Дневник букиниста 25 сентября.
С последним отсечением всё просто. Я - не букинист. Просто люблю книги.
Но сначала про осень.
Дожди, туман и сырость.
Точно такая же погода в моей голове.
До конца сентября остаётся совсем немного, а ясности пока никакой. Разве что выяснилось, что я не поэт, и не писатель, а теперь вот - не букинист.
... Я частенько вспоминаю того самого дедушку на фотографии из нашего поста, что стоит около витрины своего маленького книжного магазинчика. Судя по всему, в свои девяносто пять он находится в ясном уме и твёрдой памяти, а самое важное - он счастлив.
Интересно, как всё будет выглядеть, когда в свои девяносто пять, однажды утром, я выйду на крыльцо "Лавки букиниста". Выйду в такой же холодный дождливый день, как сегодня. Только в сентябре 2067...
Я уверен, что в тот будущий день, с чердака, по-прежнему будут падать перья. Так было всегда около нашего крыльца. Так будет.
Какая-нибудь лохматая собака пробежит по пустынной Северо-Западной, гремя цепью, и бесследно исчезнет за поворотом. Порыв ветра пронесёт по заброшенным трамвайным путям перекати-поле...
На соседнем крыльце, улыбающаяся неизвестно чему старуха, будет полоскать бельё в разбитом корыте. Она ожидает своего мужа с рыбалки. Но он не придёт.
Как обычно я открою магазин и поднимусь на второй этаж. Вымою пол и смахну пыль со старых собранных со всего мира фолиантов. Целый день в магазине будет стоять тишина. Ни одного клиента. Ни единого звука. Даже трамваев за окном не будет слышно, потому что однажды их уничтожат из-за вечного стука колёс. Не будет слышно как за стеной тихо плачет женщина, потому что уже давно будет некому плакать...
Когда наступят сумерки, скорее по привычке, я растоплю камин и зажгу свечи. Мне давно уже будет некого ждать и не на что надеяться. Я превращусь в такой же музейный экспонат, как охраняемый мной магазин... Поэтому в первый момент, я даже не поверю когда услышу его. Робкий звон "музыки ветра". Я брошусь вниз по лестнице, так быстро как только смогу...
На пороге я увижу девочку лет десяти. В руках она будет держать неизвестно где добытую книжку. В ней - самые лучшие истории для детей. Я помню их все. "Однажды одна женщина посадила в горшок маленькое зернышко... "
Быть может так в нашей "Лавке" появится моя Ученица. Так всё начнётся опять.
Но она пока ещё не родилась...
... Я думаю, что просто любить книги для нашей профессии недостаточно. И разбираться в книгах не самое важное. Важнее другое. Научиться любить людей. Принимать. Поэтому я не букинист. Я только учусь.
Мне очень повезло, потому что сейчас, я
работаю с человеком, у которого этому можно научиться. Правда, если бы даже я выучился всему чему только можно, то, наверное, всё равно не стал настоящим букинистом. Просто потому, что у меня есть другая профессия. И я её очень люблю.

Дневник букиниста. 23 сентября.
... Пока добрался до магазина успел основательно промокнуть.
Здравствуйте, Осень!
...На крыльце ни единого перышка! Наверное, ангелы сегодня отдыхают. А тот кто по ночам ест голубей на чердаке - сыт.
Главный же вопрос дня: зайдёт ли кто-нибудь в такую погоду в книжный магазин? А если зайдёт - то кто? И кто станет первым? Первый - всегда знаковый. Задаёт тон на весь день.
Первым зашёл негр.
Познакомились, пообщались. Вполне себе хороший молодой человек. Довольно сносно изъясняется по-русски. Местное имя - Костя. Хотел бы приобрести путеводитель по Сибири. Желательно по всей.
За отсутствием такового приобрёл "Отопление загородного дома" - тоже полезная книжка! - и пожелал нам удачи!
Его пожелание сбылось! Несмотря на всю промозглость, холод и дождь люди пошли!
Покупали много, на разные темы. Покупали даже то, что сейчас покупают очень редко. Например, "Унесенные ветром", шеститомник Стейнбека, собрание сочинений Юрия Бондарева, "Волки Лозарга" Жюльетты Бенцони... Покупали сказки и фантастику, детективы, книги по психологии и философии.
Если так пойдет и дальше, то у "Лавки" намечается хорошее будущее!

Дневник букиниста. 22 сентября.
Почти каждое утро на крыльце "Лавки" появляется столько голубинных перьев, что мне иногда кажется, что их - голубей, на чердаке кто-то ест. А перья потом сбрасывает на наше крыльцо. Почему именно на наше - непонятно. На соседнем крыльце ломбарда, например, никаких перьев нет. Правда, рядом с ним всегда валяются пустые бутылки, а иногда даже и зубы.
Сегодня нам пытались трижды подарить старый советский пластиковый дипломат. Сначала подарить за 1500 рублей. Второй раз тот же самый мужчина с тем же самым дипломатом сделал нам скидку:
- Триста! И разойдёмся!
Я отказался расходиться.
- Ладно! - разозлился мужчина. - Сто восемьдесят восемь рублей и прекратим этот балаган!
Мне немного совестно, потому что и балаган я тоже отказался прекращать. Поэтому, вполне возможно, что по городу до сих пор бродит обозленный мужчина с дипломатом в руке. Интересно, что хорошего можно сделать на сто восемьдесят восемь рублей?
Наконец, ближе к вечеру молодая пара попросила продать книгу о том, как сделать дочь.
Конечно, у нас есть книги о том, как делать детей. Как их делать в принципе. Даже есть книжки с чертежами. Как потом детей воспитывать и всё остальное. Но вот чтобы так, с первого раза - бац! - и изготовить дочь, или сына, или, например, двойню - таких книжек у нас нет.
А от моего житейского опыта молодая пара отказалась! Может быть даже зря. У меня ведь как раз дочь.
... Очень спокойный день. Мало людей, немного проданных книг. В их числе биографии Канта и Галилея из серии ЖЗЛ, парочка книг из серии "Золотая рамка", "Журбины" В. Кочетова (даже не припомню, когда в последний раз её продавали)...
Было время, чтобы хорошо поработать. Надо восстанавливать потерянные рукописи. Я многое помню из них наизусть.
На вечер взял почитать "Эверест" Анатолия Букреева. Всегда испытывал безграничное уважение к покорителям горных вершин. Сам я однажды, после семейной ссоры, на эмоциях покорил какую-то скалу в Горном Алтае.
А потом долго пытался с неё спуститься.

Дневник букиниста 21 сентября.
Смеркается. Значит пора отсечь себе что-нибудь ещё. Сначала я выяснил, что я не поэт. Сегодня очередь прозы...
Как-то раз на железнодорожном вокзале Новосибирска меня немного арестовала милиция. Дело было так.
Лет двадцать тому назад одно московское издательство проявило интерес к рукописи моего романа "На седьмом этаже". Я собирался выехать в Москву из Новосибирска. Но на вокзале меня обуяли жуткие сомнения. Замысел мне казался очень хорошим, а вот воплощение... В течение ночи я трижды покупал билет до Москвы, и трижды сдавал его обратно. Когда я подошёл к кассиру в четвёртый раз, она вызвала милицию.
- Ну, - спросил меня милиционер, усадив напротив. - И кто же мы будем?
- Писатель, - вздохнул я.
- Ага! - сказал милиционер. - А я - поэт!
Он затребовал доказательств и я предъявил ему свою рукопись.
- Так, так, так, - сказал милиционер, углубляясь в чтение около пяти утра.
- Всё не так! - воскликнул он около семи, закончив читать.
Он вызвался мне помочь и очень быстро растолковал, откуда взялись мои сомнения.
Роман был, по его словам, откровенной дрянью. Но его ещё можно было исправить.
Он порекомендовал мне добавить к двум главным героям ещё шесть, ночное такси заменить электропоездом, а вместо семи этажей сделать двадцать два.
И тогда всё будет в порядке!
Очень довольный, что ему удалось помочь, он пожал мне на прощанье руку и сказал:
- Теперь даже не сомневайся! Езжай в Москву и без книги не возвращайся!
Я пообещал, что не вернусь.
За ту ночь мы с ним успели подружиться. Оказалось, что он в самом деле поэт. Но тайный! Тайный...
Я же, действительно, уехал. Только не в Москву, а домой, и на железнодорожном вокзале в Новосибирске больше не появлялся.
Я тогда почувствовал, что ещё не готов. Что мои Истории ещё не созрели. Но в конце концов созревание у всех наступает по-разному, правда? Надеюсь, что сейчас я дозрел.
И всё-таки, я совсем не писатель...
...Уже давно у меня сложилась такая классификация пишущих людей.
Сначала идут "Мастера". Это люди, разговаривающие с вечностью. Их произведения читают и через сотни лет. Потом идут Настоящие Писатели. Потом просто Писатели. Потом - иду я и все кто на меня похож. Я причисляю себя к самому распространенному разряду пишущих людей. К разряду Сочинителей.
Да, я, конечно, пишу. Сочиняю истории и даже романы. Но я не писатель, и давно уже не хочу им быть. Само это слово с некоторых пор стало вызывать у меня отторжение. Мне кажется, что в наши смутные времена с этим понятием случилась беда. Между писателем и коммерсантом исчезла разница. Поэтому я - не писатель. Я хочу просто сочинять хорошие Истории.
И это - отсечение номер два. Не писатель.
Осталось отсечь совсем немного. После этого отсекать уже будет нечего.

Дневник букиниста. 20 сентября.
... Пришёл дедушка с расцарапанной щекой и купил двухтомник по каратэ.
- Защищаться? - спросил я.
- Нападать! - ответил дедушка. - Ничего не могу поделать со своей дурой! Она дерётся лучше... Вот сейчас подучусь маленько и тогда смогу пить сколько захочу!
Да. Иногда книги помогают решить серьёзные семейные проблемы...

Дневник букиниста. 19 сентября.
- Стой! - едва ли не приказал мне прокуренный мужской голос, раздавшийся из-за мусорного бака.
Я остановился. Было уже темно и разобрать кто находится за баком, и что он там делает, было невозможно.
- Что несёшь? - поинтересовался голос.
- Опилки, - ответил я.
В одном из двух пакетов у меня, действительно, находились опилки. Весь вечер я распиливал доски для новых стеллажей.
- Это мусор, - разочарованно вздохнул мужчина.
Но это я и так знал. Я выбросил опилки и уже хотел было уйти, но мой собеседник неожиданно спросил:
- А для души? Есть что-нибудь для души?
Речь, очевидно, шла о боярышнике, или о чём-либо подобном, но у меня с собой, кроме опилок, были только книги. Захватил с работы почитать.
- Пелевин, - сказал я. - "Тайные виды на гору Фудзи".
- Мусор! - мгновенно отозвался голос. - Это мусор!
Мне стало интересно! Не каждый день встретишь за мусорным баком человека разбирающегося в литературе.
- Янина Логвин " Только ты".
- А-а-а! - едва не заорал мужчина. - Никогда больше не приноси мне эту книгу! У меня и так голова разламывается. Это мусор!
- Что, - спросил я, - настолько плоха?
- Не знаю. Не читал. И не хочу! Что ещё?
У меня оставался ещё только "Малыш и Карлсон" Астрид Линдгрен. Хорошее издание с замечательными рисунками Анатолия Савченко. В последнее время я стал перечитывать на ночь сказки. Впадаю! Может быть уже пора.
Мне было жаль "Малыша", но всё-таки я его предложил.
Из-за бака тут же высунулась длинная волосатая мужская рука ладонью вверх.
- Завтра верну! - хриплым голосом пообещал мой собеседник.
Конечно, ни завтра, ни через месяц, никто мне книгу не вернул. Да я на это и не рассчитывал.
А сегодня утром, на крыльцо магазина кто-то подбросил истрепанную до безобразия повесть Астрид Линдгрен в мягком переплете "Карлсон вернулся".
Я не стану её выбрасывать. Я определю её рядом с другими книжками с "историей". Рядом с Чебурашкой, Омаром Хайямом и Павкой Корчагиным.
Sometimes they come back!

Дневник букиниста 18 сентября.
Послесловие.
После таких встреч, как с Глебом Шульпяковым всегда остаётся лёгкая грусть. Праздник закончился. На столе машинописные тексты его стихотворений. И его новая книга - "Белый человек".
Вчера несколько раз меня спрашивали об одном и том же. "Зачем у вас в туалете на трубе висит сантиметр?" Тот самый, которым измеряют объем талии и остальные человеческие подробности.
Для чего существует сантиметр, конечно, объяснять никому не надо. А вот как он появился в туалете, кто и что им там измерял, я объяснить не смогу. Не знаю. Это одна из тайн "Лавки букиниста". Сантиметр завёлся в туалете сам собой, и теперь находится там в качестве талисмана. Теперь любой посетитель, при желании, может всегда что-нибудь себе измерить.
На другой вопрос - "зачем в двери в тот же самый туалет на месте дверной ручки дыра? " - мне ответить ещё проще. Ручка сломалась и вместо того чтобы поставить новую, на сэкономленные деньги мы купили ещё один стул. Это искусство финансового лавирования! Дыра по сравнению со стулом это сущий пустяк и временное неудобство.
Зато теперь у нас ровно двенадцать новеньких красавцев в ожидании всего самого лучшего! Праздник должен продолжаться!
А ликвидацией дверной дыры мы займёмся сегодня.