, — отмахивается Тони.

— Вот именно, Тони, — Питер тянет медведя ближе к ним, поудобней перехватывает. Мягкая голова ударяется Тони в плечо. — Неважно. Я его люблю. И тебя.

Тони обнимает Питера. И медведя, чего уж.