Минувшее время Азовского моря

ПОЛКОВНИК

Памяти Алексея «Полковника» Хрынова

Вдали от скорых электричек,
от моря синего вдали,
он гнал по зимней Кузнечихе
и песни Хрынова хвалил.
«У нас была такая юность, —
обосновал. — Пойми, студент,
ну, чёрта мне? Я не рисуюсь.
Полковник? Умер в сентябре»

/стучал мотор на старой «Волге»/.
Я понимал, но сам молчал:
пока во свет до смерти вогнан —
не по тебе горит свеча.
«А у Ильинской в “Паутине”, —
ответил он. — Последний раз
живым его с Поведским видел».
Затем включил Tequilajazzz,

и мы уехали в Щербинки.
<...> перемотал — десяток лет —
звучит мотив цыганской скрипки.
Мотив звучал. Разлуки хлеб
в решетке растровой хранится,
гудит потоком децибел:
ни селфи-снимка на Ильинской,
ни кружки пива на Скобе.

На замке (В.О.)

Не друг, не Савл, не отчим,
а просто — кореш мой —
за чаркой в «Мама Гочи»
остался на Тверской.
Сидит, считает слоги,
глаголет о судьбе
ушедших и немногих.
Рисует голубей

по выцветшей салфетке.
Но в черновик легко
глядит поэт Наседкин,
А.Б. Мариенгоф
вслед музыке «Мгзавреби»
кричит: «Скорей-скорей!
Ну, мос-ка-ли, е-вре-и,
накинем по строке!»

Волна проходит в кадре;
он говорит: «Аз есмь».
И высветится адрес:
Т в е р с к а я, 37.
Притормозит извозчик,
где Вета сквозь стекло
надышит... колокольчик.
Затем — смахнет его.

ЧЕРЕЗ ОГНИ И ОБЛАКА

«В кино с восьмого октября» —
была афиша у «Орленка»,
ночной Почаинский овраг
под ветхим небом. Волга.
Он говорил про «Меришор»:
«Забыть? Ага. Мы точно помним», —
чуть зачерпнул, потом ушел.
Хотел курить «Родопи».

<...> на кладбище дал сигарет,
забил снежком пустой стаканчик.
Прошло каких-то десять лет
с тех пор, а с ним иначе:
лампады блик, молчанья хор.
Там все упало в постоянство.
Свет неогляден для него;
перетекли пространства.

Но, может быть, в той долготе
играют песенки «Хронопа»:
сидишь на солнечной траве,
а к Богу в гости стопом —
через огни и облака.
Такой сомнительный попутчик.
Или небесный BlaBlaCar.
Наверное, так лучше.

Утро на Черной речке
/птица над неживой водой/.
Глаз золотая свечка
свяжет ягодой молодой,

станет святой морошкой.
И — за выстрелом в январе —
мили сверстает лошадь.
Вечной музыки акварель

хлынет золой на ушко.
Рядом ангел /пыльца в руке/
скажет: «А это Пушкин».
Солнце на ледяном цветке.

15.06.24

НА СВАДЬБУ Д. И Т.
Что ни месяц, то космос
звёдной пылью богат:
она липнет на космы
петербургских наяд —
ну а мне только вдосталь
здесь стоять, наблюдать —
на Васильевский остров
я приду отдыхать.

На Васильевский остров
я приду гулевать:
здесь вольготно и просто,
есть чем душу занять,
по проекции линий
да на полном ходу
сквозь дома и машины
я пройду, проплыву —

прямо к ро‌дным и близким,
кто всегда — навсегда,
кто радеет отчизной
благородства стиха,
кто культурно пророс тут,
не отстав ни на ять...
Ведь Васильевский остров —
суть одна благодать.

На Васильевский остров
мне дорога одна,
как выцеживал Бродский
непростые слова:
если жизнь не по вкусу,
если выжить нельзя,
если вылечить душу,
значит, надо — туда;

где БГ или Майк,
где поэтов не счесть,
где блаженствует санкт-
ленинградская взвесь,
где повтор как традиция,
а симметрия — долг,
где на мраморе лица
вызывают восторг,

значит, надо туда,
где друзья обрели
благосклонность труда,
терпкий запах мечты...
и тогда — не коллос, но
по-другому нельзя —
на Васильевский остров
я приду к вам, друзья!

Я приду и замечу,
как повсюду блестят
обомлевшие плечи
петербургских наяд,
как играет на фоне
не какой-нибудь рок —
Городецкий, Мамонов
иль иной здесь пророк,

как за лоджией птицы
не поют — голосят,
обещая присниться
(но не снятся опять)...
Пока счёт идёт до‌ ста,
как в глубоком бреду,
на Васильевский остров
я приеду, приду.

8 июня 2024 года

ОЛЕГ ДЕМИДОВ

Пока есть память /времени муляж/
и сигарета у вокзала —
пустой слезы смахну хронометраж
/чтоб на меня не указала/.

<...> давай летать по линиям В.О.
без проводов; а станет мало —
потянет в стопку вылить вещество
и небо, полное фиалок.

Пусть сумерки ползут издалека,
в наддомном мареве излишне
/смотри/ мигают звезды коньяка
под ДДТ и Joy Division.

А если неба... нет в моих глазах
/одни цветы в глубокой саже/,
сбежит — и образуется — слеза.
Перемигнув, тебя укажет.