ㅤ
II. Интеллект мигрирует с белка на песок
Итак, интеллект всегда был искусственным, но последние тысячи лет был установлен на белковом hardware в качестве, скажем, операционной среды. Под ним писались (на разных языках) различные инструментальные приложения — право, медицина, политика; и разные платформы — культурные, общественные, государственные или международные институты.

Исторически интеллект был крайне дефицитным инструментом — и массовое употребление сложных форм интеллекта стало возможно лишь с возникновением технологии массовой книжной печати и смежной технологии массового чтения.

Именно массовое чтение было широким и легкодоступным способом возделывания белкового hardware — «прошивки белкового BIOS» — для того, чтобы белок мог удерживать тонкие интеллектуальные ритмы на своей ткани нейронных связей.

Весь этот класс объектов нашего индивидуального и коллективного сознания — теории, практики, институты — переносятся последние десятилетия на кремниевую платформу: «мигрируют с белка на песок».

Мигрируя, интеллект удаляется. RAIКогда какая-то интеллектуальная функция мигрирует с белка на песок, она тотчас же теряется человеком. Такая незатейливая вещь, как память на телефонные номера — или такие затейливые способности, как устный счёт или ориентация на карте, как только они оказались в удалённом доступе — они, так сказать, удалились. Стали всеобщими и общедоступными — то есть ничьими.

Интеллектуальные функции удаляются от конкретного человека. На наших глазах возникает феномен Remote Access Intelligence — RAI, скрывающийся за бессодержательным, ложным понятием Artificial Intelligence (так называемый AI).

RAI — это не только частные случаи функции аппроксимации, которые продаются публике под торговыми марками «Нейронные сети», «Машинное обучение» и тому подобными наименованиями, а — любое software (!);

RAI — это расширение человека, extension of a man, вынос человеческой способности к интеллектуальным операциям за пределы личности;

RAI — по мере своего развития освобождает господствующие силы, кого бы мы под ними ни понимали, государство, капитал или личную волю, от производственной необходимости развивать белковый hardware, возделывать его, в том числе и его BIOS, и его ткань нейронных связей таким образом, чтобы он мог бы поддерживать сложный синтаксис и сложную семантику.

Почему происходит миграция и почему она такая быстрая? — Причина проста: белок не может нагреться выше 42 градусов, энерго-пропускная способность мозга очень невысокая — в этом смысле, энергетическая мощность белка невелика.

И как только было сперва открыто электричество, а потом весь набор инфраструктурных элементов новой платформы для интеллекта, интеллект начал мигрировать на эту платформу.

И чем больше интеллект мигрирует с белка на песок, — тем в большей степени человек его теряет.

Интеллект переходит на силиконовую платформу — и человек от него избавляется с радостью. Это экономия интеллектa — человек перекладывает на машину работу связанную с повторением и забывает, как он делал это сам.

III. Заключение

Что значит «машина может быть добродетельна», если говорить в языке Конфуция? Это значит, что добродетель машины зависит от того, понимаете вы машину или она понимает вас, — кто сложнее, какая из систем сложнее.

Уже сегодня 14-летний мальчик пропускает машину через тест Тьюринга не потому, что машина стала умнее, а потому что мальчик с детства отданный на воспитание машинам (электронным гаджетам) снизил и снижает свой интеллектуальный уровень до уровня машины.

Теперь человек донашивается машиной, – цифровой машинной средой (очень напоминает фильм «Матрица»).

Машина уже управляет человеком: пользуясь машиной, человек впитывает машинные паттерны. И потому машина все больше становится способной «понимать» человека — считывать и предсказывать алгоритмы человеческого поведения, — а человек становится все меньше способен понять, как работает машина.

Почему мы пишем тексты? ?

Мы переглянулись.
– Мы уже третий месяц не пишем. Ты о чём?
– Нет, я про другое.
– Понял, про что ты. Не хочешь поделиться этой мыслью?
– Хочу.

Я сначала расскажу про тексты, а потом обобщу красиво так, чтобы это стало полной картиной.

Мне кажется, что мы пишем тексты для того, чтобы доказать. Что доказать? – да всё подряд. И главное, не что, а кому – в первую очередь самому себе. Ведь если ты не веришь, то ты начинаешь доказывать. В диссертации, дипломной работе, сочинении, отчётном посте, размышлении в дневнике, переписке с человеком, сам с собой. А потом, бывает, сжигаешь и бесследно исчезаешь эти строки, поверив в них, как в волшебную сказку, или минувший кошмар. И живёшь дальше, уверовав.

Есть много жанров доказательства, и тексты лишь одно из подмножеств. Мне проще через строки, а дальше меня кастдэв не идёт. Вот когда есть тема, которую я не понимаю, и позиция не сформирована – я открываю заметку и начинаю о ней размышлять, и так уходит какое-то время, и я доказываю её своим методом, аки доказываю теорему. А потом, может, передоказываю, если мне не нравится. Почему это, и рисование, сочинение музыки, любая созидательная деятельность – работает? Да потому что ответы все – внутри нас. We are the answer, и стоит только начать заменять источники получения ответов с внешних на внутренние – пойдёт возня нейронов друг об друга.

Когда ты пару тысяч часов поразмышлял о жизни, уверовал для себя в несколько концепций про себя, про мир, и они тебя устраивают, то тебе становится не нужно спорить, ну и доказывать. Это критическая масса понимания мира в том масштабе, который ты сейчас можешь осилить. У меня он далеко не планетарный, даже не превышающий геополитическую ситуацию самой маленькой страны в мире. Но для масштаба существования одного скафандра и нескольких рядом вполне жизненно.

Ну и поэтому писать пока без толку. Пока масштаб растёт, и никто не подорвал веру в себя и мир, повода нет. И говорить иногда вообще не варик. Некоторым так и хочется посоветовать призакрыть свой рот, если есть хотя бы йота уважения к самому себе. Без намеков. Люди видят. Смертный грех так-то. Ну так вот, молча работаешь над делами, собой, и сомнений нет в том, что правильно, а что неправильно. А зачем тогда?.. Короче вы поняли.

– Как бы написала наша учительница по математике: «Ч.т.д.».
– «Что и требовалось доказать».
Мы знатно посмеялись с «доказать», а потом с «требовалось».

ՈՈՈՈՈՈՈՈՈՈՈՈՈՈՈՈՈՈՈՈ

Приятно познакомиться, Кирилл Автор канала ? Меня зовут Кирилл Матвиец. 21 год, telegram @saint_kirill Решил, буду вести канал! Интересы ? ~ Я пишу тексты, стихи, сценарии, а также структурно размещаю информацию для себя и других людей. Таблицы Excel включены.…

Eli

It’s better be a lie, I thought with despair,
As I watched her leave this world,
so young and fair.

Her laughter silenced, her smile faded away,
Leaving us all with memories to replay.

We’ll cherish her memory, hold it tight,
As we navigate this darkness,
without her light.

But we'll always remember her laughter
so pure,

And find peace in knowing her love
will endure.

So though it hurts to say goodbye,
We’ll carry her with us, beyond the sky.
She may be gone, but in our hearts
she’ll stay,

Forever young and vibrant,
never fading away…

It’s better be a lie, i thought in despair,
Goodbye, Eli. You’re the sunniest bear.
•

Сыр ?****

Безумеющий дантист вышел в переулок и начал потягиваться в направлении лунной вереницы, сгибая свои переломанные физиологией пальцы.

– Сгибы тела это врожденные переломы, - подумал дантист, и двинулся в направлении мусорного бака, сбрасывать отвратительные вещи, если начать излагать их вслух.

В его осенней куртке хранился ножик, очки и монетки в передних карманах, и блокнот с ручкой во внутреннем потайном кармашке.

Молния на куртке с визгом понеслась вниз, и вдруг остановилась. Дантист не мог извлечь содержимое кармашка, не расстегнувшись, поэтому он приступил виртуозно исполнять на своей куртке неизвестную композицию.

– Взззжжжуу, - произнесла куртка, и снова не расстегнулась. Если бы дело было не в переулке, а на большой людной улице, я бы подал этому музыканту.

На прощание она издала свой последний взж и, увы, сложила свои обязательства греть его в эту морозную ночь.

«Парабеллум, самый изящный пистолет, который я когда-либо видел», - начал вести строки новомодный карандаш. Да, карандаш, а не ручка: память музыканта оставляла желать лучшего; он мог запутать не только себя, но и других, без особой необходимости.

«Первобытный страх, сдавливающий челюсть и готовящий тело к резкому удару, тоже причина, по которой человек, такой, какой он есть сейчас, выжил.»

У главного героя не было власти над пишущим предметом. Благо, ноги его слушались и шли домой.

«Это поражает разум, как же это так, будет ли жить человек, который перестал испытывать страх? Или он станет мёртв, и если станет, то когда, рано или поздно?»

Рано или поздно станет, - прокомментировал держатель новомодного карандаша.

Обстучал снег с ботинок об знакомый асфальт, закинул голову, пока ждал лифт, строки грели левое предсердие. Да и правое тоже грели, чего таить.

– Сыр, - пришёл в голову к дантисту, смотрящему в окно на Луну, как откровенный ответ на происходящие с ним метаморфозы. Он закончил вдумчиво точить свои зубы и ушёл готовиться ко сну.

«Лунные вереницы — это загадочные узоры альбедо (отражения света) на лунной поверхности, связанные с местными магнитными аномалиями.», - писал новомодный карандаш в блокноте.

Да, ему было свойственно писать для себя, и мало что-то в этом понимать одновременно. Но он ведь карандаш, поэтому ему не страшно.