В открытый доступ выложен новый номер журнала "Современная мировая экономика". Вячеслав Кулагин с коллегами (ИНЭИ РАН) дают прогноз развития ключевых энергетических технологий. Андрей Гнидченко (ЦМАКП и НИУ ВШЭ) протоколирует перемены в торговых потоках Китая и США в пятилетку бурных перемен. Иван Тимофеев и Полина Чуприянова (РСМД) описывают специфику и эволюцию европейских санкций против России после начала СВО. Полина Носко (НИУ ВШЭ) сравнивает между собой ESG-рейтинги, существующие на российском рынке. Егор Сергеев (МГИМО) демонстрирует трансформацию внешнеэкономического инструментария Европейского союза. Наконец, Илья Орлов (ИВ РАН и НИУ ВШЭ) и Андрей Уфимцев (Институт Африки РАН и НИУ ВШЭ) рассматривают иностранное участие в египетских инфраструктурных мегапроектах.

Кстати, это первый номер, который выпущен нашим журналом после вхождения в РИНЦ.

Дарон Ацемоглу уже давно наработал на Нобелевскую премию. Причем он мог ее получить и за исследования в области экономического роста (теория направленных технологических изменений), и в области политической экономики, и в области институциональной экономики. Получил за последнюю, а значит безальтернативно вместе со своими постоянными соавторами Саймоном Джонсоном и Джеймсом Робинсоном.

«Почему одни страны богатые, а другие бедные?» – один из самых интригующих вопросов в экономической науке. Неудивительно, что именно так перевели на русский главный бестселлер Ацемоглу и Робинсона «Why nations fail?». Но исходное название точнее. Развивающиеся страны в теории должны догонять развитые – это следует из теории экономического роста Солоу. Но не догоняют. А почему? А потому что государства проваливаются, будучи неспособны сделать то, что современные развитые страны сделали в прошлом: выстроить институты, способствующие экономическому росту.

Методологическая рамка современной институциональной экономики, выстроенная Ацемоглу, Джонсоном и Робинсоном, интуитивно предельно понятна.

Экономические институты имеют ключевое значение для экономического роста. Тот или иной набор институтов – это выбор общества, совершаемый в условиях конфликта интересов между различными политическими группами. Когда баланс сил смещается в пользу групп, заинтересованных в защите прав собственности и ограничениях рентоориентированного поведения, рождаются инклюзивные экономические институты, способствующие развитию предпринимательства, инноваций и технологического прогресса. Если баланс политических сил смещается в пользу тех, кто заинтересован лишь в защите своих привилегий, рождаются экстрактивные экономические институты, которые могут обеспечить быстрый экономический рост лишь временно, за счет экстенсивных факторов типа эксплуатации труда или вооружения его капиталом. Возможен и третий крайний вариант: когда конфликт интересов приобретает постоянный характер и построить централизованное управление в стране не получается, возникают failed states в духе Сомали или Афганистана.

На основе этой методологической рамки можно бесконечно заниматься классификациями государств современных и прошлых и проводить исторические мысленные эксперименты (от сравнения двух Корей до рассуждений о том, почему испанские колонии в Америке, в момент завоевания бывшие гораздо более богатыми, оказались затем далеко позади британских колоний).

Современная институциональная экономика набрала огромную популярность в последние десятилетия (в том числе благодаря активной популяризации новоиспеченными лауреатами), особенно в западных странах, где она широко используется в дискуссии о пользе демократии. И все же я вижу в ней два крупных изъяна (с которыми, кстати, и сами институциональные экономисты обычно не спорят).

Первый – феномен Китая. Конечно, авторы пишут, что и экстрактивные институты могут давать экономический рост, а в Китае при Дэн Сяопине институты были не в пример более инклюзивными, чем при Мао Цзэдуне, а сейчас экономический рост логично замедляется… И все же, почти 50 лет экономического роста в среднем по 10% в год требуют более фундаментального объяснения, чем констатация того, что это временно.

Второй – переход от позитивной к нормативной составляющей: а что собственно надо делать? Все согласны с тем, что инклюзивные институты хороши, но переход к ним должны по идее осуществлять те самые элиты, которые эксплуатируют для своей выгоды экстрактивные институты. Боязнь революции, мобилизация масс и внешнее вмешательство – вот каналы изменения институтов, которые рассматривают авторы, но взгляд в прошлое говорит о том, что на каждую историю успеха применения каждого из этих каналов приходится десяток провалов. Когда современные институционалисты ответят на вопрос, как целенаправленно изменить институты к лучшему, это будет Нобелевская премия на все времена.

Вышел очередной мониторинг мировой экономики HSE GlobBaro - за август-первую половину сентября 2024 г.

Глобальная экономическая активность продолжает расширяться за счет сектора услуг, поддержанного сезоном отпусков, однако в глобальной промышленности закрепились негативные тенденции: впервые с декабря 2023 г. она стала вносить отрицательный вклад в общую глобальную динамику. В первую очередь это связано с замедлением промышленного сектора в США и КНР.

В динамике мировой торговли пока сохраняются позитивные тенденции, но вероятно замедление динамики в будущем. Риски в глобальной логистике остаются повышенными, но пока не сопряжены с критическими сбоями: логистическая система адаптировалась к снижению роли Суэцкого канала в мировых морских перевозках ценой кратного увеличения стоимости транспортных издержек.

С сентября центральные банки большинства развитых стран перешли к смягчению ДКП. ФРС США впервые за 4,5 года снизила ставку на 0,5 п.п., также замедлив скорость количественного ужесточения в последние 3 месяца. ЕЦБ в сентябре пошел уже на второе снижение ставки. Осенью и в 2025 г. ожидается продолжение смягчения ДКП в США, Еврозоне и Великобритании. Это несколько смягчит условия заимствований для реального и госсектора в ближайшие годы, будет оказывать поддержку фондовому рынку, но эти условия все еще будут более жесткими, чем в 2009-2021 гг.

Об этих сюжетах, а кроме них - о влиянии геополитики и других факторов на изменение роли Швейцарии в качестве мирового финансового центра, о динамике привлечения инвестиций в специальные административные районы России, об изменении страновой структуры населения мира к 2100 г., динамике сырьевых рынков, а также о новых рисках эскалации конфликта на Украине, обострении на Ближнем Востоке и выборах в США – см. основной текст выпуска.

Текст выпуска доступен на странице проекта: https://wec.hse.ru/globbarohse