Вечер у меня — такой
Даже начала снова писать стихи, но они — всего лишь отблески заката

Подала заявку на участие в Совещании молодых литераторов. И хотя они запрашивают концептуальные книги, все равно отправила несколько своих рассказов. А там посмотрим 🌸

Для тех, кто присоединился недавно — иногда я здесь делюсь визуальными работами, которые меня вдохновляют

Ася Шевченко поделилась своим редакторским опытом и составила алгоритм разбора эпизода на примере рассказа Амброза Бирса «Случай на мосту через Совиный ручей».

Что? Где? Когда?
В центре сюжета рассказ Бирса – гражданская война в Америке: южанин с веревкой на шее стоит на мосту. Бирс был свидетелем этих событий, но если между вами и текстом – дистанция, дотошно проверяйте факты.

На месте ли крючки?
В экспозиции рассказа нет описания сеттинга, о происходящем мы догадываемся из подсказок, которые оставил нам автор: «солдат федеральной армии», «мирное время», «руки у него были связаны за спиной».

Есть ли в эпизоде конфликт?
В этом рассказе конфликт очевиден: текст начинается со сцены казни. Но чтобы увидеть разрешение конфликта (и злую иронию Бирса), надо дочитать до конца – все не так очевидно, как кажется.

Что случилось и к чему привело?
Здесь все просто: нельзя показать казнь и не объяснить, что стало ее причиной. На любой вопрос, который задан в истории, надо дать ответ.

Что и через что показано?
В тексте должен соблюдаться баланс внешних обстоятельств и внутренних процессов. Рассказ Бирса очень физиологичен. Герой «ощущал лицом набегающую рябь», слышал «жужжание мошкары» и даже шум воды, рассекаемой рыбешкой. Именно через эти детали передана эмоция кульминации рассказа.

Band

Друзья, вы для меня большая сила — все: друзья, коллеги, даже моя начальница читает этот канал ? спасибо, что вы все здесь. Я не быстро пишу тексты, поэтому стараюсь поделиться тут и чем-то просто интересным, что мне кажется важным и осмысленным. Возможно, стоит больше писать от себя ?️
Мне важна атмосфера, визуальное наполнение. Я в этом смысле избирательна. Как, по-вашему, есть у моего канала какая-то фишка? Или фишка — во мне? ?

Двое
микропьеса

Я. Я. (с неуловимой интонацией)

— Предательство это необходимое условие свободы. Предавая то, что любишь, и при этом продолжая его любить, но уже освободившись от него — только так возможно посмотреть на любимое со стороны. Так возникает высокая ирония, ирония нежности и печали.. .)

А. А. (долго помолчав)

— А для меня настоящая свобода она только в любви.  А любовь это верность. А верность это... не преданность, потому что преданного легко предать. А верный это тот, кто верит. И в кого верят. Любовь это взаимная вера, понимаешь?

(помолчав, грустно улыбаясь)

— Может быть )

(никакого занавеса нет, потому что пьеса происходит в каком угодно пространстве, кроме театрального; просто исполнители уходят; или остаются, а зрители уходят; или исполнители уходят к зрителям; или зрители окружают исполнителей и уводят их)

(Артемий Семичаевский)

**Энн Карсон «Горько-сладкий эрос»

Пауза заставляет человека думать. Когда я размышляю о визуальных пространствах, обозначающих слова «Я люблю тебя» в написанном тексте, это может привести меня к размышлениям о других пространствах, скажем, тех, что лежат между «тобой» в тексте и тобой в моей реальной жизни. И то и другое — пространства, порожденные некоторого рода символизацией. Оба требуют от разума оторваться от «здесь и сейчас» ради чего-то, что существует в виде проблесков в нашем воображении. В письмах, как и в любви, воображать — значит обращаться к тому, чего нет. Чтобы писать слова, я рисую буквы, чтобы заместить ими отсутствующие звуки. Чтобы написать «я люблю тебя» требуется дальнейшее аналогическое замещение, предположительно довольно болезненное. Твое отсутствие в синтаксической структуре моей жизни не заместить написанным словом. Простой факт, но для влюбленного он имеет огромное значение: ты и я — не одно целое.**

Из интервью Булата Окуджавы «Я грустный оптимист» (Неизвестное интервью)

Задача искусства — противостоять злу

— Как Вы считаете, способна литература воспитывать?
— Искусство не воспитывает, оно существуют только для того, чтобы быть противовесом злу. Без него мы бы давно перегрызли горло друг другу. Литература не способна воспитывать, она только влияет на наши души. Это как прививка. Человечество во все времена болело, в большей или меньшей степени, и искусство, излечивая его, появляется в большей или меньшей степени. Кого-то удивляет, что при тоталитаризме наступает расцвет искусств, а при свободе и благоденствии, оно, напротив, в упадке. Просто это закон, задача искусства — противостоять злу, а не воспитывать.