​​Страна героев

Мое летнее безделье перешло в осеннюю спячку, которая могла бы продлиться еще дольше, ибо осенью в самый раз не писать посты, а пропадать целыми днями на охоте, а я ничего не люблю больше, чем охоту и стрельбу (маскулинный эвфемизм к словосочетанию «бестолковый человек»).

Но на нашей улице такой праздник, что захотелось поделиться мыслями о главной республике мира. Для большинства барнаульцев, не сомкнувших глаз вчера ночью, США — всего лишь оплот свободы слова и конкурентных выборов, за которыми страждущий народ следит как за футбольным матчем, короче — страна праволиберальных принципов (для кого-то и леволиберальных, но это сущая глупость, и пусть эти люди теперь поплачут).

Но для меня, при всей ценности классического либерализма, в Америке важно другое.

Историки социальной мысли могут долго спорить, какие идеи сыграли большую роль в становлении США — либеральное просвещение или античный республиканизм с дремучим реакционерством.

Последнее часто недооценивается. Возможно, многим трудно вместить, что американская революция была контрреволюционна и ее деятели апеллировали к донорманнской Англии и прочему мракобесию (о чем скоро выйдет антология Бельковича), но я обращу внимание на другое.

Мне кажется важным выделить страницу истории, которая, в отличие от борьбы за независимость, заложила не основы конституционного строя, но американского фольклора.

Природу Дикого Запада обычно объясняют необжитыми территориями и минимальным государством. У меня, кстати, есть гипотеза о наличии ещё одного фактора (технического). Я имею ввиду оружие, которое требовало огромного личного мастерства и ненадолго (ровно до изобретения полуавтоматов и автоматов) остановило эгалитарное влияние пороха — револьверы single action и рычажные винтовки.

Так или иначе, на Старом западе высоко ценилась неуместная в аморфном обществе добродетель доблести. В условиях фронтира, минархизма и сложного оружия, воскрес средневековый архетип воина-индивидуалиста, одинокого странника. Это древнейший образ существует во всех европейских культурах, но из-за поползновений государства он остался лишь в сказках, а в США стал реальностью.

Рыцари и богатыри кажутся бесконечно далекими, а до героев американского фронтира подать рукой. Классический либерализм, который, на первый взгляд, конфликтует с агрессивной культурой рыцарства, только придал институту американского геройства сил: не позволил пассионариям назваться «благородными» и закрыться в касту бездельников, вырождающихся в напудренных шутов, и оставил каждому американцу возможность стать героем, безродному сироте Уильяму Антриму — превратиться в грозного Малыша Билли.

Многие думают, что Голливуд излишне их романтизировал и преувеличил их подвиги. Я очень люблю историю Дикого Запада и считаю, что скорее преуменьшил. Мастер винчестера Эндрю Робертс, в одиночку принявший бой против тринадцати отменных стрелков и заставивший их поджать хвосты; Эльфего Бака, бившийся один против восьмидесяти и тоже победивший; Бэт Мастерсон — ганфайтер-джентельмен и друг президента-ковбоя Теодора Рузвельта (который после покушения на митинге продолжал выступление с пулей в груди и стебал неудачного стрелка), паливший из кольта со скоростью пулемета: все эти люди более чем реальны и близки, несмотря на древность образа гомеровского басилея, которому нет места в эгалитарной фаланге.

Удивительно ли, что они стали основой фольклора США и оставили огромный след во всей западной культуре?

«Американская душа жесткая, стойкая, замкнутая и убийственная»

— так английский писатель Д.Г. Лоуренс сформулировал сущность народа, который для рыдающих сегодня леваков ассоциируется с Макдоналдсом.

Удивительно ли, что этот народ предпочел личную ответственность идеям, культивирующим слабость и виктимность, а политика-бойца — выдвиженке номенклатуры?

Я никогда не был трампистом и отношусь к оранжевому деду сложно, но ему точно не откажешь в упорстве в лучших традициях первопроходцев и ганфайтеров, а в его победе вижу торжество американского характера, с чем можно поздравить весь христианский мир.

Ваш Обрѣзъ

«О люты варвары! О аспиды презлобны!
К чему Творец вам дал названья благородны?
Скажите: для чего вас почестьми почтил
И власть над бедными вручил?»

Иван Тревога, русский писатель-утопист, авантюрист, заключенный Бастилии

Скажу и пару слов о художественной ценности «Фуриосы», поскольку публика встретила фильм неоднозначно (сейчас будет очень душно, особенно если вы не любите оружие). Очевидно, у многих зрителей были завышенные ожидания в надежде увидеть шедевр, сопоставимый…

О женщинах в христианстве

Я каждый год традиционно делаю пост по случаю Дня жен-мироносиц. Вообще-то он был вчера, но вчера я весь день сбрасывал на воду лодки и готовился к парусному сезону в университетском яхт-клубе (желаю и вам этим летом больше интересного оффлайна).

Поэтому прошу прощения и поздравляю прекрасных дам с этим прошедшим праздником.

В этот праздник православные христиане вспоминают женщин, стоявших у креста, когда почти все апостолы рассеялись словно овцы без пастыря.

Женщин, пришедших на третий день ко гробу, когда апостолы таились на конспиративной квартире.

Женщин, ставших первыми свидетелями Воскресения Христова и возвестивших апостолам благую весть, которой почти никто не поверил (а кто бы поверил свидетелям-женщинам в дохристианском обществе).

Такую важную роль прекрасного в Новом завете обычно объясняют превосходством женской веры над мужской и преобладанием эстетического начала в женском мировосприятии.

Новозаветная история стала основой для совершенно нового отношения к женщинам, невиданного даже в наиболее развитых античных обществах, что лучше всего проиллюстрировать словами апостола Петра: «нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе» (Гал 3:28).

Венцом творения Бога стала Ева, а единственным человеком, стоящим выше ангелов, является Дева Мария, и вообще, можно долго обсуждать особое место женщины в христианстве.

Но я хочу с христианской точки зрения обсудить эмансипацию.
Начну немного издалека.

Стереотипным представлением о православной семье является дом, полный детишек, и я многих удивлю, написав, что идеальным образом жизни для христианина является целибат.

Апостол Павел посвятил этой теме целую главу в 1-м Послании Коринфянам. Он прямо писал, что безбрачие и девство — лучший выбор как для мужчины, так и для женщины (хотя и в браке нет ничего дурного).

Аргументация Павла в пользу целибата была столь яркой, что в первые века христианства встречалось резко отрицательное и даже хулительное отношение к браку (такая вот ересь агрессивных инцелов).

1-е правило Гангрского собора предавало анафеме тех, кто считал законный брак нечистым, а святой Иоанна Дамаскин в «Точном изложении Православной веры» пишет о чистоте семейных отношений, хотя, вслед за апостолом, подчеркивает, что целибат — это идеал, и указывает, что холостяки встречались даже среди ветхозаветных героев (обычно, самых благочестивых), несмотря на отрицательное отношение к такому образу жизни в иудейской среде.

Кто-то подумает, что речь и идет о монашестве, но во времена апостола Павла монастырей не существовало в помине, и тем более, во времена Иисуса Навина и пророка Илии (все они были просто целомудренными холостяками).

Надо сказать, что Павел подошел к вопросу диалектически и расписал сложности, которые возникают перед человеком, выбравшим целибат. Так, он пишет, что женщин, избегающих брака, может порицать общество, и это, безусловно, проблема (1 Кор 7).

Думаю, теперь понятно, зачем я сделал такой экскурс в тему безбрачия.

В среде американских «палеоконсерваторов» принято ругать эмансипацию, как процесс, разрушающий семью. Патрик Бьюкенен обрушил множество филиппик на социальные пособия, ибо они (о ужас) позволяют быть женщине одной. Странный мужик, в самом деле (у меня к социалочке другая претензия: она питается налогами, а налоги — это грабеж). Риторика Бьюкенена мне напоминает апелляции российских официалов к «традиционным семейным ценностям», которые на поверку оказываются мыльным пузырем.

Справедливости ради, семья — базовая ячейка общества, которая может быть подспорьем в противостоянии с государством, поэтому тревога Бьюкенена понятна. Однако никакие политические аргументы, на мой взгляд, не могут перевесить соображения по личным отношениям человека с Богом. А христианство прямо говорит, что у человека должен быть выбор, вступать в брак или не вступать.

продолжение ниже⬇️

Баталии вокруг дугинской конторы дополнительно помогут понять, как всё устроено в РФ. На данный момент Песков признал дискуссионность наследия Ильина, но предостерёг от нападок на «человека Божьего» (Дугина). Что об этом думает Пыпа – неизвестно. С одной стороны, «президент не принимает решений под давлением». С другой, не надо строить иллюзий относительно якобы «гибкости» убеждений пациента – он уже много лет как сформировавшийся совок, помешанный на культах «великой державы», «победы в ВОВ», на «доблестных чекистах» и, конечно же, на многонационалочке (последнее превосходно описал Бульба). В принципе, цитат Ильина 1930-х гг. достаточно, чтобы в неразвитом мозгу ублюдка зародилась мысль «да это же фашистская вражина!» О неоднозначности поведения интеллектуалов в эпоху Интербеллума объяснять ему бессмысленно, да и окружение дегенерата не включает людей, что-либо слышавших про Эрнста Нольте. Поэтому высока вероятность, что исчезновение Ильина из путинского «цитатника» – дело решённое. Однако это не будет сопровождаться громогласными разоблачениями от официальных лиц и криминализацией наследия философа. Просто упоминания прекратятся – и всё. Ответа на вопрос, «почему столько лет нацлидер цитировал фашиста», не последует, или последует в духе «Остазия воюет с Океанией. Остазия всегда воевала с Океанией» («Путин не цитировал Ильина. Путин никогда не цитировал Ильина»). Советская ментальная матрица в РФ объективно сильнее безыдейного начальственного авторитаризма.

И отдельной строкой – кадровый вопрос. «Защитники» Ильина охранительского толка, как правило, занимают крайне низкое, точнее очень условное положение в системной иерархии. Людей вроде Антоновского можно уволить хоть завтра и набрать в пропагандистский пул буквально бомжей с улицы. На «качестве» пропаганды это не скажется. В конкуренции Колерова и Холмогорова неминуемо выиграет первый. Потому что Колеров, при всей его мерзости, это историк-архивист, издатель, с опытом госслужбы и ведения бизнеса, а Холмогоров всего лишь заменяемый медиа-цыган, который помрёт от инсульта жопы как только его попросят на выход.