До чего же прекрасная сцена. Отлично поставленная, отлично сыгранная. Чувственная, искренняя, трудная. Трудная в плане проработки травм, во многом так всем нам знакомых. И очень красивая: поиск близости — прыжок в неизвестность — на ощупь.

Благодаря подобным сценам хочется бесконечно признаваться в любви к кино.

FS Детали. Ты оказал влияние на мою жизнь ("Секс, ложь и видео", Стивен Содерберг)

НАУЧИТЬСЯ ЧУВСТВАМ

Если после просмотра кино у вас нет слов, значит, встреча произошла. Я не знаю, как это получается у двух мастеров студии "Гибли" — Миядзаки и Такахата — но они это делают, они это умеют. Нет смысла писать рецензию и умничать, нет смысла искать "истину" — в методе Такахаты, в самой истории о старике Такэтори, стиле студии — после просмотра ты не хочешь отпускать историю, ты хочешь остаться там, где шел дождь, и маленькая принцесса бегала под дождем. Тебе кажется, что надо идти дальше: посмотреть доп. материалы, прочитать отзывы... нет, ничего нового не узнаешь. Все уже произошло. Свершилось.

Нет слов. И все же что-то заставило меня вырезать отрывок, говорить с вами. Вчера я читал статью Фридриха Вайсмана "Как я понимаю философию". Он пишет: "...Если бы меня попросили одним-единственным словом выразить, что является ее [философии] наиболее существенной чертой, бы не колеблясь сказал: вИдение". И далее: "И все-таки каждый великий философ, от Платона до Мура Витгенштейна, был движим чувством видения (sense of vision), без него никто не смог бы придать человеческому мышлению новое направление распахнуть окна дотоле неведомое. Можно быть хорошим специалистом, но не оставить следа истории идей. Решающим оказывается новый способ видения, вместе ним — воля преобразовать всю мысленную картину. Именно это главное, все остальное служит ему средством". Это же я могу отнести к искусству. Мастера открывают скрытое, глубокое, то, что всегда было перед нашим взором — перед твоими, перед моими. На какой-то краткий миг, на долю секунды ты будто пробуждаешься и видишь мир совсем другим, поле значений, приписанных тобой вещам, рассыпается. Меняется масштаб.

...Как только фильм закончился, утирая слезы, я позвонил другу и промычал что-то типа "Нет слов, нет слов, "Сказание о принцессе Кагуя"... Будто земля под ногами вырвана, я ничего не знаю...", он ответил мне: "Ничего, завтра пройдет". И мне стало так горько, что это состояние уйдет, что завтра многое обнулится...

Мне кажется, что настоящее всегда в настоящем, в сейчас. Фигуры кино, литературы, музыки меняются, приходят и уходят. Как наши близкие, родные люди. Как больно расставаться. Я не хочу расставаться. Но мастера учат другому. "Оставь память, — говорят они. — И если радуешься, радуйся". В таком состоянии я посмотрел эту картину, мои воспоминания сливались с тем, что я смотрел в тот момент: времена сливаются в миг. Все фигуры и жесты, казалось бы, уникальны, но в то же время древни, как и наши чувства. Я узнавал, и в то же время, я знал это всегда...

...Девочка, которую ребята называют "Бамбучонок", бегает под дождем. Лунная принцесса Кагуя... Что она узнала на Земле? Она почувствовала себя живой.

"Крутись-крутись, кругом повернись
Водяное колесо, кругом повернись
Кругом повернись и господина Солнце позови,
Кругом повернись и господина Солнце позови,
Птицы, жуки, звери,
Трава, деревья, цветы,
Приведите весну, лето, осень и зиму,
Приведите весну, лето, осень и зиму.

Крутись, кругом повернись, кругом повернись
Кругом повернись, о далекое время,
Кругом повернись, позови мое сердце,
Кругом повернись, позови мое сердце,
Птицы, жуки, звери,
Трава, деревья, цветы,
Чувствам меня научите.
Если услышу, что тоскуете обо мне,
Вернусь к вам".

Когда я впервые смотрел фильм «Воспоминания об убийстве», он ударил меня наполненностью жизни. Первым кадром нам показывают крупным планом лицо мальчика, спокойно сидящем в поле, при этом мне показалось, что он как-будто бы смотрит на нас, на зрителей, смотрит из своего мира, ломает четвертую стену.

Затем появляются остальные дети и детектив. Детективу показывают водосточную трубу, в которой нашли тело молодой женщины. С деловитым видом он спрыгивает в яму и смотрит в трубу, видит женское мертвое тело, поднимает взгляд – и видит мальчика, наблюдающего за ним. «Дуй домой! Мелочь пузатая!» – разговаривает он с мальчиком как с шкетом. Всё что делает мальчик – передразнивает его, полностью копируя каждое его слово. Детектив снова заглядывает в яму, и затем поднимается взглядом к мальчику – две разные картинки, как будто две разные вселенные. Одна свидетельствует о трагедии и преступлении, где тьма и холод, а другая – что это?

Он всматривается в мальчика, который его передразнивает, и наконец видит себя – как будто смотрит в зеркало. Детектив и мальчик ведь ничем не отличаются, на них одинаковые рубашки, одинаковые прически; скорей всего, детектив в детстве был ровно таким же. Или это и есть он? По сути, ничем не изменившийся.

В момент осознания включается нежный саундтрек, затем – широкий план поля, дальше появляется титр с названием фильма.

Из лучших вступлений в мир фильма, что я видел.

Этот отрывок – кусок жизни, настоящей жизни. Хочется побольше видеть таких вещей в кино, после которых ещё чувственней и чутче воспринимаешь жизнь вокруг себя.

Монолог героя Алексея Петренко из «Двадцати дней без войны» Германа считается проявлением высшего (лучшего) актерского мастерства. И это правда что-то фантастическое: почти целых восемь минут были записаны практически одним кадром, ещё и на одном дыхании. Плёнка зафиксировала что-то уникальное, легендарное, магическое.

Для меня первый кинопросмотр этой картины произошёл из-за знакомства с одним очень хорошим питерским звукорежиссером. Для меня звук в кино (как и целом звук) очень важен, и как-то после тяжелой смены мы курили под навесом, шёл дождь, и я не мог не спросить у человека, что побудило его пойти работать в кино, ещё и стать именно "звукарём". Он рассказал историю как раз про этот фильм, который просмотрел в детстве (по его интонации культовость и значимость этой картины были само собой разумеющиеся). Говорит, смотрел кино и смотрел, пока не началась эта сцена, и при её просмотре он вдруг осознал, что ровно всё что было до этой сцены – обман, трюк. Его тогда это очень потрясло и изменило восприятие. Ровно до этой сцены звучала совершенно другая аудиодорожка – дубляж, озвучка, и это правда, Алексей Герман переозвучивал все свои картины, но в этой сцене звучит записанный именно с площадки звук (если прислушаться, слышен звук записывающего мотора, и движение поезда было настоящее – отдельная история).

Дублировать голос в этой сцене не смогли. Мне кажется, это было и невозможно, такое не повторить. И если вы увидите этот отрывок, вы поймете почему.

#детали