Интересно, поразмыслить над тем, если бы устная традиция передачи Мифа сохранилась до сегодняшнего дня, каким бы он был? Ведь очевидно, что сохраняя нерушимый ствол - Древа Мифа- Ось, вокруг которого распускаются сюжеты- его листья меняют форму, цвет, сочность, в зависимости от сезона и от колец- циклов жизни Древа. Сохранились бы те Мифы Перебранка Локи, Поездка Скирнира и т.д., которые были зафиксированы в книге?

Патриархат у мокши и эрзи

Антиматриархальные мотивы заметны в эрзянских мифах о Сэняше (или Миняше) — женщине-драконе, побеждаемой юношей-охотником. Владетельница лесов, земель и вод (родников) большой округи Сэняша (Миняша) — сильная и коварная противница, обольстительница юношей. Обладая необычной силой, она ведет себя самоуверенно, надменно. Заметив, что в её владения проник человек, что он проложил тропы в лесу и лугах, пил воду, оставил знак на роднике, Сэняша (Миняша), тем не менее, ложится спать на лугу поперек появившейся тропы. Она знает, что никто и никогда еще не смел тревожить ее, и уверена, что нарушитель будет ею убит. Однако герой в лице смелого, энергичного юноши убивает многоглавую Сэняшу (Миняшу) спящей, подкравшись к ней с саблей в руке, и делает её владения собственным достоянием.

В I тысячелетии н.э. для социального строя мокшанских и эрзянских племен характерны патриархально-родовые отношения. Каждое из племен, точное число которых пока не поддаётся подсчету, включало несколько патриархальных родов, в свою очередь состоявших из ряда больших патриархальных семей, во главе каждой из которых обычно стоял кудатя (м. куд, э. кудо — дом, э., м. атя — старик). Род или несколько родов составляли село — веле (э., м.). Родом руководил старейшина — покштяй (э. покш — большой, атя — старик). Во главе племени стоял выбираемый родовыми старейшинами вождь — тюштя (м., э. тёкш — верх, вершина, верхушка, макушка, атя — старик), т.е. верховный, старейший.

Становление патриархально-родового строя сопровождалось ломкой старых традиций и формированием новых отношений, характеризовавшихся не только усилением значимости в первобытной экономике мужского труда, его эффективности, но и повышением роли мужчин в общественной жизни. Именно в этот период первобытности складывается большая патриархальная семья под старшинством мужчины (патрилокальная модель), формируются многочисленные институты и нормы неполноправия женщины, в том числе умыкание, покупной брак, полигиния, обычаи выдачи взрослых девушек за малолетних мальчиков и др. Все эти социально-экономические и соционормативные отношения оказывали воздействие на образ мышления мокши и эрзи, их религиозно-мифологическую систему.

Так, в мифах о Литове — земной девушке, которую умыкает бог грома Пурьгинепаз, видимо, отразились стремления нарушить матрилокальные традиции поселения супругов, заменив их патрилокальными. Пурьгинепаз похищает Литову с улицы, из девичьего весеннего хоровода, с праздничных качелей и поднимает на небо в люльке, в которую девушка садится случайно, и выдает замуж за своего сына. В других вариантах этой песни Литова знает, что её намеревается похитить небожитель, который иногда сам предупреждает об этом будущую свою сноху или невесту. Поэтому она не выходит на улицу в дождь, прячется в доме, под крышей, чтобы её не видно было сверху. Только в ясную погоду выходит она на улицу поиграть с подружками, покататься на качелях. Ясная погода кажется Литове гарантией того, что Пурьгинепаз не сможет внезапно появиться и схватить ее: отсутствуют стихии — спутники похитителя. Громом, молнией, ливнем Пурьгинепаз пользуется не только для своего появления, но и для разгона с улицы подруг Литовы, чтобы они не знали, не видели, куда делась та, с которой они играли в хороводе или катали крашеные яйца на ровной утоптанной площадке. В отдельных вариантах мифа девушка сама просит Пурьгинепаза спустить с неба или с туч серебряную зыбку на медной цепи, чтобы в ней подняться на небо.

Умыкание снохи или жены в песнях о Литове осознается как героическое явление, хотя и не всегда позитивно оцениваемое. Героически похищая для своей семьи женщину, Пурьгинепаз использует чудесные способности, божественную силу. Образ Литовы, видимо, начинается складываться в период распада патриархально-родовых отношений и формирования патриархально-родовых норм, воплотив в себе общественные и семейные традиции, порожденные на стыке этих двух эпох.

По материалам Н. Мокшина, В. Бурнаева.

⚡️Поддержать донатом⚡️

Telegram

Isänmaa | Fennomania

Yksi kansa – yksi kieli ***🔵*** If you want to help popularise Finno-Ugrians.

Индоевропейские сюжеты в эрзянском Мифе.

Лето полно локальных чудес. Позволяя подолгу останавливаться и наблюдать, оно подталкивает к интуитивным ритуалам, которые совершают дети и совершали наши далекие предки с тех времен, когда человек пробудился в ночи и бросил взгляд по сторонам. Отдать что-нибудь реке. Построить сейд из гранитных камней. Рассыпать зерно для лесных птиц. Пролить молоко или вино в костер. Думается, более сложные формы только уводят от сути.

Выпавшими волосами летит тополиный пух, седина с макушки года. Охает и воет что-то за стогами. В небе прокатывается далекий грохот, расходясь блуждающим эхом. Ныряет и кувыркается утка, ищет новое мировое яйцо — когда найдет, наш век закончится. Зима ставит проблему ребром: вот ты, а вот смерть. Лето растворяет в себе, убаюкивает иллюзией. Но идет все туда же, в ледяную ночь, и о ней постоянно напоминает — то первым желтым листом, то густотой молочного тумана, то прелым запахом из-под корней.

*Мы рождаемся язычниками и только лет через десять попадаем в когти социальной или небесной номенклатуры. Поначалу, обожженные крапивным огнем, испуганные синими глазами жабы, исколотые боярышником, мы бродим по лугам и лесам вполне боязливо. Но попадаются хорошие, дивные дни: удар ослепительного дождя в молодой листве, гусеница пьет воду из копытцевой ямки, шмель врезается в одуванчик, бородатый голый человек рыдает, уткнувшись в ольху, иволга хохочет на розовой заре.

Евгений Головин*

Языческая ревизия христианской теологии, соскребая наслоения аврамизмов, может обнаружить законсервированные монические, политеистические Мифы о вечных законах мироздания.

᛬ᚠᛟᚱ᛫ᚠᚢᚱᚾᚫᛉ᛫ᚠᚢᚾᛟ᛬

Uns þrjár kvámu þursa meyjar ámáttkar mjök ór Jötunheimum. ÞÞÞ. К магии нужно обращаться, когда вы находитесь на срезе манифестации, когда вы можете контролировать своё животное. Шипы вонзаются в руку вонзающего, если он досигаем.