Почему Россия с треском проиграла информационную войну в XIX веке?

“Страшно было смотреть — что именно творили русские солдаты. В стиле диких сибирских традиций они вытаскивали раненых османов из воды и душили их руками, либо кололи штыками. Стон стоял над Синопом, заглушаемый довольным хохотом московитов”. Именно в таком восхитительном тоне британские газеты писали про Синопскую битву 18 ноября 1853 года, в которой Россия уничтожила турецкий флот. В дальнейшем, правда, выяснилось — ни один британский журналист морское сражение не видел, а рассказ о зверствах русских был целиком высосан из пальца. “В гостиных, на торжищах, в отвратительных кофейнях Саксонии слышишь лишь одно ругательство, зависть, ненависть к России, — огорчённо писала из Дрездена русская аристократка. — Не говорю уже о газетах. Здоровье моё не позволяет их читать — всякий листок придаёт пуд желчи”.

Английские корреспонденты из газеты Daily News между тем горячо уверяли читателей — православные верующие в симпатичной “прозападной” Османской империи счастливы, довольны, и им живётся куда лучше, чем христианам в ледяной медвежьей Московии. То была первая пропагандистская война Запада, и Россия её с треском проиграла. Почему?

“Вырвать клыки у медведя”

…В первую очередь — по причине детской наивности. Российская интеллигенция считала: если про нас откровенно врут, а мы изречём святую правду, читатели европейских газет моментально зааплодируют, и скажут — ну всё, мы вас теперь обожаем. Однако быстро выяснилось, что публика в Европе (как и сейчас) в восторге от штампов и клише. Синопскую битву британцы окрестили “Синопской резнёй”, и название прижилось — хотя российские моряки не убивали пленных турок. Доводы со стороны России никто слышать не желал, от них просто отмахивались: подумайте сами, разве псы режима способны нести истину? Знаменитый Карл Маркс (он тогда жил в Лондоне), публикуя свои статьи, призывал захватить Крым, оккупировать Одессу и “развязать руки кавказским горцам”, а также спонсировать восстание финнов, дабы угрожать Петербургу. Фридрих Энгельс выражал стандартный ужас среднего европейца перед могуществом России: “если русские одолеют Турцию, они окажутся сильнее всей Европы, вместе взятой”. Лондонская газета The Times призывала “вернуть Россию к обработке земель, загнать московитов вглубь лесов и степей, оставив без моря”. Спикер палаты общин Джон Рассел заявлял о “срочной необходимости вырвать клыки у медведя”. Британских обывателей запугивали, они послушно боялись.

“Толпа сутенёров и проституток”

Одновременно, английские журналисты бросились восхвалять будущих союзников в Крымской войне — французов. Ещё недавно пресса Великобритании топила французских политиков в дерьме, называя свиту императора Наполеона III “толпой паразитов, сутенёров и проституток” — теперь же она принялась сладостно превозносить их. Точно также расхваливали и Османскую империю, именуя халифат “цивилизованным и приближенным по идеям к Западу”: разумеется, о таких расправах турок над христианами, как резня армян, греков (на Крите), сербов и болгар британские СМИ мудро не сообщали. Оправдать Россию было невозможно — сторонник мирного решения вопроса, английский политик Ричард Кобден отмечал: призывать англичан одуматься было всё равно, что выступать перед сворой бешеных псов. Французская театральная актриса Элиза Рашель, гастролировавшая в России в 1853–1854 гг., после возвращения подверглась страшной критике в Британии и Франции. “Господи, да как она посмела выступать перед ужасными варварами, собирающимися со дня на день захватить Европу?” Всем, кто высказывал альтернативные точки зрения и произносил крамольные слова вроде “возможно, Россия не такая уж и плохая” немедленно затыкали рот и объявляли национал-предателями.

“Тщедушны и малодушны”

И как же в Санкт-Петербурге на это отвечали? Согласно старорусским обычаям, никак. Поэт и историк Пётр Вяземский написал на французском языке патриотическую книгу “Письма русского ветерана 1812 года о восточном вопросе”: издав её в Бельгии, Швейцарии и Пруссии.

🩷У меня есть один знакомый священник, служит он в одном подмосковном городке.
Недалеко от того места, где он служит, есть небольшой сквер, а в сквере – памятник святителю Николаю.

Не раз в разговоре со мной этот священник делился со мной скорбью о том, что памятник этот какой-то одинокий и неухоженный, никто за ним не присматривает.
А весной священник рассказал мне радостную новость – нашелся человек, который пожертвовал для святителя Николая десять красивых декоративных деревцев – туй.
Батюшка организовал субботник, собрал людей. Навели порядок, посадили цветочки и туи возле памятника, все стало красиво и ухожено.

А через несколько дней, накануне весеннего праздника святителя Николая, священник заехал ко мне на чашечку чая грустный и озадаченный.
- Что случилось, отец? – спрашиваю я его.
А он мне отвечает:
- У святителя Николая туи украли!
- Это как?
- А вот так. Подъехали какие-то люди средь бела дня в рабочих жилетах. На них внимания даже никто не обратил – ну, рабочие и рабочие. А они туи выкопали, в машину погрузили и были таковы.
Почему-то от этой новости мне стало очень-очень весело. Я прям покатился от смеха.
Батюшка мою реакцию не оценил:
- А что смешного?
А я отвечаю:
- Знаешь, отец, я много чего в своей жизни про святителя Николая слышал – про то, как его о чем-то попросили, или про то, как его за что-то поблагодарили, например.
Но чтобы святителя Николая обокрали – о таком в первый раз

Наступил праздник святителя Николая. В этот день священник перезвонил мне уже в приподнятом настроении.
- Как дела, отец? – спрашиваю я его.
- Отлично! Святителю Николаю туи вернули!
- ?!
- Да вот, прям в сам праздник приехал в храм какой-то человек, помятый с виду, на лице – синяки и царапины.
Говорит:
- Мы тут туи у памятника в сквере украли несколько дней назад. А потом поехали – и в ДТП попали. Ребята в больнице лежат, а я полегче отделался. Они мне из больницы звонят, говорят – надо туи вернуть, не просто так с нами случилось такое. Так что мы в своих делах каемся и туи возвращаем. Правда, мы туи те уже на рынок в продажу успели отдать, но мы другие возвращаем, они еще лучше прежних. Те были маленькие – а эти большие. И не десять штук, а пятнадцать.

Прошло некоторое время, и к батюшке приехали эти люди еще раз – опять привезли туи.
Говорят:
- Это те самые, которые мы украли. Мы их на рынок сдали на продажу, а нам их обратно вернули – не продаются они. Все остальные покупают, а эти не покупают. Какие-то проклятые они у вас что ли, говорят. Спрашивают, где мы такие взяли.
А я опять смеюсь, говорю батюшке:
- Отец, ты печалился, а у тебя теперь вместо десяти туй – двадцать пять. С таким раскладом тебе самому туями скоро торговать придется.

Вот такая веселая история. Но она не только про воришек и туи.
Сколько веков назад преставился ко Господу святитель Николай, но, как и при своей жизни, продолжает прославлять Господа своими делами. Помогает, утешает. А иногда и вразумляет – как, например, вот таких незадачливых воришек из одного подмосковного городка. 🙏🏻☦️

Священник Дмитрий Торшин

Крестик.
После молебна ко мне подошел боец с позывным Хант.
- Отец, я крестик потерял. Все обыскал, нет ни где: одежду, постель перетряхнул, на полу искал. Как вы думаете это плохо, что я его потерял?
- Да как тебе сказать? Это и не хорошо и не плохо, - так ответил, чтобы боец не начал накручивать себе чего в голове, ведь завтра в бой, а он решит, что это плохая примета, - я о другом думаю. Как ты завтра пойдешь в бой без крестика?

Первая мысль была снять и подарить свой, но я тогда останусь без крестика, а для меня тоже завтрашний день предполагат быть непростым. В обычной ситуации я бы и не раздумывал, ведь у священника есть еще и священнический крест на груди, но не сегодня. Я приехал к ребятам в военной форме, а крест остался с подрясником далеко от сюда.

Что есть молитвенной комнате я тоже не знал. За то время, что я здесь, на позициях, я навел порядок на иконостасе: протер и расставил иконы, навел порядок в шкафах, но к коробке с молитвословами, и иконами, которые предназначались для раздачи я еще не прикасался.
- Давай я посмотрю, может найдем тебе крестик. Я начал доставать все содержимое коробки, на самом дне был пакетик с крестиками. Достал и одел на бойца. Тот с благодарностью ушел.

На следующий день именно с этим бойцом произошел случай, который можно назвать чудом. Во время боя была дана команда отходить и он начал ползком двигаться от позиций противника. В какой-то момент был ранен его напарик и командир группы запросил эвакогруппу.

Во время, когда эвакогруппа на квадроцикле приехала на место боя Хант был уже где-то в 30 метрах от основной группы.
- Где раненый? - спросили у него.
- Не знаю, - шел бой, все стреляли. Ребята из эвакогруппы, на фоне прижавшихся к земле штурмовиков были достаточно крупной целью и долго оставаться здесь не могли. Они сделали круг, не найдя визуально раненого развернулись, и снова подъехали к Ханту.

Тут, как говорится показания разнятся. Хант говорит, что его забросили в тележку, ребята говорят, что скомандовали ему, чтобы прыгал к ним. Но факт остается, он единственный, вернувшийся с задания без единой царапины.

Не стоит думать, что крестик - лекарство от всех болезней, но Хант был единственным, кто задержался после молебна по вопросу веры, который его волновал. А в итоге Господь его не забыл, вернул его без единой царапины. А ведь погибнуть у него была хорошая возможность. На следующий день, когда выехали с ЛБС, заметили, что пуля застряла у него в защите горла. Фото ниже.

«ЕСЛИ ВСЕ ЖИВЫЕ ВЫЙДУТ – Я КРЕЩУСЬ!»
Фрагмент книги «Из смерти в жизнь… Батюшки боевого соприкосновения» о военной операции по принуждению Грузии к миру в августе 2008 года
«Если человек искренне обращается к Богу, ставит Его на первое место в своей душе, тем самым он исполняет первую и главную заповедь «Возлюби Господа Бога своего» и старается жить по заповедям, тогда Господь помогает. И бойцы реально ощущали в Южной Осетии эту силу.

Вот очень характерный пример. Мы уже несколько дней были в Осетии. Как-то смотрю – в штабе все какие-то озабоченные ходят. Спросил, в чём дело. Сказали, что грузины у себя в тылу попытались блокировать две группы наших разведчиков. В то время по двадцать американских «геркулесов» в день садились на грузинских военных аэродромах. Не знаю, за этими ли самолётами наблюдали наши разведчики, но грузины их обнаружили и попытались окружить.

Поговорил с несколькими старшими офицерами спецназа. Они показали свои трофеи – штурмовые винтовки A2. Я с ними про винтовки поговорил. (Я всегда следую принципу: если хочешь что-то реальное сделать, то должен понимать, что за тобой никто бегать не будет. Можешь, конечно, ограничиться какими-то официальными мероприятиями или ждать, когда всех соберут в одном месте. Но ведь для многих священник – это что-то среднее между шаманом и клоуном Олегом Поповым. Кто-то из солдат его в первый раз вблизи видит. Поэтому этот ледок обязательно надо растопить. А как? Надо самому искать возможности для общения.)

Тут солдаты стоят, я с ними пошутил-поболтал. Потом так же докопался уже до старшего офицера разведки. В разговоре выяснилось, что он некрещёный. Я ему говорю: надо креститься. А он мне вдруг в ответ: «Тяжёлая ситуация, батюшка, у нас сейчас. Наших разведчиков грузины блокировали, пытаются в плен взять. Если все живые выйдут – я крещусь». Я сразу откликнулся: «Помоги, Господи, нашим бойцам! Защити их!».

Проходит день-два. Как-то снова пошёл вниз. Вижу: ребята-разведчики оружие сдают. Уже привели себя в порядок, переоделись. Но у многих ноги бинтами перевязаны, руки. Это оказались те самые разведчики, которых грузины блокировали и пытались в плен взять. Спрашиваю их: ну как? Отвечают: «Батюшка, мы бегали так, как никогда в жизни не бегали! И молились так, как никогда в жизни не молились!». Вот такой чёткий ответ я получил на свой вопрос. Поговорил с ними, крестики раздал. Двое оказались некрещёные. И тут же, возле палатки, я покрестил этих двух солдат и вместе с ними и полковника из Управления…

Этот пример – сильнее тысячи проповедей. Конечно, и проповедь нужна. Но когда человек получает реальную помощь Божию, когда он обращается к Богу и получает ответ, причём практический, то этого не забыть никогда.

Господь всегда готов помочь. И я нередко бойцам говорю: «Ребята, почитайте Суворова, и узнаете, какие он моральные установки своим солдатам давал и каков был результат». У Суворова солдат ощущал силу Божию и действительно становился непобедимым. Такой солдат – на самом деле чудо-богатырь!».
Протоиерей Димитрий Василенков, главный священник СВО

Чтобы получить книгу «Из смерти в жизнь… Батюшки боевого соприкосновения» и предыдущую книгу «Выбор сильных» о священниках, лично воевавших в Афганистане и на Северном Кавказе, пишите @GalS_SPb.

Фрагмент книги «Выбор сильных» о священниках, которые лично воевали в Афганистане и на Северном Кавказе
(начало выше)
«Я как будто очнулся. На площадке ребята продолжают в волейбол играть. Мячик у них уже так как положено по земле катится, вниз по склону. Думаю: спал я, что ли? Или не спал… Может, у меня что-то с головой случилось? То ли головой двинулся, то ли на солнышке перегрелся?..

Друг мне в моём состоянии полу-яви полу-сна тогда сказал: «Будет это через три дня». Я тогда удивился: «Ну как это через три дня? Сейчас машина придёт, и мы на неделю уедем в Толстой-Юрт!». Но машина за нами тогда так и не пришла… Проходят эти три дня. Думаю: «Три дня прошло. И что? Ничего. Значит, это всё-таки был обычный сон». Вдруг где-то в два часа ночи прибегает посыльный и начинает кричать: «Где командир разведки, где командир?». – «Чего такое? Что случилось?». – «Боевой выход через полчаса!». – «Какой выход? Мы же в отпуске!». – «Всё, ребята, вперёд!». Мы, конечно, ждём. Буквально через две минуты прибегает наш командир: «Группа, на выход!». Группа – это мы. Спрашиваю: «Чего брать?». Он: «Всё лёгкое. Надо будет только разведку провести»…

Выполнили задачу, возвращаемся. Комбриг сначала на «уазике» ехал, потом перепрыгнул на броню. В этот момент я невольно для себя отметил, что, поскольку комбриг с нами, он едет на первой броне, а меня смещает на вторую. Т-а-а-к! Похоже, что началось! Всё-таки сон оказался вещим. Вспоминаю, какие молитвы есть вообще, начинаю их читать. Читаю, читаю, читаю молитвы… Думаю про себя: «Мы же по равнине ехать будем!». И тут вдруг комбриг говорит: «Возвращаться будем через серпантин». Опс! Спрашиваю: «Командир, а чего так?». Он: «Так надо!». Думаю: «Вот она – моя дорожка!».

На серпантине вижу то место, которое видел раньше в так называемом сне. Мы к этому месту приближаемся, приближаемся… Я держал в руках снайперскую винтовку. Вдруг ни с того ни с сего заталкиваю винтовку в броню и беру автомат. В запасе я всегда носил с собой АКМ. На всякий случай, чтобы автомат из рук случайно не выпал, беру ремень автомата в «афганский замок». Это когда перехлестываешь ремень особым способом. Ремень на руку тебе не давит, но в то же время хорошо держится.

Приближаемся к тому самому месту, которое я видел во сне. Смотрю на него, как кролик на удава. (Уже потом я спрашивал себя, почему никому ничего не сказал? Но даже мысли такой не было кому-то об этом рассказать. Как будто что должно было свершиться, то должно было свершиться. Предопределение какое-то.) Смотрю на приближающееся место, смотрю, а дальше – чернота… Ничего не помню. Очухался уже в госпитале.

Оказалось, что фугас мы все проскочили. Моя машина тоже по кромке проскочила. Может, «духовского» подрывника нервы подвели, что он не вовремя нажал на пуск, может, ещё что-то. Я не знаю. Милость Божья. В результате все машины оказались между взрывами. А на моей, на второй, машине башню взрывом сорвало со стопора. Башня стала крутиться, моему бойцу серьёзно зашибло ребра.

Но я этого уже не помнил. Как мне рассказали, я чудом повис на ремне от автомата. После взрыва автомат залетел в люк, а я повис на ремне. Получается, что если бы не автомат с ремнём, я с брони бы точно слетел и там бы на дороге и остался. И «духи» меня, скорее всего, взяли бы. После этого случая молиться я стал чаще… И качественнее…

Потом я спрашивал архимандрита Кирилла (Павлова) об этом явлении моего умершего друга. Он говорит: «Если бы тебе явился святой, ты бы думал не о том, что он тебе сказал, а только бы гордился тем, что к тебе святой приходил! А сами его слова забыл бы. А так ты прислушался. Мы же всегда прислушиваемся к мнению своих друзей. Молись о нём – и он будет молиться о тебе». Я эти слова отца Кирилла запомнил на всю жизнь. Часто думаю: друг всегда рядом. За меня есть кому Богу молиться.
Иерей Николай Кравченко, майор спецназа ВДВ
Чтобы получить книги «Выбор сильных» и «Из смерти в жизнь… Батюшки боевого соприкосновения», пишите @GalS_SPb.

КАК ЯВЛЕНИЕ ПОГИБШЕГО ТОВАРИЩА СПАСЛО ОФИЦЕРА СПЕЦНАЗА ВДВ
Фрагмент книги «Выбор сильных» о священниках, которые лично воевали в Афганистане и на Северном Кавказе
«В конце марта 1995 года, когда мы были уже у станицы Ильинской, нам дали отдых. На неделю. У юргинской бригады начала восстанавливаться своя разведрота, пришли контрактники. Неплохие, кстати, ребята, сибиряки. Поэтому нашу группу можно было уже отпускать.

Нам говорят: «Езжайте в Толстой-Юрт, в баню. Переоденьтесь, почувствуйте себя людьми». Должны были «шишигу» (грузовой военный автомобиль ГАЗ-66. – Ред.) подогнать, чтобы увезти нас в Толстой-Юрт. Мы в ожидании этого чуда немножко расслабились. Тепло, хорошо, травка зелёненькая уже пробивается. Днём на солнышке мы ходили уже без бушлатов, хотя по ночам было ещё холодновато. Иногда даже ледяной дождь шёл. Вроде бы это и дождь, а ты после него весь ледяной коркой покрываешься.

Я на земле лежу, ребята рядом в волейбол играют. На руку опёрся, на ребят смотрю. Парни в волейбол играют, играют, играют… В какой-то момент я вижу, что что-то происходит неправильно. У площадки был небольшой уклон. Поэтому мяч, когда падал на землю, катился вниз по склону. А тут вижу – мячик катится по склону вверх. Про себя подумал: «Что-то здесь не так…». Но почему-то особого удивления не было. Это потом я понял, что просто заснул. Но заснул сном не обычным, события дальше стали происходить особенные. Необъяснимые, можно сказать…

Вижу – ко мне идёт мой товарищ. Но ведь я точно знаю, что он погиб 23 февраля! Подорвался на омоновской мине. Омоновцы сдали блок, но не смогли указать сетку минных полей. По дороге ехала машина. Вроде это был «уазик». Товарищ мой на бээмпэ стал «уазик» объезжать и левой гусеницей наехал на мину, которая была установлена на обочине. (У бээмпэ есть такая особенность: срез гусеницы совпадает с местом механика-водителя. И когда гусеница наезжает на мину, взрыв идёт прямо через водителя. Вот так мой друг и погиб…)

А тут вижу – погибший друг ко мне идёт. Вышел он из здания, похожего на водонапорную башню. Идёт в мою сторону, улыбается. Я смотрю на него и думаю: «Ничего себе! Как это может быть? Он же погиб…». Одна часть мозга мне говорит: он же убитый! А другая – всё нормально. Друг подходит ко мне: «Привет, привет!». Отвечаю: «Ты как здесь?». Он: «Это не главный вопрос. Главное я сейчас тебе скажу! Только ты не перебивай». Отвечаю: «Хорошо». – «Через три дня вы поедете в горы». Я: «Да ладно!». Он: «Ты там погибнешь. Поэтому ты не должен в горы ехать». Я: «И как ты себе это представляешь, что я не поеду? Я, командир, и вдруг не поеду!». Он говорит: «Откажись ехать». – «Не смогу отказаться. Ты же меня знаешь, я не откажусь». – «Поэтому я тебе и говорю – откажись». – «Ну нет!». – «Тогда молись». Я: «Это как?». Он: «Ты какие молитвы знаешь?». – «Господи, помилуй», «Отче наш». – «Вот их и читай. Читай и не останавливайся, читай и не останавливайся…». Говорю: «Хорошо!».

Он: «А хочешь, я тебе что-то покажу?». И показывает рукой в сторону. Я вижу, что горы на глазах приближаются, увеличиваются в размере. А потом я как будто на землю сверху вниз смотрю. Горы были не такие уж и высокие, окончание хребта. Вижу между гор дорогу извилистую. Друг говорит: «Смотри!». Я вижу: земля вдруг становится прозрачной! Мины по левой и по правой колее стоят. Но стоят они не параллельно друг другу, а как бы уступом – левая, потом чуть дальше правая. А между ними – фугас! Я: «Ого!». Друг: «Когда вы будете здесь ехать, первая машина проскочит. А ты будешь на подрыве». Говорю: «Нет! Я на второй машине не езжу. Я же командир!». Он: «Будешь ехать на второй». Дальше вижу, что как будто мы собираемся ехать, садимся на броню. Я сажусь на вторую машину. Сам себя спрашиваю: «А почему я на вторую-то сажусь»? Ребята другу в этот момент кричат: «Серёга, давай с нами!». А друг на меня посмотрел и говорит: «Молись…». И уходит, уходит уходит…»
Иерей Николай Кравченко, майор спецназа ВДВ(продолжение ниже)