Ангел-хранитель.rec

Русоволосая юная чопорная стенографистка
в подзатертом жакете с маминого плеча,
отбывающая свою работенку в отделе оценки рисков
в канцелярии неба - с видом среднеопытного палача, -
Стучала по клавишам пишущей старой машинки
И хмурила лоб, переваривая строку,
В которой струились маршруты, пути и тропинки,
Намеченные кем-то сверху текущему пареньку.

Ему предстояла роль заядлого марафонца -
Безумного бегуна, познающего суть побед.
Но в стуке клавиш звучало: "Для этого бравого хлопца
Заготовлена стопка дьявольских эстафет".
В стуке клавиш троило: "Поставим ежей и брёвен,
Посмотрим на деле на скорость и на маневры,
Чего этот скромный парнишка стоит,
Чему этот трафаретный ровен?"

Ему надлежало быть кукольным персонажем, -
марионеткой, перчаткой для игр - бибабо.
Стенографистка стучала по клавишем инструктажем:
"На этом маршруте - налево, на этом - сбой..."
На этом, где сбой, ждали всасывающие болота
С неоновой вывеской: "Выдержка и стабильность",
Сноска: *ДМС, ипотека и, кажется, позолота, -
С вас - податливость, гибкость, некий опыт и, конечно, солидность.

Стенографистка стучала и хмыкала: "Он поведется?
Поверит в судьбу и замедлится в этой рутине?
А может, вообще сопьется?.. Ой, да что мне неймется,
Ну что я переживаю за эту детину?"..

И стук продолжался, и вились строкой дороги
Для очень родного старательного марафонца.
В забеге ломались судьбы и бились ноги,
Стенографистка мычала: "Ну, что мне неймется?"..
А парнишке претила прописанная рутина, -
Свернув в эстафете налево и спрыгнув в сбой,
Он как-то почувствовал снижение адреналина,
И то, что стирается важность про "жить собой".

Он, бегун, не устал - но нахохлился и заскучал,
Задавался вопросом: "Это финиш и я упал?
Или буфер в пути, перевал?
Мне все кажется - не умирал.
Не сдавался, не пасовал, не просиживал потенциал -
я бежал!
Где же я оказался? Какой-то зал, -
королевство шатающихся зеркал,
И я, как беспаспортный маргинал,
Жду свой рейс на плохой финал"...

Стук машинки прервался, - стенографистка запнулась.
Запнулась, подавленно всхлипнула, встала попить воды.
Сняла пиджачок, размялась и чуть улыбнулась -
Вернулась к машинке и стала вершить труды:
"Бегун, марафонец, красавец и счетчик женщин,
В щеках - молодой багрянец, в делах - суть опыта и решений,
По состоянию - стоек, всесилен, влиятелен, крепок и тверд,
По предсказанию: чемпионаты плюс мировой рекорд".

Стучалось по клавишам преданной стенографистке,
Пока марафонец хранился в зачуханном зале -
Ему надлежало в момент перевыдачи истин
держаться в границах озвучки прописанного сигнала.
Стучала по клавишам юная стенографистка
Писала, писала, закончила... И побежала
Наверх, к кабинету сверхглавного монополиста
Сюжетов и судеб - к жизненному генералу.

Просунув сценарий под дверь, синеглазая особь
Урчаще вздохнула: "ну вот" через свой пухлый рот,
Встряхнулась, прокашлялась, четкой чеканящей поступью
Вернулась в мир бравурных клавиш и чутких забот.
День, месяц прошел, другой, да полгода, да год...

Кто-то сверху найдет вдруг историю этого марафонца.
Протрет облака, подрасчистит небо и включит солнце.
Луч, впиваясь в тело, растопит мышцы и взгреет все жилы:
"Товарищ бегун, вставайте, бегите, вы можете - вы заслужили".
Всю усталость снимет рукой и раны затянет -
Этот, сверху, приколдует да вылечит, да подшаманит,
Милосердно заштопает, застрахует и сгруппирует:
Переработано. Скуки больше не существует.
И боли больше не существует.
И протянется эхо от стука клавиш до стуков сердца,
превращаясь в бодрый саундтрек
От которого не укрыться, не спрятаться, не одеться:
[не существует,
не существует...]
"Боли больше не существует.
Мне - на старт.
Да начнется бег".

...где-то там стенографистка взликует и восторжествует:
"Будь любим и счастлив, мой человек.
Запускаю запись "Ангел-хранитель.rec"

Он выбирал

Из всех всевозможных выборов, хаосов и суеты сует
Он выбирал быть идолом, выбирал самый смак и цвет,
Выбирал быть в обойме, быть форвардом, победителем и бегуном,
Выбирал быть растущим долларом, а не падающим рублем.

И из всех всевозможных гаваней, трасс и рельс, подъездных путей
Он выбирал филигранные, поискуснее, из страстей.
Выбирал быть слащавым эксцентриком, сумасбродом и шутником,
Быть помешанным, но не замешанным, чьей-то слабостью, - не слабаком.

И из всех всевозможных прихотей, пожеланий и слепков причуд
Он выбирал быть антихристом, быть запретом среди постных блюд.
Выбирал быть строжайшим вето, быть негласным среди громких слов,
Он выбирал быть ветром, быть порывистым для хвостов.

Но из всех всевозможных слабостей, неприятностей и катастроф
Он выбрал люкс из фатальностей, он выбрал веру в любовь.
И из всех всевозможных пропастей, всех воронок, колодцев, глубин
Он выбрал встретиться с гордостью, тет-а-тет, один на один.

Гордость ловко смешливо щетинилась, чуть жеманилась, грела спесь.
Он коробился и противился, расширялся и… падал с небес -
Он выбрал быть сбитым летчиком, загремевшим к ее ногам, -
Что может доходчивей токов, бьющих по позвонкам,
и сигналов - "лелеять и потчевать, прикрывать мускулистой спиной"?

Он выбрал стать смелым летчиком, претерпевшим достойный бой, -
Ведь, что может быть почетнее, чем
Расцеловать любовь?

Не ждать, пока…

Не ждать. Не ждать, пока придут
Какие-то там львы,
Нагладят голову, спасут,
Поговорят на "вы",
Взлохматят челку и... уйдут
Притворством ножевым.
А ты - накладываешь жгут,
Замётываешь швы.

Не звать. Не звать тех, кто солгал
И изменил себе,
Кто стал углом кривых зеркал
В приветливой избе -
Для них отдельный котелок
На входе в темноту.
Забудь. Возьми свой узелок
И топай в чистоту.

Не ныть. Не выть, что не везёт -
Фортуну не серди,
Упал - вставай, иди на взлёт,
Дыши - и не галди,
Представь, что ты как звездолёт
Просторы бороздишь,
Летишь, мурчишь, ведешь свой счет,
И впитываешь тишь.

Не гнать упрямых лошадей,
Копытом не стучать, -
Ты в гонке вспыльчивых идей
Попробуй опоздать.
Остановись, взгляни вокруг:
Вдох. Выдох. Задержись.
У этой паузы есть свой звук,
Он носит имя - Жизнь.

Не пить обиду. Не скорбить
И не туманить взгляд
Тем, что мешает просто жить,
Что не дает заряд.
Не злить богов - не умирать
От первых неудач,
Ты - кто? Ты можешь выбирать:
Герой? Или циркач?

О чем молчат с бледнеющей луной

— О чем они молчат с бледнеющей луной?
О чем гуляют взглядом по столице?
О чем робеют за проворной синевой,
Хранящейся в густых темнеющих ресницах? -

Фонарный столб с вопросом смотрит вслед
Парящим приколдованным прохожим,
Глядит - и пишет тенью свой, другой сюжет,
Напитанный теплом сплетения ладошек,

Прописанный считалкой в лепестках
Шиповника в отсутствие ромашек.
«Поверь в мечту», - басил проезжий падишах,
Бодрящий сон окон многоэтажек.

Коптилось лето - жаром без пощад,
Галдящим фоном звуков вне контекста.
Фонарный столб светил, внося свой скромный вклад
В безмолвие двоих, шаги и место.

Фонарь молчал, светил и думал вслед
Парящим, освещая силуэты:
— О чем молчат они? А может, тишина и есть ответ
Рецепта доверительной беседы?