октябрь в этом фд вообще был сумасшедшим

мне кажется, мы слишком быстро забыли про то, что устроили скепхало в октябре

Technoblade never dies!
o7

а там, может, придумаю чего

вообще, я планирую в ближайшее время начать здесь активить, но уже щитпостом

весь бюджет моей фантазии ушёл на прошлую зарисовку

эта херня испортила мне жизнь, и я хочу опозорить её на весь интернет

хэппи мидл оф джун<33

Когда они танцевали впервые, их движения были неловкими, скованными, а сами они постоянно балансировали на хрупкой грани взаимоотношений, всё больше и больше грозясь перевалиться на самую страшную и в то же время желанную сторону.

Они танцевали нелепо, всё время сбиваясь и спотыкаясь о ступни друг друга. Их руки были сцеплены в некрепкий, взволнованный замок — между ними, трепетно касаясь чужих плеч, шеи, неприкрытых футболкой ключиц. Они улыбались неуверенно, не до конца понимая, чего именно им не хватает, но при этом смотря друг на друга всё так же мягко, безостановочно — глаза в глаза, незримая любовь на дне мутных радужек; алые кончики ушей скрыты в витиеватых бликах уличных фонарей.

Сейчас же им не мешает ничто. Всё кажется до ужаса лёгким: ладонь на талии Джорджа — прижимает ближе, держит уверенно; он сам не отстаёт, не теряется, двигаясь чисто интуитивно. Всё кажется совершенно правильным: безмолвные взгляды, всё та же медовая нежность; тихие слова слетают с губ и застывают в полумраке, колышась от хриплого смеха. Всё плавно, размеренно, в такт собственныи чувствам; рука в руке, под подушечками пальцев — тепло и их сердцебиения, слившиеся воедино.

Музыка, всё это время служившая для них лишь фоном, утихает — в комнате повисает мягкая тишина. Воздух движется в порывах горячего дыхания, растворяется в пространстве между ними, не имея достаточно места для существования.

Луна очерчивает свой облик в малахитовых глазах, когда те опускаются к Джорджу, смотря со всей своей нежностью, заменяя улыбку, чьи края пляшут в поле зрения, завлекая податься вперёд и сократить дюймы между ними, что угрожают вот-вот сгореть, оставив лишь опаляющий пепел на дне лёгких.

— Люблю тебя, — смущëнный шёпот в самые губы, улетает куда-то прочь, испаряется, как и последние остатки кислорода, не успевая коснуться ушей, прикрытых золотыми вихрями. Но это и не нужно. Дрим видит всё в его взгляде, чувствует всей своей кожей: рука на плече, тонкие пальцы на щеке — аккуратно гладят; влажные губы против его, сухих и обкусанных морозами.

Звëздная ночь, лунный свет — двое влюблëнных в его туманных переливах. Кисло-сладкое «Я тебя тоже» оседает на самом кончике языка, но так и остаётся неозвученным.