В Улюлйюске не особо прижились новомодные конкурсы красоты, которые с подачи Западной культуры заполнили школы, дома культуры и даже исправительные колонии.

Во-первых, потому что каждая улюлюйка — это уникальный генетический сплав чудесного с восхитительным. Потому любое соревнование между ними лишено всякого смысла.

А во-вторых, у нас издревле были конкурсы намного более интересные.

Первый — гусиный, разумеется. Холопы собирались посреди торжища и приводили своих пернатых друзей. Гусей и гусынь оценивали по белости пера, красности клюва, громкости гогота. Также были и специфические соревнования: яйцеразмерность и драчливость.

Победителей конкурса закрывали в сарае и тихонько уходили подальше пить мёд и рассказывать былички. Так, собственно, и появилась порода «гусыный начальник», ныне «улюлюйская сверхгусиная».

Ожидалось, что второй конкурс должен быть посвящён княжеским и губернаторским невестам, но нет. Соревновались ключницы, для чего строили отдельный терем и отправляли каждую кандидатку на проверку. На недельку.

В задачу ключницы входило пресечь воровство холопами продуктов, борьба с животным Мышь, умение приготовить княжий обед из случайного набора продуктов, а также засолка капусты. Победительница получала гусыного начальника и должность при Князе.

Вот какие конкурсы и какие бы стоило возродить. Особенно про борьбу с мышью, потому что чую я, что что-то кто-то начал папки архивные грызть.

Победительных вам выходных, улюлюйцы.

В рассказе про «Макарыча» я упоминал походя улюлюйский грабельный бой. Настало время чуть больше о нём рассказать.

Придумал его в конце 70-х надполковник Цаплин, который заведовал одной военной частью на границе Улюлюйска. Однажды надполковнику пришла логичная в целом мысль: космонавтика по всему миру развивается, так что недружественные спутники могли подглядеть, как наши солдаты тренируются орудовать сапёрной лопаткой. И точно не для рытья окопов.

Не сказать, что идея была сильно оригинальной, потому что боевые вилы и грабли человечество придумало ещё в Средние века, но эта часть истории надполковнику была не особо известна. Да и к тому же его концепт был немного другим.

Цаплин придумал сразу три варианта боевых грабель:
ГБЦ-1 — персональное оружие солдата уставного зеленого цвета. Нужны для ведения ближнего боя. Размером как детские, только с заточенным зубьями.
ГБЦ-2 — цельнометаллические грабли шарового цвета. Имеют расширенное грабило и нужны для защиты личного состава боевых машин. Крепятся на корпус.
ГБЦ-3 — модель в трёх расцветках (зима, лето, демисезон). Длина ручки — 1,05 метра, заканчивается чугунным звездчатым навершием типа «моргенштерн». Нужно для разбрасывания перед противником и в лесной зоне. Эти грабли должны были поражать подременную зону противника и наносить ему моральные страдания не меньше физических.

Затем надполковник вместе с замом по снабжению прямо на складе придумали основные методы ведения боя граблями. Главным финтом был захват лопатки противника и поворот рукой, с одновременным нанесением пенделя недругу.

Цаплин начал лично учить новобранцев в одном из пустующих ангаров. Почему не на плацу? Так ведь спутники летают с перигея в апогей. Остальные солдаты в это время делали и красили грабли.

На учениях «Улюлюйск-81» бойцы Цаплина показали поразительные результаты. Они умело убирали территорию лагеря, а на поле учебного боя получили с полсотни трофейных лопаток условного противника. Однако в Генштабе идея не понравилась, может, потому что к ГБЦ нельзя было прикрутить чего-нибудь ядерного.

Уже став полноценным генералом. Цаплин продолжал развивать свою систему боя, но со временем знание это было утрачено в его бывшей военной части.

Вот только фельдшера ещё долго, лет 10, принимали у себя лесников, егерей и грибников-охотников, которые получили граблями в, так сказать, подременную зону.

*Надполковник — временное экспериментальное звание в Улюлйюской армии. Присваивалось на время дефицита золотой нити для генеральских погон.

Иногда реальность и желания начальства сталкиваются в противоречивой борьбе, выхода из которой не найти. Точнее, найти, но тут либо ишак помрет, либо падишах.

Вот, например, губернатор Иловайский однажды озаботился тем, что в Улюлюйске порой хоронят людей без гробов. Ну это как-то неправильно. Для любого документа есть картонная папка, а значит, и для гражданина нужна упаковка.

Тогда Иловайский собрал самых выдающихся инженеров и повелел им создать особый переносной гроб, который каждый улюлюец мог бы носить с собой с момента наступления уголовной ответственности.

Инженеры, которые привыкли строить мосты, водопроводы и прочие паровозы, вначале приуныли, ведь задача выходила далеко за их возможности ума. Вот если надо сделать переливной мост — это пожалуйста. Смастерить механического гуся, который мог бы указывать время — не вопрос. Но вот переносной гроб…

А какой он должен быть? Если из досок стругать, то надо натурально таскать за собой домовину. Может, из тонкой фанеры? Так будет этот гроб стоить денег как небольшая коляска. Инженеры думали-думали, а спас их простой счетовод Жилин.

Он предложил носить всем с собой небольшой мешочек с опилками, которые в случае чего могли бы обсыпать тело. Дерево вокруг есть? Есть. Ну и что ещё надо-то.

Идея Жилина понравилась Губернатору Иловайскому, и он даже распорядился готовить приказ. Но что-то, может, поздняя осенняя муха, его отвлекло. Появились идеи и задачи куда более важные, приоритетные и так далее. И древесного золота они уже не касались.

Так что Жилин за свою идею получил серебряную кружку, а инженерное сообщество Улюлюйска — послабление от бесполезных размышлений. Хотя некоторые, к слову, стали демонстративно носить на поясе мешочек с опилками. Но через пару месяцев эта мода прошла, и все только облегчённо выдохнули.

Тут немного приоткрылись архивы, и мне разрешили показать уникальный подводный трактор с рабочим названием «Макарыч». На мой недоуменный взгляд мне ответили, что главный конструктор назвал так машину в честь тракториста, который в своё время вытащил его «Волгу», которая влезла в улюлюйские ямы по линию стёкол.

«Макарыч» должен был стать финальной частью Улюлюйской морской триады, куда также входили крейсер «Неприемлимый» и подводная лодка «Диалектика».

Задача у «Макарыча» была простая — строить. Например, рыть окопы для стрелков-водолазов, углублять дно для прохода крейсера и субмарины, усиленно гудеть для отпугивания акул и глубоководных кальмаров, чья длина может достигать 14 метров, между прочим.

Казалось бы, что улюлюйская инженерная школа сильна, словно Поддубный. Отчего же идея «Макарыча» оказалась в архиве, а не воплотилась в металле ради защиты Отечества?

Не смогли найти оператора для управления. С одной стороны, военный трактор должен быть приписан к инженерным или сапёрным войскам. Но он подводный. А моряки улюлюйские отродясь тракторов не видали и потому отказались учиться управлять этой машиной.

Адмирал один предложил элегантное решение: навесить на «Макарыча» пару торпедных аппаратов, чтобы он сразу стал боевой машиной. Но тут в бутылку полез конструктор и пытался формулами и картинками доказать, насколько это невозможно. И вообще в работе он будет только мешать. Адмирал утёрся после таких объяснений и на конструктора заимел злобу.

А добила проект «Макарыч» доктрина космических войн, которую разработали в Генштабе. Но про неё мне пока ничего неизвестно. Я бы ещё рассказал про технику ближнего грабельного боя, но это уже в другой раз. Или на стрим оставлю.

Барон Михаил Оранжад-Полярный был славен тремя вещами: фамилией, книгой про сон на 300 страниц и полной неизвестностью. Обо всём по порядку.

Фамилию изначально барон был Мишель Оранье, но когда менял парижское подданство на улюлюйское, зачем-то взял себе такую сложную конструкцию, хотя это было вовсе не обязательно. Видимо, хотел уж совсем порвать с прошлым.

Что касается книги, то он действительно выпустил большой трактат о пользе сна и устройстве спален. Правда, до поры его никто не читал.

И да, никто Михаила-Мишеля почти никогда не видел в свете. Он не играл в карты, не охотился, не посещал приёмов и вообще не появлялся в городе. Но любопытные повесы через прислугу выяснили, что большую часть времени барон спит. Причём у него отдельный флигель для сна. Без окон, но с собственным нужником. С прислугой он общается через хитрую систему верёвочек и колокольчиков.

И вот однажды Улюлюйск поразило известие: в возрасте 110 лет Оранжад-Полярный скончался. На его похороны пришли все, кто мог, потому что это был единственный шанс увидеть легендарного инкогнито. В гробу лежал мужчина лет 60, с густой копной волос, которые почти не тронула седина. В то, что тут вековой человек, мало кто поверил. Любопытные повесы побежали в архивы.

Во-первых, Оранжад-Полярный ушёл в мир вечного сна, когда ему было 112, а не 110 лет. Во-вторых, он оставил Улюлюйску своё имение и прибыльные дела: два парусника, кирпичный и лошадиный заводы.

А потом решили прочитать его трактат. По общему мнению, написан он был в объятиях Морфея. Но даже в этом случае оставался стройней, интересней и логичней, чем труды многих бодрствующих учёных.

Пример и наука всем нам.