​​Учу сейчас итальянский (надо же как-то спасаться от мрачных новостей), пытаюсь смотреть итальянское кино без перевода. Недавно мучил уши сериалом Inganno (на русском гуляет названием «Лживая любовь»): разведенная женщина в годах, владелица шикарного отеля у моря, теряет голову от молодого красавца, а он, обильно показывая тренированное тело, вроде, и не против союза «май-декабрь» (👉что это такое).

Красивые натурные съемки, оперные страсти, и — аттенционе! — аж две квир-арки в сериале для ширнармасс: у главной героини один сын — тайный гей, а другой, самый младший, идентифицирует себя, скорей, как квира, что подразумевает увлеченность человеком, неважно мужчина или женщина (а по умолчанию цис- или транс-).

Итальянский мейнстрим самым здоровым образом усваивает квир-темы, — по-крайней мере, так кажется со стороны (👉 итальянское квир-кино, список).

Сериал же симптоматичен в том смысле, что аккуратно демонтирует и другие предрассудки: да, утверждает, почему бы молодому не влюбиться в пожилую.

#мимоходом

​​Страсти-мордасти. Дензел Вашингтон утверждает, что из фильма «Гладиатор II» вырезан эпизод, где актер целуется с другим мужчиной. Режиссер Ридли Скотт сообщает, что никакого поцелуя не было в принципе.

О поцелуе Вашингтон сообщил в интервью журналу Gayety. Режиссер же выступил с опровержением в разговоре с Variety: это был один из репетиционных моментов. Издание сообщает так же, что в сценарии было прописано, что у Макринуса, которого сыграл Вашингтон, прежде были любовные отношения с мужчинами.

Особого скандала не получилось, но пресса вспоминает интересное: в 2016 году после тестовых показов исчез поцелуй Кристофа Вальтца и Александра Скарсгарда, сыгравших в «Тарзане. Легенде». Один был злодеем, а другой героем. Сама сцена, как говорил режиссер, была удачной, но отвлекала от основной сюжетной линии.

Если в публичной пикировке Вашингтона и Скотта видеть одни только пиар-труды, то они были излишними: квир-публика и так взволнована, там играют Пол Мескал и Педро Паскаль.

На них в дуэте я бы посмотрел.

#мимоходом

Мне с мужчинами везёт больше, чем моей маме, — фразу эту я б, наверное, и поводом для романа сделал, да кому такие романы были б сейчас на русском нужны.

А вспомнил я это своё выражение потому, что мой первый немецкий муж, с которым мы по-прежнему дружны, нашел способ переправить моей маме в Россию небольшую сумму денег, потому что она ему, как мне сейчас пишет, «liegt am Herzen». Чуть не всякий раз, как мы созваниваемся, он грозит мне, чтоб маму не бросал, не то он придёт и повыдергает мне руки-ноги, — ему все грезится, что сидит она одна, без денег и в сирости. Он-то, когда мать его была жива, каждые божьи выходные ездил к ней в деревню, — только мне-то в Сибирь из Германий не особенно наездишься, тем более сейчас, — да и сам я, ещё едва подумав, пугаюсь до слез, что мать могу вживую и не увидеть больше, потому что приезжать ко мне она опасается, — а вдруг, говорит, «развалюсь по дороге».

Моего второго мужа, любовь всей моей жизни, моя мама тоже любит и чтит, потому что есть за что, но первый мой муж у неё там же, где она у него — 💓Недавно разговаривали с ней по скайпу, и я приметил за ее головой фоточку в рамочке на серванте, где мы двадцать лет назад втроём сидим,— я, мама и муж первый, голова к голове, — это она в первый раз к нам в Германию приехала, он очень хотел ей понравиться, а прежде они виделись только в Сибири, потому что он, рыжий дуболом-романтик, как человек честный приперся к ней просить моей руки.

Я писал о том в моем цикле «Такие парни», но это не роман, а цикл рассказов, — скорей, смешной, трогательный, нежели общественно-важный, потому что в части квира русскую словесность я обогнал лет на десять, а надо не рано и не поздно, но в самый раз.

С мужем моим первым моя мама близка душевно, при том, что не говорит по-немецки, а его словарный запас русского скуден до бесполезности: «berjoza» и «sabaka». Друг с другом они никогда не говорили словами, но делами, а в словах я был им всегда медиатором, переводя не слова, а то, что ввиду имели, и так сошлись душа к душе: и она в словах прямая, да жалостливая в делах, и он, из таких же в точности.

Когда мы развелись с мужем первым, потому что меня поразило чувство к мужу второму, тогда ещё будущему, то на мою сторону мама не встала, — осудила, сказала, что зря обидел хорошего человека и так нельзя. Потом они пробовали переписываться без моего участия, но слова мешали, — по делам же знакомы, по сходству чувств близки.

Теперь скучают друг по другу, и ничего ж не поделаешь.

#мимоходом

В нынешней России вышла книга / вышел фильм / сериал, где представлены квир-темы. Вопросы и ответы:

👉 Можно ли об этом открыто писать?

Каждый раз задаю себе этот вопрос, и мой ответ «да, можно и нужно» все же содержит некоторые «но» и описывает мою ситуацию.

Я могу об этом писать/рассказывать, потому что живу вне России и мои личные риски стремятся к нулю. У других — свои обстоятельства.

Я считаю себя обязанным выделять квир-компоненты в книгах и кино, которые выходят в России, потому что это

…символически помогает тем в России, для кого это важно (они могут посмотреть/почитать);

…позволяет другим понять, как работает цензура в России;

…фиксирует факты для истории (которая пишется не умолчаниями).

👉 Когда об этом писать?

Никогда в качестве анонса, потому что надзорные ведомства в России могут передумать, если анонсом воспользуются доносчики.

👉 Кто должен писать?

У меня небольшой канал, очень лояльная аудитория, шансы, что моей информацией злоупотребят, невелики. Не знаю, как бы я поступал, если бы мои посты читали десятки-сотни тысяч.

👉 Как мне относиться к критике?

Нужно всегда учитывать, кто, откуда, почему и насколько обоснованно высказывает свое недовольство.

Если меня обвиняют в том, что я кого-то «подставляю», то это значит, что от меня требуют самоцензуры, — это, учитывая мои условия, непрофессионально..

Если утверждают, что я что-то надумываю, обнаруживая квирное, то это могут быть люди из кино- книжной индустрии, которые боятся за свой продукт, за книги и фильмы близких им людей. Они имеют право быть недовольными (называть меня сумасшедшим/некомпетентным etc), — для меня приоритетно мое мнение, мои эмоции, мой личный диалог с фильмом, книгой, сериалом.

👉 Важно ли, кто исполняет требования цензуры?

Нет. Важен итог. Мне все равно, сколь человеколюбив и толерантен «на самом деле» исполнитель варварских предписаний, только результат имеет значение, личные преференции цензора — мелкая ремарка на полях. Мы судим и нас судят только по делам, а не по намерениям.

👉 Имеют ли критики право требовать от меня молчания?

Нет. Но можно договориться, когда я высказываю свое мнение.

👉 Могу ли я, рассказывая о квире, выносить на всеобщее обозрение информацию, которая пришла ко мне частным образом?

Только по договоренности с источником, потому что только он может оценить свои риски. Если информация из открытых источников (например, иноязычная), то права на ее ограничение нет.

👉 Почему мне важно писать о квире?

Путинизм навязывает молчание в качестве нормы, и надо постоянно напоминать, что это не норма, а отступление от нее.

Молчание — смерть. Всем — жизни!

#мимоходом

Сумма обыкновенностей зла и как спасаться:

​​#кропоткинкино

Сильные / Los Fuertes / The strong ones
2019, Чили
⭐️⭐️⭐️⭐️⭐️

Архитектор Лукас прежде, чем отправиться на учебу в Канаду, прибывает погостить к сестре, куда-то на крайний чилийский юг. Он хочет провести в ее доме пару недель, передохнуть перед новым рывком, привести в порядок мысли и чувства, — родители Лукаса не рады, узнав, что он — гей, отношения с ними прерваны.

Лукас знакомится с Антонио, местным рыболовом своих молодых лет. Взаимный интерес возникает немедленно, им хватило разок покидать сообща дрова, а другая встреча в этом городке у сурового серого моря завершается поцелуем, — и происходит цепочка таких встреч, и парни раз за разом все безоглядней погружаются в чувство, и все меньше готовы его скрывать.

Там, где могла бы заполыхать трагедия незаконной любви, где могла бы зазвенеть сталью социальная критика, чилиец Омар Суньига рукой трепетной нарисовал, без малого, пастораль, — и обманкой звучит название — «Сильные». Герои если и сильны, то в переживании «сейчас», в желании остановить мгновение, и тут неизбежно сравнение с «Назови меня своим именем», знаменитой голливудской романеткой, где лето — маленькая жизнь.

Чудо этого гей-инди сложилось в два приема. В 2015 году по той же сюжетной канве Омар Суньига снял короткометражный фильм, который получился настолько хорош, что выиграл Teddy на кинофестивале в Берлине. Уже в конспективном виде там все на своих местах, включая исполнителей главных ролей, главное достижение этой истории, — кажется, что пространство меж ними гудит, как наэлектризованное, а в случае с Антонио Альтамирано, кудрявым рыбаком, нет и малейшего чувства притворства, он страстен чисто, сильно, естественным образом; великолепный актер.

Режиссер, выпускник киношколы в Нью-Йорке, объясняет, что хотел снять кино максимально приближенное к реальности, — в гамме, скорее, серой. У чилийца это получилось на «отлично» и, будучи так достоверен в изображении мужчин-любовников и так аутентичен в описании сурового бытия приморского городка, он сумел оправдать одно важное допущение, — для нового квир-кино принципиальное.

Если чувства сильны и неподдельны, то никому и в голову не придёт утверждать, что они незаконны. Друзья и родственники Антонио и Лукаса, все замечая, не мешают влюблённым, и складывается дивная иллюзия, что сторонние, видя иное измерение любви, попросту не в состоянии ничего сделать, — только следить за ними и, может быть, вдыхать чужие чувства, залечивая собственные душевные раны.