Снова извините меня, конечно, но пару недель назад, когда я шла куда-то ледяным вечерним Центральным Парком, мне позвонил Фуркан и я зачем-то взяла трубку, хотя обычно никогда этого не делаю, потому что обычно там дают бесконечный подкаст "мои подлые руммэйты".

- Я звоню сказать, что я принял предложение. Я принял их предложение.

Я вначале ничего не поняла, чье предложение? Оказалось, Фуркан имеет в виду, что он благосклонно подумал, откопал в себе некую всепрощающую древнюю неумирающую рептилию, и решил принять предложение свечного бутика поработать у них.

Я даже не поверила вначале. Так не бывает! Это и правда какой-то Ex-Drummer.

- Они, конечно, гнусные люди. Так и не согласились платить мне 30 долларов в час! Но все равно более-менее нормально платят. Они мудилы, это ясно. К людям относится, как к говну. Чудовищный бренд. Но я человек добрый, я умею прощать. Я принял предложение.

- Это прекрасно! - подчеркнуто спокойным голосом сказала я. - Я так рада за тебя!

- Я звоню, чтобы сказать тебе спасибо за то, что ты меня порекомендовала, - сказал Фуркан.

Вот тут, конечно, я так и села в кучу осенних листьев.

Фуркан сказал спасибо!

Ну, теперь в мире все наладится. Мы попали в его лучшую версию.

- Приходи к нам в бутик завтра, - сказал Фуркан. – Он на улице Весенней, рядом с Доктор Мартенсом. Мы там работаем с Нильсом.

Приду, приду, к вам с Нильсом и всеми вашими дикими гусями, ох приду.

А так пока хороших новостей немного. Разве что вот хорошую новую песню записали беларуски Света Бень и Галя Чикис (которые теперь нам даны вместо The Tiger Lillies и Бэлэнса с Кристоферсоном), но она слишком страшная, так что я поделюсь менее страшной: где все что было? там где все что было - лучше и не скажешь)

Вы меня, конечно, извините, но недавно случилось прекрасное. Мне позвонили из несчастных свечей, которые думают переоткрывать на Улице Весенней ближе к новогоднему веселью. Да, это уже будет не то, прошлое не воротится, назад дороги нет; свечные люди даже посетовали, что Изабеллочка оказалась таким чудовищем и из-за нее компанией был утрачен не только прекрасный пиарщик (Жюли) и лучший в мире менеджер бутика (я), но и собственно, сам бутик, а также репутация, доход, прибыль, любовь и чувство безопасности.

– Они даже спросили, не захочешь ли ты вернуться, - робко сказала индийская принцесса Харпиндер, любимая дочь отца своего, которая мне, собственно, и звонила, - Но я ответила: нет, Таня больше не вернется, у нее теперь есть жизнь.

– Ну почему, - быстро сказала я, - Я же писатель, у меня всюду жизнь. В смысле, я могу иногда поработать у вас гостевым писателем, в смысле, гостевым продавцом в напряженные новогодние дни, пару раз в месяц! (я тут же представила, как устраиваю в бутике автограф-сессии, благотворительные вечеринки и душеполезные лекции)

Харпиндер задумалась.

– Но на постоянную работу же ты не пойдешь, я понимаю. Что же нам делать? Мы не сможем найти такого же человека, как ты. Его просто не существует. Что же нам делать?

Что-что. Читатель ждет уж рифмы смерть.

– Я дам тебе телефон Фуркана, - сказала я. - Позвони ему.

– Фуркан вообще нормальный? Изабеллочка говорила, что он просто невыносим. Но она про всех говорила гадости. Она всех ненавидела, даже тебя. Так что я ей теперь не верю. Вот ты сама что скажешь про Фуркана? Он годится на должность менеджера бутика?

– Это идеальный кандидат, - сладким голосом сказала я. - Я рекомендую его всем сердцем. Да, со мной он вел себя чудовищно, потому что мечтал занять мое место и стать менеджером. Но если он станет менеджером и лишится своей мечты, он будет идеальным послушным работником. Нет более послушных людей, чем те, у которых нет больше мечты. Да, я его рекомендую. Лучше Фуркана никого нет.

Господи, какой я ужасный человек. Я прямо ощущаю себя главным героем моего любимого фильма “Экс-Драммер” или Хантером Томпсоном в квадрате, изобретателем интерактивного гонзо-нонфикшна.

На почве всех стрессов переболела первым в жизни ковидом, который был такой легкий поначалу, что я даже, не признав почетного гостя, под видом легкой простуды сводила его на отличный концерт Psychedelic Furs в легендарный зал Apollo, где когда-то 16-летняя никому не известная и бездомная Элла Фитцджеральд взорвала весь Нью-Йорк. На следующий день я слегла с температурой. Ковид я подхватила в культовом баре “Лайка”, где с бывшими однокурсниками и профессорами по арт-магистратуре отмечала кинопоказ Маши Годованной в E-Flux - то есть, это был элитарный ковид современного искусства, а не банальная дрянь из метро. Поэтому из всех органов восприятия арт-ковид отнял у меня лишь речь, пощадив обоняние. Ну, речи и раньше особо не было. Говорю пока с другими, раз с самой собой так непросто.
Вообще, я эти полгода спасалась именно концертами. Почему-то в ситуации, когда отчетливо понимаешь, что в любой момент все может рухнуть и исчезнуть, кто угодно может умереть и ни на что нельзя надеяться, тратить деньги есть смысл (помимо помощи Украине) только на концерты, потому что ничего с собой мы не заберем, а вот такие штуки, как концерт Пола Маккартни - да, это разрешают забрать обычно. Я, если что, выберу концерт в Киеве в 2008 году, это был лучший концерт Маккартни в моей жизни, пусть я и стояла там три часа по колено в ледяном водовороте. Но я и сейчас в каком-то смысле стою по колено в ледяном водовороте. Да и все мы.

В Нью-Йорке же все по-прежнему: жара, тропики, обезьянья чума, зелененькие колибри жужжат в садах Лонг-Айленда, на пляжи, нажевавшись серферских коленок, выбрасываются белые акулы, Бушвик превратился в Берлин и даже Фуркан ощущает себя в нем скучной бабкой (рассказывала ли я о том, что в доме напротив поселился шаман обейя и творит жуткие вещи? о боже, я же теперь могу вести дневник наблюдений за бушвикским шаманом! никуда не уходите!), вместо свечного бутика на Елизаветинской 248 открылся магазин британских побрякушек для пирсинга, а рядом весело торгуют марихуаной (ей сейчас торгуют везде, если что), а сам бутик переоткрывают на улице Весенней, о чем я узнала, конечно же, когда мне позвонила Харп (Изабеллочку уволили за то, что она просрала бутик, как все помнят) и спросила:

– Таня, а какой пароль от программы, в которой мы держим весь наш инвентарь и статистику за семь лет продаж?

Я вдруг поняла, что наконец-то не помню этот пароль и искренне уже начала что-то говорить про богопротивные инструкции, которые я выслала им больше года назад, но Харп меня перебила:

– Таня, у нас нет больше инструкций и паролей, которые ты нам выслала.
– Почему?
– Потому что мы все это удалили и стерли. Все твои письма стерли к хренам. Из соображений безопасности.

Ну что ж. Если они таки переоткроются, это будет самый безопасный бутик в мире. С другой стороны, должно же в этом мире быть хоть что-то безопасное.

(Чуть не запостила это в рабочий телеграм: то-то было бы весело!)

Окей, а как у вас дела? (жестокий вопрос! даже некуда ответить! но человек слаб, не открою чатик)

Недавно очень много самых разных людей написали мне, что этот скорбный блог их поддерживал и спасал и вообще был для них терапевтичным, а я его вероломно бросила и ничего не пишу. Но я саму себя вероломно бросила и ничего не пишу!

Но вот сейчас села его перечитывать – благо наконец-то у меня теперь есть дедлайн для его публикации в виде книжки! – и поняла: и правда, терапевтичный!

А насчет не пишу – сами понимаете, последние полгода не было ни сил, ни эмоций, ни возможности как-то бороть немоту и снова переконструировать речь. Тем более я работаю редактором в новостном американском медиа, и в свете всего происходящего как начала гореть с февраля, так и выгорела, чего уж там. Один фитилек остался.

Но, наверное, я все-таки попробую иногда записывать сюда что-то - а вдруг станет полегче?

Тем не менее, прекрасный герой этого блога Фурканчик, работающий сейчас в модном и дорогом бруклинском ресторане “Киса и Ося” (название, ясное дело, я переврала, но вообще про “Кису и Осю” писали в Нью-Йоркере как про самое культовое ресторанное место! Так что если кто-то вдруг спасается от ада роскошью и культом, сдаю адреса и пароли!), считает, что мне уже не станет полегче ни от чего. Когда я наконец-то притащилась к нему в “Кису и Осю”, впечатлившись смуглыми снежными склонами десерта “Запеченная Аляска” на фото из Нью-Йоркера же, Фуркан сразу же резюмировал вообще все:

– Твоя новая работа тебе не подходит. Когда ты работала в свечах, ты выглядела счастливой и веселой. Теперь, когда ты работаешь редактором, ты выглядишь чудовищно. У тебя серые круги под глазами. У тебя землистое лицо. Ты постарела на десять лет. Тебе надо сменить работу. Это все потому, что там тебя заставляют редактировать ужасные новости про войну!

– Да, Фуркан, - согласилась я. - Вот тебе работа мальчиком на побегушках очень подходит. Ты выглядишь очень молодо, несмотря на то, что полностью облысел в свои 32. Спасибо тебе за совет, я завтра же уволюсь и пойду работать продавщицей в первый попавшийся парфюмерный магазин, и тут же забуду про войну и стану вечно юной и красивой.

– Вот ты обижаешься, - обиделся Фуркан, - А между прочим, я единственный друг, который говорит тебе правду! Все твои остальные друзья не говорят тебе, как ты ужасно выглядишь. Потому что им наплевать! А я говорю правду, потому что я о тебе беспокоюсь! Вообще, тебе поможет австралийское масло для лица “Взрослый алхимик”! У меня осталось полбанки, я могу продать тебе его всего лишь за $150!

Несмотря на всю эту лавину заботы, я все равно прекратила с ним разговаривать, потому что во мне что-то немножко сломалось. Где-то месяца два он писал мне обиженные сообщения, после чего пришел под окно (увы, я живу на первом этаже) и начал требовать выйти поговорить.

– О, сегодня ты выглядишь прекрасно! - обрадовался он, когда я вышла, скорей, чтобы его изгнать. - Это ты, наверное, начала использовать то австралийское масло, что я тебе советовал? Купила, небось, за 300 баксов его? А я тебе за 150 предлагал!

– Так, Фуркан, - разозлилась я. - Я не желаю слышать от тебя никаких вообще комментариев по поводу моего внешнего вида. Ни положительных. Ни отрицательных. Ни комплиментов. Ничего вообще. Меня достала эта токсичная херня. Вообще перестаем обсуждать внешность! Если тебя это не устраивает – извини.

– Да, это очень тяжело – работать редактором! Ты сама на себя не похожа. Агрессивная стала. Чего ты так переживаешь? Какое отношение к Беларуси имеет эта война? Вот где война – а где Беларусь? А ты вообще в Нью-Йорке! При чем тут ты?

Ох. Ладно, не будем, не будем. Я вообще научилась смирению – там, где невозможно объяснить, я иногда не объясняю. Хотя чаще всего, конечно, объясняю, а потом лежу и страдаю.

Тем временем, по моему роману (который не про свечи, а про смерть) сделали дивный пакет haunted стикеров с нейробабкой! Теперь если вам кажется, что вы хотите назад в собаку, ну или что-то невыразимое надо сказать, но лучше не говорить – для этого есть стикер.

Пока я медленно редактирую этот блог, чтобы превратить его в книгу (пока не отписывайтесь, эй! иначе как вы узнаете о том, что книга вышла! впрочем, мир суров, никому не интересны книги!), герои блога продолжают жить своей особенной жизнью.

Фурканчик нашел две подработки - управдомом в местной фотобудке и мажордомом в лакшери-ресторане. Ресторан настолько лакшери, что о нем регулярно пишет Нью-Йорк Таймс, и Фуркан не менее регулярно приглашает меня туда на ужин, чтобы я (цитирую) "оплатила бы ему напитки и десерты, потому что он сам не настолько богат, чтобы сам за себя платить". Откуда он решил, что я настолько богата, чтобы платить за него - это загадка. Так или иначе, навещаю я его разве что в местной фотобудке – вместо лакшери там типичная бушвикская срань: локальная кошка играет в пусти-повалюсь с пожеванной мышкой, в кофе-машине закончился кофе (я прихожу со своим), у каких-то хипстеров порвалася фотопленка и они плачут, потому что жизнь – как рваная фотопленка, никогда не знаешь, на каком кадре хрусь и пополам.

Фуркан продолжает быть бездомным - живет у друзей, а также у друзей друзей, потому что друзья закончились еще осенью, а друзья друзей закончатся вот-вот, и тогда Фуркан перейдет жить к друзьям друзей друзей. Я периодически подгоняю ему дешевые комнаты, которые сдают мои соратники по арт-магистратуре, но ему ничего не подходит.

- Ты видела, какое у них там отопление? ПАРОВОЕ. Оно шумит! У меня от него корочки в носу. Я НЕ БУДУ ТАМ ЖИТЬ.
...
- Нет, Таня, ты не понимаешь - там 4 человека! Я что, дебил - жить с четырьмя руммэйтами?
...
- Да, я смотрел ту комнату! Там сербы! Там живут сербы. Ты что-то знаешь про сербов? Объясни мне. Я боюсь.
...
- Я же тебе сказал, что я не буду жить в квартире, которая отапливается газом! У меня мигрени от газового отопления! Я пошел сегодня в свой storage, взял одеяло-упокойник и подушку, и решил ночевать в фотостудии, потому что я бедный, как перышко, носимое по ветру туда-сюда, я не могу найти жилье, я скоро умру, как мне меня жаль.
...
- Нет! Не проси даже им написать! У них модное новое отопление через кондиционер, от такого у меня обостряются синуситы, астма, бронхит и аллергия, у меня все внутри горит! Я пока ночую у друзей. Горе мне, горе, как же я вдруг стал бездомным в этом страшном городе.

В какой-то момент я просто перестала присылать ему объявления. Похоже, идеальное зимнее отопление для него - костер из куриных голов, ритуально сложенный посреди гостиной. Все остальное заставляет его страдать и я ощущаю себя палачом.

Друзья друзей, у которых периодически живет Фуркан, время от времени от него избавляются - когда понимают, что он намерен жить у них вечно. Первое время Фуркан сталкивался с неожиданным приездом чужой мамы, внезапно объявившейся взрослой дочери, умирающей от рака бабушки (приехала прощаться) и троюродными беженцами, которые вот-вот заселятся и прости, пожалуйста, дорогой друг, тебе нужно освободить комнату.

В какой-то момент это перестало работать, потому что Фуркан превратился в персонажа, который пожимает плечами и говорит: "Все хорошо! Я не против жить вместе с твоей мамой, дочкой и всей твоей родней! В конце концов, я могу переночевать на кожаном диване в гостиной!".

Последние друзья друзей Фуркана, отчаявшись от него избавиться, были вынуждены продать свой довольно неплохой дом в Нью-Джерси.

- А где вы сами будете жить и куда вы переедете, продав дом? – поинтересовался Ф. – У вас уже есть новый дом?
– Мы будем жить у родственников в Пенсильвании, - поспешно ответили друзья. – На кожаном диване в гостиной.

Только тогда Ф. собрал вещи и переехал в Коронные Холмы Бруклина.
- Это чертово гетто, - написал он мне. - Там еще и радиаторное отопление, жидкостное. У меня чудовищно сухая кожа и я весь чешусь. У меня голова болит так, что хочется ее оторвать и выбросить. Мне срочно нужно куда-то переехать.

Мне кажется, тебе нужно переехать в Калифорнию.