Анна Ахматова

Как белый камень в глубине колодца,
Лежит во мне одно воспоминанье.
Я не могу и не хочу бороться:
Оно – веселье и оно – страданье.

Мне кажется, что тот, кто близко взглянет
В мои глаза, его увидит сразу.
Печальней и задумчивее станет
Внимающего скорбному рассказу.

Я ведаю, что боги превращали
Людей в предметы, не убив сознанья,
Чтоб вечно жили дивные печали.
Ты превращён в моё воспоминанье.

1916

"Нам надо помнить, что единственный способ возродить человека, единственный способ дать человеку возможность раскрыться в полноте — это его любить; любить не за его добродетели, а несмотря на то, что он несовершенен, любить просто потому, что он человек, и потому, что человек так велик и так прекрасен сам по себе. В это мы можем верить всегда. Мы не всегда можем это видеть, только глаза любви могут нам позволить прозреть это.
На человека можно смотреть безразличным взором — и тогда мы ничего не видим, мы замечаем только внешние проявления, черты лица, расцениваем человека так же, как мы расцениваем все прочее: собаку, лошадь или предмет, который мы хотим купить. Нам надо учиться видеть человека таким, какой он есть в самой своей глубине, в самой своей сущности, и соответственно к нему относиться".

Кажется мне порой,
Что сердце мое
Похоже на хлеб,
Только что вынутый
Из печи.

Исикава Такубоку

Юрий Левитанский

Я люблю эти дни, когда замысел весь уже ясен
                                 и тема угадана,
а потом все быстрей и быстрей, подчиняясь ключу,
как в «Прощальной симфонии», ближе к финалу, —
                          ты помнишь, у Гайдна —
музыкант, доиграв свою партию, гасит свечу
и уходит, — в лесу все просторней теперь —
                              музыканты уходят —
партитура листвы обгорает строка за строкой —
гаснут свечи в оркестре одна за другой —
                              музыканты уходят —
скоро-скоро все свечи в оркестре погаснут
                                одна за другой —
тихо гаснут березы в осеннем лесу, догорают рябины,
и, по мере того как с осенних осин облетает листва,
все прозрачней становится лес,
                           обнажая такие глубины,
что становится явной вся тайная суть естества —
все просторней, все глуше в осеннем лесу —
                               музыканты уходят —
скоро скрипка последняя смолкнет в руке скрипача —
и последняя флейта замрет в тишине —
                               музыканты уходят —
скоро-скоро последняя в нашем оркестре
                                 погаснет свеча...
Я люблю эти дни, в их безоблачной,
                            в их бирюзовой оправе,
когда все так понятно в природе,
                           так ясно и тихо кругом,
когда можно легко и спокойно подумать о жизни,
                                       о смерти,
                                          о славе,
и о многом другом еще можно подумать,
                                  о многом другом.

*Зинаида Гиппиус

Бессилье*

Смотрю на море жадными очами,
К земле прикованный, на берегу...
Стою над пропастью – над небесами, –
И улететь к лазури не могу.

Не ведаю, восстать иль покориться,
Нет смелости ни умереть, ни жить...
Мне близок Бог – но не могу молиться,
Хочу любви – и не могу любить.

Я к солнцу, к солнцу руки простираю
И вижу полог бледных облаков...
Мне кажется, что истину я знаю –
И только для нее не знаю слов.

1894

прятать вечные истины от лишних глаз

словно человек, который слетал в космос, и потом сказал, как это подчастую разрушило его иллюзии о чудесах вселенной, потому что космос всего лишь холодный, и пустой, и мертвый, и огромный, и все, чем можно любоваться, осталось на земле. и все то, что прекрасное в космосе и есть земля.

tumblr: fairycosmos

`Лежу средь лесного потока, счастливый,
Объятья раскрыл я волне шаловливой,—
Прильнула ко мне, сладострастьем дыша,
И вот уж смеется, дразня, убегая,
Но, ластясь, тотчас набегает другая,
И сменою радостей жизнь хороша.

И все же влачишь ты в печали напрасной
Часы драгоценные жизни прекрасной
Затем, что подруга ушла, не любя.
Верни же веселье, мгновеньем играя!
Так сладко тебя расцелует вторая,
Как первая — не целовала тебя.`
- Иоганн Гёте
"Смена"

magnum ignotum

Лицо — свет. И оно, действительно, загорается и гаснет.

– Марина Цветаева. Записная книжка 3. 1916-1918.

Александр Кушнер

Уходит лето. Ветер дует так,
Что кажется, не лето, −  жизнь уходит,
И ёжится, и ускоряет шаг,
И плечиком от холода поводит.

По пням, по кочкам, прямо по воде.
Ей зимние не по душе заботы.
Где дом её? Ах, боже мой, везде!
Особенно, где синь и пароходы.

Уходит свет. Уходит жизнь сама.
Прислушайся в ночи: любовь уходит,
Оставив осень в качестве письма,
Где доводы последние приводит.

Уходит муза. С клёнов, с тополей
Летит листва, летят ей вслед стрекозы.
И женщины уходят всё быстрей,
Почти бегом, опережая слёзы.