20 ноября 1975 года – 49 лет назад – умер испанский диктатор Франсиско Франко. Низкорослый галисиец, пытавшийся сделать Испанию вновь великой (после разгрома 1898 года). Военный диктатор, который проводил либеральные реформы в экономике. Яростный антикоммунист, который в старости с почестями захоранивал убитых его армией коммунистов и анархистов. И наконец, тиран, который за все годы его правления свёл в могилу сотню тысяч человек, превративший Испанию в богатый европейский курорт.
В общем, одно сплошное противоречие, как и весь испанский характер – горячий, эмоциональный, экспрессивный, а поэтому нам, россиянам, понятный.
Современные россияне и русские эмигранты не понаслышке знают, что такое ресентимент по утерянной империи (хорошо, что в Испании была ностальгия по одной империи, а не по двум как России). О слабой республике, возникшей в годы Революции и уступившей место диктатуре, все учили в школе. Также все, кому в России 25 и больше знают, как легко люди отдают собственную свободу ради подачек и минимальной сытости. А кроме того, пафос запрета абортов и вмешательства государства и церкви в личную жизнь людей, россиянам тоже знаком.
Только есть отличия. Россия, несмотря на отделение советских республик, осталась ядерной державой с мощной индустрией. Испания в 1898 году потеряла почти всё. К тому же, разбалованная золотом конкистадоров, она так и не развила нормальную промышленность. Россия, пережившая две волны индустриализации, а также массовое образование и 70 лет государственного атеизма, является до мозга костей светской страной, где даже высокие церковные иерархи лицемерят. Испания же и к 1930-м была очень религиозной и светской страной. Более того, в начале 1920-х ещё были живы старики, помнившие аутодафе!
И самое главное. Франко был кадровым военным с личным опытом боевых действий. Он воевал в Марокко и помнил огонь гражданской войны. И поэтому Франко сделал всё, чтобы Испания не воевала во Второй мировой. К тому же, как истинный военный, а не спецслужбист, он мог отличать тактику от стратегии, и понимал, что стратегическое развитие за рыночной экономикой и открытой миру страной.
В отличие от Путина, Франко понимал свою смертность. Поэтому он заранее определил, что после его смерти трон займёт молодой король Хуан Карлос. Уверен, что Франко осознал, что режим его умрёт с ним, поэтому готовил платформу для будущих реформ…
… Сейчас Испания богатая и очень толерантная страна. И никто не рвётся в «золотой век» Фердинанда и Изабеллы, как и не требует вернуть 80% Американского континента. А в Долине Павших лежат рядом коммунист с фалангистом, а Испания вокруг смотрит в будущее

19 ноября (7 ноября по юлианскому календарю) 1885 года скончался русский публицист Николай Яковлевич Данилевский. Малоизвестный в царской России, неизвестный в СССР, он обрёл просто-таки фантастическую популярность после 1991 года. И прежде всего своей книгой "Россия и Европа"...

'Европа не только нечто нам чуждое, но даже враждебное, что её интересы не только не могут быть нашими интересами, но в большинстве случаев прямо им противоположны', - пишет он в этой книге. Эти слова не только греют душу господ консерваторов, но просто-таки доводят их до экстаза.

Цари воевали с Европой, но были генетически (во всех смыслах этого слова) с ней связаны и всегда искали её поддержки. Генсеки были с Западом в состоянии холодной войны, однако подчёркивали передовую роль Европы. Только Россия постсоветская прямо-таки на весь мир заявила, что она не Европа. Один писучий КГБшник даже написал книгу с нашумевшим заголовком - "Почему Россия не Европа"...

Кем только не называли Данилевского! И "отцом цивилизационного подхода", и "предшественником Шпенглера", и "отцом русской идеи".

Если представить, что книге "Россия и Европа" нужно поставить диагноз, то он будет прост - паранойя. Чертой этого душевного недуга является мания преследования и навязчивая идея, что все вокруг сплотились против тебя.

Если откинуть досужие мысли Данилевского о цивилизациях, начиная с египетской, то получится, что есть такая коллективная сущность как Европа, которая противостоит России. Множество стран, культур и народов параноидально объединены в некую единую сущность, чьё существование сводится к тому, чтобы только и навредить России (будто у господ европейцев иных дел нет).

Если старшие современники Данилевского - славянофилы - были ещё романтиками, то этот писатель стал откровенным реакционером. Конечно, Россия того времени породила целую когорту реакционеров. Но в Достоевском хоть есть философская глубина, в Каткове - полемический задор, а в Победоносцеве - юридическая скрупулёзность. А в Данилевском нет ничего, кроме идей изоляционизма и прото-фашистских лозунгов.

Хотя в конце XIX века, в эпоху империализма, противостояния между странами оправдывали и интеллектуалы куда высокого порядка - такие как Густав Лебон, Фридрих Ратцель, Карл Хаусхофер и Рудольф Челлен...

Если кричать, что ты не такой как все, то становишься обычным и похожим на всех. Всякий раз, когда Россия начала заявлять о своей уникальности случались дикие жестокости: контрреформы Александра III, сталинизм и путинизм. Эти режимы объединяет ненависть к Западу. Вот только, если царь-миротворец не любил англичан и немцев, Сталин - "буржуев", то при Путине присутствует звериная ненависть к Западу как таковому. И это при том, что Россия сама органическая часть Запада, иудео-христианской цивилизации.

Такая самоненависть, приведшая к войне с соседями, была бы невозможной без популяризации идей второсортного публициста XIX века Данилевского и переноса его идей из того столетия в наше время

Мы, живущие спустя 106 лет после той войны, знающие о Второй Мировой войне, Холодной войне, войнах с террористами, наблюдающие бессмысленную войну в Украине и титанические попытки маленького Израиля отбиться от больших агрессоров, должны понять простую вещь – войн можно избежать, особенно если понимать их катастрофические последствия. Обжёгшаяся на Франко-прусской войне 1870 – 1871 годов Европа полвека не воевала внутри себя, как и Европа, увидевшая ужасы Второй мировой войны до конца ХХ века избегала войн. Как только вырастает поколение, не знавшее войны на своём опыте, ему прямо хочется воевать – хочется воевать от недостатка образования, ресентимента о прошлом, которое не вернуть, и от собственной гордыни. Это может быть преодолено долгим и систематическим историческим образованием непрерывного уровня. А также системой сдержек и противовесов, когда бесплотных мечтателей о восстановлении империй заткнут на дискуссионном поле пацифисты и сторонники экономической интеграции во всём мире.

Возникает вопрос: а может ли нынешняя путинская империя породить новых Троцких? Не может, а породит! Ибо сила действия равна силе противодействия – чем сильнее репрессии, тем сильнее будет ответ. Не уверен, что новые Львы будут левых взглядов, но они будут точно львами.

Трагедия в Крокус Холле заставляет задуматься. О реальной и мнимой безопасности. О роли государства. И о том, как иллюзии и фантазии одного человека или группы могут принести вред миллионам людей.

Очевидно, что человек стремится к стабильности, то есть состоянию, когда он может находится в предсказуемой для него обстановке: завтра будет также (или почти также) как вчера, а может и лучше, я дойду до магазина и вернусь обратно. Стабильность наиболее плодотворна в условиях безопасности – состоянии, когда сведена к минимуму (а лучшее вообще ликвидирована) какая-либо угроза для личности и собственности. Безопасность достигается благодаря организованности человеческих отношений, подчинённости их ясным и чётким правилам. Гарантом соблюдения безопасности в современном (после XVII века) мире является государство, взявшее на себя монопольное применение силы. То есть только оно и его институции могут применять принуждение, когда появляется малейшая угроза личности и собственности.

Всё звучит логично. Это школьная программа, основанная на титаническом мыслительном труде Жана Бодена, Томаса Гоббса, Джона Локка и Макса Вебера.

Но проблема в том, что мы живём в чересчур динамичную (в сравнении с предыдущей историей) эпоху, когда изменения в обществе и технике не всегда осмысляются человеческим сознанием. Детище сотен тысяч лет эволюции, человеческая психика, максимально консервативна – ей хочется мыслить категориями племени, если не человеческого стада. Люди, застигшие изменения в молодом возрасте, легче их воспринимают. Чего не скажешь о людях в пожилом возрасте и о людях, живущих в архаических клановых сообществах. Их мышление консервативно в квадрате. Этот гиперконсерватизм рождает агрессию к современному обществу: или в форме открытого неприятия, или в страстном желании его уничтожить.
Первое порождает современные авторитарные режимы, желающие заморозить для сохранения собственной власти общественное развитие, второе – террористические движения.

Управляемая родившимися в 1950-е годы стариками Россия и фанатичное Исламское государство (запрещённое в цивилизованном мире) оказываются на одной волне. Волне презрения и неприятия развития и динамичности. Только советская элита в России пытается вернуть страну в условные 1970-е – ранние 1980-е, а террористы – в раннее Средневековье. Уровень приятия насилия в 1970-е годы был высок: шла Холодная война, люди жили в ожидании ядерной войны, а ещё были живы те, кто ясно помнил репрессии миллионов. Уровень приятия насилия в 620-е (время зарождения ислама) просто колоссален: человеческая жизнь, несчастная и короткая, не стоила и ломанного гроша. И вот что важно: и Путин и ИГИЛовцы хотят вернутся в выдуманное и идеализированное прошлое – в эдакую эпоху Застоя из фильмов Эльдара Рязанова с одной стороны, и в эпоху последнего из пророков – с другой. И ради этого возвращения они готовы убивать. Прямо, взяв в руки автомат – как террористы. Или косвенно – приказывая запускать ракеты по городам соседней страны.

И тут мы приходим к страшному искажению природной склонности человека к стабильности. Человеческая психика пытается установить предсказуемость, чтобы жить. Диктаторы и террористы убивают, чтобы установить предсказуемый для них режим.
Государство из защитника порядка (сохранения личности и собственности) превращается в их руках в источник беспорядка. Организованного беспорядка.

Этот беспорядок убивает невинных и в Красногорске, и в Украине.

Убивает только из-за того, что наделённые властью или оружием люди хотят вернуться в воображаемое прошлое.

Евгений Евтушенко задавался вопросом: «Но как из наследников Сталина//Сталина вынести?». Несмотря на ХХ съезд КПСС и десталинизацию, позиции почитателей Сталина вернулись довольно скоро. Многие историки неосталинизмом называют правление Андропова (некоторые даже таковым считают поздний брежневский период). В Перестройку, как ни странно, позиции сталинистов окрепли. Их манифестом стала статья «Не могу поступиться принципами» Нины Андреевой. А в 1990-е годы сталинизм в мифологизированной форме вернулся в массы. Мнимому «порядку» сталинской эпохи противопоставляли «бардак» 1990-х.

Но это уже обсуждено сотни раз. Так в чём или ком Сталин продолжает жить?

Как известно, будущий «вождь народов» взошёл на политический олимп в 1922 году, став генеральным секретарём РКП (б). По сути он занимал бюрократическую должность par excellence. Ему было далеко до риторических способностей Троцкого, до харизмы Фрунзе, до аналитического ума Бухарина. Последний уже перед смертью назвал Сталина «талантливой посредственностью». И это самое точное определение сути этого диктатора в истории.

Сталинизм – власть дорвавшихся до вершин власти и беспринципности карьеристов, которые на высшие уровни правления проносят кругозор мелких бюрократов. Сущностно Сталин и его друзья – это мелкие люди с непомерными амбициями, у которых из талантов только умение хитрить.

Амбиции сами по себе это нормально. Кто-то стремится к деньгам и становится бизнесменом, кто-то – к знаниям и занимает места учёных, кто-то – к славе, становясь актёром…

Но сталины рождаются из чистого стремления к власти, патологического желания господствовать над другими людьми. При чём земные блага таких людей могут и не интересовать (по сравнению с современной российской элитой сам Сталин жил довольно скромно, хотя по тем временам роскошно). А сталинцы (идеальные подручные для массовых преступлений) рождаются из тихонь и послушных исполнителей, у которых внутри горит желание власти и при этом стремление роскоши (для того, чтобы из этой роскоши смотреть на остальных как на быдло). Сталины хотят быть первыми, сталинцы же быть вторыми. Последние готовы быть на подхвате, быть послушными слугами, только бы получить что-то с хозяйского стола.
То есть сталинизм – это власть психопатов, окружённых жадными и мелочными подхалимами.

После смерти Сталина остались одни подхалимы, в которых страстное желание властвовать уступало и уступает ещё большему желанию жить в роскоши. Это верно и для брежневской, и для путинской элиты. Но в их головах живёт страх перед разоблачением и лишением их благополучия. И это страх перед народом, который в их головах предстаёт коллективным Сталиным. В сознании того, кого принято называть «глубинным народом», тоже живёт Сталин – отмеченное выше стихийное стремление к справедливости, даже ценой экспроприаций и убийств. При этом и та и другая сторона в своём взаимном презрении взрастили истинного преемника Сталина – новых чекистов.

Для олигархов начала ХХ века Путин и его команда были защитниками от «народа-коммуниста», а для миллионов россиян – Путин казался наоборот защитником от олигархов. В итоге, тихоня-психопат вырос в нового Сталина, который теперь окружён новой группой подхалимов и желающих попасть в них, а «глубинный народ» до сих пор думает, что он защищает их от олигархов и вороватых чиновников.

Те же, кто всё понимает, в ужасе смотрят на этот сюрреалистический спиритический сеанс по вызыванию духа Сталина, и ждут конца сеанса…