это мы с ксюшей до зачёта по чтению с листа.
состояние «после» не зафиксировано в истории (может оно и хорошо)

отрефлексировала, что самое сложное в вокале для меня сейчас — найти связь с голосом, понять его, смочь работать с ним в разных состояниях (и его, и моих). понять, какой он и что несёт, то есть, что несу я сама и что из себя представляю

сейчас в музыке для меня нет ничего больнее, чем когда я чувствую, что голос мне не поддаётся — не потому, что это неудача или технический баг, а потому, что я чувствую свою общую несостоятельность. как будто голос — настолько личностно-образующий элемент, что без него теряешь себя

я собралась с силами и рассказываю о позавчерашней паре по музыкальной форме, на которой я случайно оказалась одна, и поэтому юрий константинович просто устроил лекцию на свободную тему

начали с жана-филиппа рамо, французского композитора и теоретика музыки эпохи барокко. в 1722 году был впервые опубликован его «трактат о гармонии, сведённой к ее природным началам», в котором он многое описал, и, например, вывел понятие основного тона.
но главный тезис рамо, на котором строится его подход, в том, что мелодия исходит только из гармонии (своеобразной системы, определяющей, как звуки сочетаются между собой)

а вот жан-жак руссо (который, помимо прочего, был музыковедом и даже оперы писал, если вы вдруг не знали, как и я) считал, что первична именно мелодия, а гармония служит, чтобы раскрыть выразительность мелодии

уже в 20 веке русский и советский композитор борис владимирович асафьев представил свою интонационную теорию, в которой развил идею о том, что в интервале важно не сочетание двух звуков, а все, что между ними. он во многом базировался на «основах линеарного контрапункта» эрнста курта (работа доступна в переводе на русский и под редакцией асафьева); а курт в свою очередь вообще опирался на философию шопенгауэра и его понятие «воли» — курт рассматривал тон как нечто акустическое (физическое) и энергетическое (психическое), чем объяснял бессознательную потребность объединения нот в мелодию. для него кинетическая энергия содержалась в звуке и мелодии, а потенциальная — в аккорде.
единственная проблема — в невозможности эту энергию измерить. например, с какой силой доминанта тяготеет в тонику?
асафьев же по сути развил это до постановки проблематики аутентизма: теряя интонационное содержание музыки, мы теряем и ее понимание

когда я начала писать этот текст, мне хотелось в конце задать какой-то открытый вопрос. но вот я его дописала, а вопрос сформулировать не могу, поэтому просто оставлю как есть

последнее на сегодня

даже спустя год не могу снять розовые очки — меня не устаёт поражать токсичность музыкальной среды

как можно хотеть делать искусство, но допускать грубость и хамство по отношению друг к другу; по настроению выбирать, игнорируешь ты сегодня людей или нет; открыто обсуждать других, когда они в метре от тебя?

и это не вопрос студенческой конкуренции (которая безусловно есть в избытке), а сложившаяся внутри система ценностей, которую достаточно охотно разделяют почти все: от преподавателей до студентов. а ещё каскад из комплексов, которые становятся частью профессионального днк

учиться проходить мимо и исключать это из своего поля — достаточно сложно, но хочется верить, что мы слишком не любим желчь, чтобы в ней вариться, и слишком любим музыку, чтобы позволить себе испортить ее

🚿🧽🧼

доброе утро, которое мы, с лёгкой руки миши кауфмана, начинаем с одного из ранних циклов леонида десятникова — «две русские песни для голоса и фортепиано на стихи р.м.рильке».
солист — владимир напарин, партия фортепиано — алексей гориболь

«без названия»: youtube, spotify
«утро»: youtube, spotify

да будут ночи полны лета
и дни сияющего света
и будем мы и будет бог