Корр.: Нет ли ощущения, что, несмотря на общий подъем в индустрии, у вас идет пробуксовка?

Слава: Нет, мы, с моей точки зрения, держимся в ритме. Возьмем последние 5 лет. В 19-м году вышла «Громкая связь», через полтора года «Обратная связь», потом сериал «В Бореньке чего-то нет», потом «О чем говорят мужчины. Простые удовольствия», и вот сейчас, если все будет нормально, выйдет фильм «Один день в Стамбуле». 5 лет – 5 проектов.

Корр.: Да, по фильму в год.

Саша: Плюс-минус. «В Бореньке чего-то нет» не фильм, а сериал, но, тем не менее, произведение недооцененное, которое впоследствии, как мне кажется, люди «услышат». Я не к тому, что мы опередили время, не поэтому, как-то так сложилось, что не совсем легло на время. Мне кажется, это хорошая работа, честная, и актерские работы прекрасные.

Корр.: В основном ваши фильмы, сериалы, спектакли – вневременные истории, поэтому, наверное, и «День радио» столько лет…

Саша: 24-й год играем. Полные залы.

Корр.: Время меняется, а этот спектакль так долго живет!

Саша: Крепко сделан. Именно с точки зрения профессии – крепко сделан. Все сюжетные повороты работают. Мы, с трудом, но еще смахиваем на диджеев и других работников радиостанции.

Корр.: Расскажите о новом спектакле.

Саша: Мы начали репетиции и в декабре надеемся сыграть премьеру. В прошлом сезоне дважды прочитали новую пьесу на зрителя, и реакция публики нас очень порадовала. У пьесы пока нет названия. Но к декабрю точно появится!
Вообще, театр – это то, по чему хочется, чтобы о нас судили, и где можно услышать то, что мы думаем. Без посредников.

Корр.: А о чем будет спектакль?

Слава: Пьеса о том, как случайно людям становится хорошо. Как они, случайно встретившись, разговаривают на одном языке. Причем и в прямом смысле на одном языке, и в переносном, в плане того, что они понимают, что ты имеешь в виду, понимают намеки, понимают эмоциональность твоего языка, у них тот же культурный код. Для нас – это вообще самое важное в жизни. Так сложилось.

Корр.: В такие времена, как сегодня, юмор востребован, уместен? Или, как мне кто-то сказал, хотелось бы качественного юмора, но не все время, чтобы «ржака» была по телевизору?

Леша: Я смотрю по телевизору только футбол. Не знаю, как там шутят. Не, футбол, конечно, бывает очень смешным! Но, мне кажется, что юмор всегда уместен. Есть книжка о юморе в концлагерях. Еврейский юмор. Люди попадают туда, продолжают жить и пытаются оставаться людьми. И это как помощь, способ пережить ужас, способ осмыслить.
То есть, когда мы садимся и находим какую-то парадоксальную формулировку, что-то смешное высекается - мы этим способом доходим до понимания того, что происходит с нами и с жизнью, а еще, к тому же, выясняется, что самое смешное – это правда.
Вот на это люди реагируют. Бывают репризы, бывает удачный каламбур, но самое смешное – это именно правда, точность. Развенчивание условностей, называние вещей своими именами, когда эти имена затерлись.

Слава: Насчет телевидения ничего не отвечу, я смотрю по телевизору только футбол и кино, и не знаю, сколько там ржаки, и какого качества. Не могу сказать, некомпетентен. А в целом я считаю, что всегда, во все времена уместно все, потому что мы же живем жизнь…

Корр.: Другого времени для того, чтобы жить, у нас не будет.

Слава: Хорошая фраза. Другой жизни не будет, другого времени, чтобы жить, у нас не будет. Можно дозапрещаться до того, что ты просто перестанешь хотеть жить. Довлатов писал, что жизнь есть выявление собственным опытом границ добра и зла. Каждый их щупает, находит… Я, вообще, считаю, что люди становятся близкими по вот этим вот границам. То есть, когда рамки плюс-минус совпадают, то и люди совпадают - продолжают дальше общаться, разговаривать, сближаются.
Иногда женятся, если это мужчина и женщина.

Корр.: Вы вместе уже больше 30 лет. За это время вы не поссорились, не разбежались, не ушли в сольные проекты… Как у вас это получилось? Откуда вы такие взялись?

Слава: Ссорились мы по всем тем поводам, по которым люди обычно ссорятся, но, тьфу-тьфу-тьфу, большого скандала из-за денег у нас не было. Мы с 1996 года приняли волевое решение, что все деньги, которые мы зарабатываем внутри профессии, мы делим поровну. И видимо, это решение нас ведет и дальше по жизни. Были разные вопросы, из-за которых ссорились, разность характеров, разность в понимании чего-то, кто-то более вспыльчивый, кто-то отходчивый… Это все было. А что нас держит вместе – наверное, четкое понимание того, что каждый из нас в одиночку меньше, чем мы все вместе.

Саша: Ну, как не ссорились? Ссорились. И разбегались. Просто быстро мирились и сбегались обратно.

Слава: А так… ну, в 1988 году мы все приехали в Москву – из Рязани, Волгограда и Одессы – и поступили на один курс эстрадного факультета ГИТИСа. В 1993-м мы его закончили и сделали маленький молодежный театр, который за прошедшие 30 лет стал… ну, если не большим, то, как минимум, не таким уж маленьким…

Камиль: …но точно перестал быть молодежным.

Слава: А стали мы интересны зрителям, когда поняли, что мы хотим говорить о себе и о времени, в котором живем. Поэтому, начиная с «Дня радио» мы сами пишем пьесы и сценарии для своих фильмов.

Леша (перебивает): Знаете, у нас есть спектакль «Квартетник», в котором мы как раз пытались проанализировать, кто мы, откуда мы, из чего мы состоим. Оказалось – из рассказов Чехова и Довлатова, из стихов Пушкина и Бродского, из фильмов Данелия, Рязанова и Германа… а, ну, и из текстов Жванецкого, конечно! То есть, мы почти полностью состоим из русской культуры. Нет, мы там упоминаем и Сомерсета Моэма, из мыслей которого мы тоже состоим, но и его мы читали по-русски…

Слава: В общем, получается, что русская культура, русский язык – это наша работа, наш дом, наша жизнь… в конце концов – наша Родина… Короче, русский язык для нас, как Пушкин - наше все.