UPDATE: ЗАПИСЬ ЗАКРЫТА.
Так, кто хотел пристегнуться 29 октября, вторник, в первой половине дня, к анабасису по центру, от Казанского собора к Спасу на Крови кривулями, - пишите письма сюда: @realtanyamay
Почта пересылает письма по одному ей известному принципу.
Гуляем часа четыре плюс перерыв, стоимость 1300.
Ноябрьские скоро выложу.

За анекдоты еще не сажают? Тогда расскажу. (Навеяно чтением z-пабликов. Карбонарии они там, кстати, почище чем мы, очкастые нытики.)

Встречаются два генерала, российский и американский.
Наш гордо сообщает американскому:
- Российский солдат принимает пищу три раза в день и получает 2000 килокалорий!
Американец в ответ:
- А американский солдат получает 4000 килокалорий!
Наш багровеет и орет:
- Врешь, натовская морда, не может солдат съесть два мешка брюквы!!!

Про дедушку Афанасия, или Бабуа. Лена никогда не бьет аудиторию под дых, за что я ей очень благодарна. Вокруг столько мучительного и страшного, особенно последние два года, что тут зачастую балансируешь на грани, и случайно просмотренное видео искалеченной собаки или кошки может и вовсе добить. Своих "животненьких" она любит показывать уже приведенными в божий вид, толстых, веселых и нахальных. Своих пятьсот с чем-то животненьких. В основном собак, но и кошек, а также решившего, что он собака, свина и двух попугаев. Я бы каждый день слушала ее истории про их спасение. Это очень помогает держаться на плаву. И помнить, что помощь может прийти, когда уже ее совсем не ждешь.
Вряд ли кто-то не знает про приют Березиной, но в таких случаях моя дочь обычно говорит: "Мама, перестань думать, что все все знают". В общем, Dogs Ambulance "Ar Idardo" в телеге - это про них. Ежедневная жизнь приюта.

Онлайн-прогулки обладают единственным преимуществом - на них можно сразу показывать описываемые персоналии. В оффлайне их приходится изображать самой. Так что, живописуя изо всех сил перед Манежем любопытствующим экскурсантам первый российский конкурс красоты, "Вечер в Спа", боковой извилиной подумала, что на красавиц 1901 года никак не тяну, ни по статям, ни по туалету. Даже вытянувшись на цыпочках во все свои богатые 158 сантиметров. А уж когда пыталась изобразить, округло простирая перед собой руки, фигуристость единственной участницы, согласившейся предстать перед публикой под своим реальным именем, и вовсе потерпела явное фиаско. Поэтому вдогонку всем, заполучившим от этого диссонанса моральный ущерб, - изображение красавицы. Лидия Яворская, актриса Суворинского театр, недолгая пассия Чехова, дама веселая и, судя по отзывам современников, без комплексов. Особенно восхищался Суворин, как раз за год до конкурса красоты в Манеже:
"Яворская в "Маскараде" умирала изумительно: она стала на четвереньки, лицом к публике, и поползла, в это время груди вырвались у нее из-за корсета. Реально!"
Кстати, может она и не дотягивала до требуемой тогда морально-нравственной планки, зато более скромные участницы канули в Лету, а веселая Лидия Борисовна так и вошла в историю как первая официальная королева красоты России.
(Увы, косный телеграм не дает показать ее в посте, приходится спрятать в комменты.)

Смущенно признаюсь, что одну экскурсию уже провела. Сказительницу взяли за бока и отвели на Итальянскую. В последний момент высадился десант москвичей. В общем, нас получилось несколько больше, чем я ожидала. Поэтому, когда в точке сбора меня со всех сторон стали окружать улыбающиеся гуляки, я почувствовала себя как Бендер у входа в Провал, когда подъехали две линейки с милиционерами. Он, напоминаю, испугался и хотел притвориться обычным туристом, но милиционеры так робко столпились вокруг, что Остап Ибрагимович осмелел.
В общем, осмелев, зову:
а) в четверг, гуляем от памятника Екатерине II в сторону Апраксина Двора;
б) в субботу, по Серебряному веку; update: ЗАПИСЬ ЗАКРЫТА.
в) в воскресенье, опять по Итальянской (мне понравилось). UPDATE: ЗАПИСЬ ЗАКРЫТА.
Начало в 11.00, гуляем долго, часа три-четыре, с перерывом на кофе-отдышаться. Тепло одеться. Нет, оскоромлюсь капслоком. ТЕПЛО, говорю, одеться. Образец прилагается. Перерыва только в четверг не будет, там просто негде, ну и эта покороче. Записываться тут: @realtanyamay или тут: [email protected].
Вечером всем отвечу.
(Бывалые, не грустите и не идите на старое. Дождитесь нового, к концу месяцу будет.)

Я не Бродский и хожу на Васильевский остров просто гулять, без всяких суицидальных намерений. Тем более что компанию составила друг Наташка. Гулять с редактором детских книг всегда приятно. К тому же Наташка привела с собой друга Машу. Реставратора. С Машей она подружилась через другую Машу, которая библиотекарь (этой Маши с нами не было, она уехала в Израиль). Мы тут же пошли смотреть на памятник Уварову и загадочного голыша, с которого снята даже кожа, притулившегося среди культурных бебехов, окружающих добродетельного министра. Как строго сказала Маша-реставратор, это экорше, нужная для художников вещь. Полюбовались экорше и подошвами ботинок Уварова, двинулись дальше, и тут Наташа столкнулась с издателем. Нам незнакомым, поэтому книжные люди отошли на пару шагов и завели смолток. Уши я навострила, когда издатель рассказала, что бежит с отличной экскурсии, что-то там про Пушкинский Дом. Во мне тут же проснулся аверченковский мальчик Додя и стал требовать блины, камни в печени и Пушкинский Дом. И в этот момент из того же источника донеслось: "Ты знаешь, говорят, что приехала Татьяна Мэй. Вот к кому хочу сходить".
Я потом Наташке говорила, что надо было вырвать волосок из бороды, торжественно воскликнув: "Трахтибидох!" Но она в принципе стрижена под ноль, не то что бороду искать, поэтому просто растерянно сказала: "А вот она, Татьяна".
Запечатлен момент через пять минут.
Меня не устраивает только одно - почему нельзя такие встречи сложить в коробочку и носить у сердца.

Пересказываю с чужих слов, но источник был так артистичен, что я видела мизансцену как наяву.
Короче, церковь. Снаружи холодно и дождь, все как положено. Заходит женщина с мальчиком и сразу к прилавку с иконками. Озабоченно выбирает. А мальчик такой... ну не заёбушек, но близко. Замурзанный, растянутая вязанная шапка сползла на глаза, из носу течет. Озирается по сторонам, видит что-то наверху, дергает маму за руку и, втянув в очередной раз сопли, гундосо спрашивает:
- Это чо?
- Где?
- Вон там чо?
Тетушка-свечница смотрит в направлении его пальца и отвечает:
- Ангел.
Мальчик деловито:
- Кусается?

Митька однажды халтурку взял на перевод. Там часть - подписи к советским плакатам, только текст. И пыхтит, бедняга, - лексика дедов недоступна его воображению.
Приходят ко мне озадаченный.
- Мам, как понять "смотр женских трудящихся масс"?
- Ну, идут бодрые трудящиеся женщины, с флагами, песнями, транспорантами. С портретами вождей, - подумав, добавляю я.
- Куда идут? - панически спрашивает несчастный толмач.
- Вообще идут, в принципе. Маршем. На демонстрацию, например.
- Господи, я было решил, что на медицинский осмотр.

Фейсбук подкинул. Десять лет назад писала:

В интервью с Тодоровским-старшим нашелся ответ на один из давно мучавших вопросов. Почему поколение, на которое свалилось столько страданий, ненависти и страха, смогло не просто пережить все это, но удержать ощущение счастья, мало того - передать его нам. Почему даже когда Тодоровский снимает "Анкор, еще анкор" - лучший фильм об бессмысленном армейском существовании, или "Военно-полевой роман", эта теплая волна смывает неизбежную безнадегу. А ведь его жизненный опыт чудовищен, он один из тех, кто видел своими глазами голодомор и войну. Ну и вот:
"Мы остались живы. А это, знаете, такое чувство… особенное. Это было ни с чем не сравнимое чувство — когда восьмого мая после тяжелейшей битвы на Эльбе вдруг затихли орудия и наступила тишина. И вот мы увидели зеленую траву и голубое небо. Мы не думали в тот момент о том, что мы выжили, нет, мы просто впали в оцепенение. Сняли вонючие сапоги с портянками, пропитанные потом и пылью, распахнули одежду и легли на майскую траву. И мой друг Сережа Иванов через секунду уже храпел. И через какое-то время ему на грязный с подтеками палец сел мотылек. Палец вздрагивал — мотылек на секунды взлетал, но потом садился обратно. И так снова и снова. Я не спал и как завороженный смотрел на это. Где-то уже пиликала гармошка. И вдруг я понял — война ­закончилась. И это было такое чувство… Организм требовал освобождения от ужасов, которые пришлось ­пережить".
Господи, неужели нам нужно повторить их опыт, чтобы увидеть мотылька на грязном пальце ноги.

Ихолайнен сходил за спичками. Таня съездила в гости. Вместо того чтобы, как нормальные люди, сесть на автобус, взяла машину. По дороге чертов драндулет заглох. Ровно в ту минуту, видимо из солидарности, сел телефон. Отринув извинения сконфуженного водителя, мысленно выстроила маршрут и деятельно потопала пешком. Заодно растрясу бока, подумала оптимистично. Тем более что иду с отяжелителями, как завзятый зожист, - плечо оттягивали Иван Иваныч Пущин и свежеобретенный, с дивными иллюстрациями Жени Двоскиной, "Недопесок". Опоздав на сорок минут, наконец добрела до требуемой улицы Воскова, вход с Малой Пушкарской. Квартиру я, к счастью, помнила - 25. Однако на табличке с номерами такой квартиры не значилось. Однако разве что-то может остановить вернувшегося отъезжанта, когда он устремился в гости. И я принялась обзванивать в домофон все квартиры по этой лестнице. Пару раз мне испуганно ответили, что никого не ждут. Остальные номера не откликались. Но счастье было так близко, так возможно, и решив, что хозяева просто не слышат звонка из-за поднявшегося галдежа и веселья, еще минут семь трезвонила в квартиру 22, квартиру 50 и квартиру 20. Наконец подошел местный жилец и запустил меня в парадную. И еще минут пятнадцать я обходила все квартиры и упрямо давила пупки звонков уже непосредственно там. Апогеем моей бурной деятельности стал момент, когда из квартиры 23 вышла женщина и обнаружила, что напротив, пригнувшись, стою я и жадно прислушиваюсь к замочной скважине ее соседей - в надежде расслышать скрываемый от меня жестокими хозяева оживленный шум и звяканье вилок о тарелки. Это Петербург, дедки, - с совершенно непроницаемым лицом женщина прошла мимо и спустилась в ночь, как ни в чем не бывало. Тем временем адски захотелось есть. Вспомнив, что купила по дороге к столу палку сырокопченой колбасы, я села на ступеньки, дверным ключом надорвала обертку и как следует откусила от продукта гродненского мясокомбината. Достала из сумки Пущина и углубилась, жуя, в его переписку. Еще оставались надежды, что не дождавшиеся меня хозяева решили поискать пропажу вокруг дома и сейчас придут. Внизу хлопнула дверь. Поднявшийся молодой парень замедлил возле меня шаги и спросил:
- Что вы тут делаете?
- В гости пришла, - мрачно ответила я сквозь колбасу.
Но и парень тоже был настоящий петербуржец и лишних вопросов задавать не стал. Мало ли как люди ходят в гости. Может, так принято у интровертов. В пустой парадной, под чужой дверью с колбасой. Уже в спину ему я на всякой случай осведомилась:
- Не знаете, нет ли здесь 25-й квартиры?
Но он лишь покачал головой.
Дома первым делом влезла в переписку, надеясь что ошиблась Катя, пославшая мне пароли-явки. Вдруг это все же другой дом. Или даже улица! Но Катя не ошиблась. Впрочем, я тоже - квартира действительно была двадцать пятая. С одним маленьким дополнением - в глубине двора.
Как теперь извиняться перед хозяевами, не знаю.