"Сфотографируй меня, как одного из этих твоих французских экзистенциалистов"

(только с борщевиками и без сигареты)

Или вот, например, по пути на локацию говоришь, что хотела бы в одном из кадров живого слизня - а напарник убегает куда-то в кусты и пару минут спустя возвращается со слизняком на листе осины, несмотря на сухой и холодный день.
Иногда я сама себе завидую.

"Мы точно знаем, что вам понравится", - пишет мне Озон. Учитывая, что последним, что я заказывала, были складной нож, кофе и пульверизаторы, интересное должно быть у него представление о моих вкусах.
Проверять, впрочем, не стала.

В целом мне кажется, что для того, чтобы сохранять некую чуткость, глубину восприятия, нужна определённая степень... праздности, что ли. Чтобы мозг не был загружен слишком большим количеством задач и мог брать в обработку случайные впечатления.
Когда стабильно устаёшь до отупения, тонкие настройки неизбежно слетают, а для реакции на что-то вне фокуса внимания нужны более сильные стимулы. Но зато если уж что-то пробивает эту плёнку, то оно остаётся там надолго, как заспиртованное - и раз за разом натыкаешься в памяти, возвращаешься, ощупываешь снова и снова. Некоторые мои долгие проекты вот из такого и выросли.

Зато. Сегодня после съёмки на полу в той комнате, где студия, остались лепестки красной розы, и Линдал не стал их убирать, когда свернул фон.
"Вдруг псам ещё захочется в них полежать"

Линдал делает игру, где надо будет играть за чихуахуа, которая спасает мир от инопланетных агрессоров. Делится находками, показывает мне разные механики... а я смотрю на это со сложным чувством: вроде и круто придумано, вроде и играть в это должно быть интересно, но ведь ВСЕ ЭТИ ШТУКИ СОЗДАНЫ, ЧТОБЫ УБИВАТЬ МАЛЕНЬКУЮ СОБАКУ!

С некоторыми вещами приходится просто смиряться, что их уже больше никогда не будет. Например, долгих, на десятки километров, прогулок с ублюдками: Шерлок сейчас наши обычные, сорокаминутные, не всегда легко проходит, а оставить его и взять Шакала - тоже не вариант, старая овчарка тяжело переносит одиночество.

Ну и Шакал, он, конечно, моложе, но даже в лучшем случае через пару-тройку лет тоже неизбежно будет сдавать.
Я не знаю, будут ли у меня потом ещё собаки, когда, где - но эти псы начинают мало-помалу угасать. Мы будем их сохранять и поддерживать на ходу, сколько можно, но и у того, и у другого уже есть то, чего никак не исправить, и оно будет прогрессировать. Шерлока, возможно, однажды и вовсе парализует.

Поэтому сейчас каждый день с ними начинает восприниматься, как ценность, особенно хорошие дни, когда овчарка легко ходит, играет и вообще радуется жизни. Бывают и не очень хорошие, и пока хотя бы ясно, как с ними справляться.

Ну и Олегу тикает шестой год, а они в среднем лет по пять живут.

Когда оно происходит медленно, это, конечно, даёт возможность подготовиться, как бы авансом всё принять - мне есть с чем сравнить: врасплох оно ошеломляет, и потом ещё долго ощущается, как пробоина. А так... потеря словно бы поселяется рядом, маячит на краю поля зрения привычной фигурой, которой просто киваешь мимоходом: не сегодня, нет, живём пока, ещё поживём.